История одного безумия

Трещев Юрий Александрович

Марк закутался в складки мантии... он лежал и размышлял...

Нет, о прошлом он не скорбел... его ослепляла луна и улыбка, танцующей Ады... ее пленительная фигура колыхалась как пламя свечи...

"Не дало бы мне прошлое полнее блаженства, и этот тайный восторг обладанья..."

Марк встал и пошел, все ускоряя шаг...

"Остановись, куда ты спешишь?.. не в прошлое ли?.. в замок примадонны, который превратился в руины... и сад заглох...

Хочу вздыхать в этом библейском саду и тихо петь, пока не сойдет на

меня сон, но омрачают и отгоняют сон размышления... пугает будущее, висит черной тьмой над городом... со страхом жду я вестей от Бенедикта, от Ады...

И все же, кто эта женщина в неброском облаченье?.. Ада или Рая?.. смотрю на нее и слепну... труднее всего не думать о Аде, когда она перед тобой стоит, незримая другим... и не одна, со свитой теней на фоне этих угрюмых руин, напоминающих смертным, что все тщетно..."

– - Мне мнится или я слышу ее легкие шаги...

Марк умолк, затаил дыхание...

"Нет, это не Ада... это женщина из толпы, чем-то похожая на Аду...

Аде не понять было жестокости и равнодушия гения, каким был или казался Бенедикт... он бежал, лишив ее всего, чем только она дорожила...

Что скрывала она в глубине души: озарение или пылкую и несчастную страсть?..

Вопрос...

Сны об Аде не оставляют меня..."

Марк устал, прилег на ложе и закрыл глаза...

В темноте то вспыхивали, то гасли картины... рисовались скалы острова, пещера с высоким сводом...

Марк был окружен то стенами пещеры, то пустотой... он лежал и вбирал звуки ночи: благовестный гул прибоя, голоса чаек, поющих в разнобой...

Марк засыпал и просыпался один в угрюмой темноте, лежал и прислушивался к ее зову и чувствуя ее леденящее объятие...

Лица темноты он не виден, но мнилось, что у нее лицо Ады...

– - Другой женщины для счастья мне не дано...
– прошептал Марк...

Уже уносимый волнами темноты, Марк очнулся... он лежал, кутаясь в складки мантии, и размышлял:

"Бенедикт такой же скиталец, как и я... я тоже вечный жид...

После исчезновения мэра меня допрашивали... и с пристрастием... я вынужден был бежать из города... шел по суше, потом плыл на пароме... среди ночи паром наткнулся на рифы, перевернулся и затонул...

Я очутился в воде...

Волны обняли меня и понесли на своих спинах...

Светало, когда я услышал гул прибоя... он исполнял реквием, чайки были солистами...

Море высадило меня на песчаную косу, на которой я нашел обломки барки и утопленников...

Среди утопленников была женщина... она еще дышала...

Помню, я спросил ее:

– - Где твой муж?..

– - Мужа у меня нет... откуда его взять?..

Лукавила вдова... был у нее муж... лежал мертвый перед ней...

Умоляла она меня с ней остаться, но я ушел, как только на море установился штиль...

Две зари промелькнули и два дня...

Я снова вернулся туда, откуда ушел, но ни вдовы

не нашел, ни следов барки...

Я понял, что высадило меня море на остров, а вдова была бесовским искушением...

Обессилев, я лег на песок и заснул...

Во сне я обнимал вдову... и вымок сразу... потом меня озноб охватил... помню, я очнулся в пещере, лязгая зубами...

Чуть поодаль лежал Бенедикт...

Однако, что это с ним?.. так странно посмотрел на меня... и с такой жалостью... как будто я умер...

Прошлой осенью я уже был мертвецом...

Помню, я шел в город...

Смеркалось... было жутко холодно... я заполз в расселину, чтобы согреться, и не заметил, как заснул...

Я уже почти остыл... и вдруг услышал голос: "Встань..." - я попытался встать... смотрю по сторонам, чтобы увидеть того, кто окликнул меня голосом монаха, но никого не увидел...

С трудом я встал, тело не слушалось меня... колени подгибались, но я спустился к воде и увидел в камнях лодку, вычерпал воду, столкнул ее в воду и поплыл, одолеваемый сонливостью...

Во сне монах, он же бог, крестил меня...

Проснулся я от холода не в купели, а на дне лодки...

Я плыл и размышлял...

Нет ничего ужасней этой болезни...

Куда только мысли меня не заводили, давали возможность странствовать и во тьме преисподней, и подниматься на небо к ангелам и богу...

Помню, я жаловался и сожалел, что я лишь подобье бога...

Монах рассмеялся за моей спиной и канул в вечность...

Одно я понял из своих размышлений, что собственным только судом и желаньем никто не спасется..."

Запечатлев свои размышления на обеих сторонах листка, Марк уронил карандаш... он наклонился, чтобы поднять карандаш, и упал на колени от слабости...

Бенедикт хотел помочь Марку подняться и сам упал...

Так они и заснули, обнявшись...

* * *

Утром странники проснулись и пошли дальше...

Они шли в толпе беженцев от войны...

Беженцы смотрели на них с уважением и приязнью...

Были среди беженцев и непримиримые, нравом жестокие...

Иногда странники останавливались, Марк писал, а Бенедикт пел, разглашал в плачах свои мысли о помраченье и безумье власти, хотя и знал, что не воспримут его слова, не подчинятся ему...

"Не пришло еще время...
– подумал Марк...
– На ветер Бенедикт бросает слова плачей, быстро гибнущие... откуда он их берет?.. наверное, из замогильных записок своего дяди, или из мемуаров примадонны...

Обстоятельства, при которых его дядя умер, были довольно странными, и таким же странным было его появление в городе, когда Кассандра покончила с собой... случилось это в театре... она не смогла выйти из роли... жуткое зрелище... она пела и танцевала в петле над оркестровой ямой...