История оборотня

Алейников Кирилл

Верблюды Настеньке особенно понравились. Они прильнула как можно ближе к ограждению и во все глаза разглядывала маленького верблюжонка, трусящего рядом с, очевидно, своей мамой, которая совершала обход периметра. Я тоже какое-то время смотрел на животных, но внимание привлекли четыре человеческие фигуры, видимые сквозь прутья решетки. Фигуры приближались с противоположной стороны вольера и разбились на пары, когда стали огибать его с двух сторон. Я нахмурился. Взгляд через плечо сказал, что сзади тоже маячат подозрительные личности. Подозрительные, потому что похожие друг на друга как клоны одного субъекта. Взяв девочку за руку, я стал отходить от клетки с верблюдами и обдумывать, какие телодвижения можно в

данный момент предпринять. Кольцо из восьми (стольких я уже успел сосчитать) посетителей в чёрных плащах сужалось, в центре был я и Настя. Нечего думать, что эти посетители пришли поглазеть на зверей зоопарка. Им нужен совершенно иной зверь...

Бежать было некуда. Чёрные плащи обступили нас со всех сторон. Они не старались скрыть свою заинтересованность моей скромной персоной. Память меломана услужливо подсказала подходящие моменту слова:

Уроды идут, их движеньяСтесняют одежды.Спокойно идут, ведь никтоНе поверит в беду.Спокойно идут, но смотри,Как бледнеет надежда,Роняет цветы: неужелиУроды идут...

Я догадывался, кто окружил нас. На оборотней, уцелевших после двух перестрелок в Замке, чёрные плащи не походили. Никогда я прежде не видел их лиц. Вампирами они тоже не были, ибо, как в порыве очередного хохота объяснил Диерс, в этом городе теперь нет вампиров — спасибо оуросу-ренегату. Оставался единственный вариант: охотники.

Вот только почему их так много и чего стоит ожидать?..

Уроды идут, их упорыЗаточены насмерть.Сметая ворота, врываетсяЛодка в огне.Я с детства усвоил, что смерть,Как и жизнь, не напрасна.Но всё же напрасно уродыШагают ко мне...

Под плащами двоих я увидел поблескивающее серебро пистолетных рукояток. Охотники, теперь ясно наверняка.

Я жутко пожалел, что рядом нет Джонатана Диерса. Пистолет молниеносно лег в ладонь. Рука взметнулась и направила оружие на ближайшего охотника. Другой рукой я прижал ещё ничего не замечающую Настю к себе.

— Стоять!

Восьмерка охотников прошла ещё три шага, после чего они замерли на месте.

— Винтэр, советую убрать оружие, — сухо сказал тот, на кого я направил пистолет.

Настя испуганно и ошарашено посмотрела на меня, на черный пистолет в моей руке, на непонятно откуда появившихся незнакомцев и задрожала.

— Убирайтесь прочь, — сказал я, понижая голос.

— Опусти оружие, Винтэр! — более жестко повторил требование охотник. — Мы пришли за Когтем Шивы. Отдай его, и всё будет кончено.

— У меня нет Когтя. И вообще, вы кто такие?

— Я капитан Ордена Света Шорошко. И я знаю, что артефакт у тебя. Не доводи дело до трагедии, волк. Отдай Коготь.

— У меня нет его! — раздраженно воскликнул я. — Если вы из Ордена, то должны знать: операция по находке артефакта проводится Джонатаном Диерсом вместе со мной вот уже несколько дней. И мы ничего не нашли, понимаете?

Капитан Шорошко слегка склонил голову набок.

— Этим утром полковник Диерс сообщил нам, что артефакт находится у тебя.

Полковник! Ничего себе охотничек, промелькнула мысль. Её тут же перебила другая:

— У меня?! Вы, капитан, не так его поняли, вероятно. У меня НЕТ артефакта и никогда не было. Так что проваливайте!

Капитан покачал головой

как человек, уставший слушать чушь собачью. Короткий кивок, и трое охотников спокойно направились ко мне, с каждым шагом пожирая спасительное расстояние между нами. Я предупредительно выкрикнул «Стоять!», но они и ухом не повели. Тогда я выстрелил...

Уроды наносят ударыВ родимые пятна.Вползают, прикрывшись рукамиМоих же друзей.Я слышу, как стонет мояНедопетая радость,И кто-то, сорвавшись, кричит:«Ну давай кто смелей!»...

Две пули «Глока» взорвали черную материю одежды на груди ближайшего охотника и отбросили его на снег. Однако двое других в прыжке преодолели оставшееся расстояние, выбили пистолет и заломили руки так, что я взвыл от боли. Тот, кого я должен был прострелить навылет, поднялся и отряхнул с себя снег. Несомненно, под тканью свитера он носит бронежилет... Ещё кто-то из охотников сграбастал Настю в охапку и отнёс подальше. Девочка не сопротивлялась, не кричала, вообще выглядела куклой...

— Ах вы!.. — прорычал-прокричал я. Из глаз брызнуло туманом.

К счастью, память подсказала не только текст песни Вячеслава Бутусова, исполненной вместе с «Deadушками», но и кое-что из прошлых тренировок в бытность мою боевиком Ирикона. Я оттолкнулся от обледенелого асфальта, перекувырнулся обратным сальто через голову, затем, вновь оказавшись на ногах, врезал охотнику, стоящему справа, головой в нос, а охотнику, стоящему слева — освободившимся кулаком. В ход пошли локти — я покрыл градом ударов «чёрного плаща», другого же несколько раз хорошо саданул ногой. Не больше трёх секунд ушло на всё про всё, обступившая меня парочка разлетелась в стороны. Заминки с их стороны хватило, чтобы вновь завладеть пистолетом.

Какого чёрта лысого нужно этим парням! Что за бред несёт их капитан!? Если Диерс сказал им что-то, то где же он сам!?

Я разрядил всю обойму в набросившихся отовсюду охотников. Кое в кого попал, и те отлетали обратно, сраженные ударной силой пуль. Но шансы оказались неравными, и, в конце концов, меня опять скрутили. Лежа лицом в снег, я тяжело дышал и с каждым вдохом наполнялся гневом и яростью. Зуд в кончиках пальцев и ощущение пульса сразу всем телом говорили, что вот-вот порвётся последняя тонкая ниточка, держащая меня в облике человека. Не хотелось трансформироваться на глазах Насти, но я ничего не мог поделать с собой. Агрессия заволокла глаза зеленоватой дымкой, они пылали и парили, как топки паровозов.

А капитан Шорошко отчетливо проговорил:

— Не хочешь отдавать Коготь по-хорошему, отдашь по-плохому.

Я полным ненависти взглядом смотрел, как глаза капитана сверкнули яркими красными искрами. Он был не человеком. Вернее, человеком, обращенным в нечисть. Учитывая массовое уничтожение вампиров в округе, сама собой пришла догадка: Шорошко — это оборотень.

Едва он сказал последнюю фразу, на меня обрушился шквал ударов. Охотники лупили не разбираясь особо, куда прикладываются носы их армейских ботинок. Я взвизгнул, дыхание в моментально отбитых легких спёрло. В следующее мгновение я перестал быть человеком: купленная пару часов назад одежда лопнула, разлетелась хлопьями. Рокочущей торпедой я бросился в первого попавшегося на глаза охотника и вгрызся в его ногу, с яростью перемалывая мышцы бедра, сухожилия и кость. Охотник закричал, но крик его потонул в многочисленных хлопках пистолетных выстрелов. Настала моя очередь зареветь от боли; челюсти разомкнулись, отпуская рваную плоть. Сильно дергаясь при каждом попадании, я корчился на снегу.