История одного клана
Шрифт:
Кстати о лени. Это тоже одно из проявлений эгоизма дракона. «А зачем?» Сколько граней в этой короткой фразе для того, кто что-то предложил дракону. И ведь древнему змею не обязательно даже произносить эти слова – лень. Они будут в позе, во взгляде хищных змеиных глаз, в самом его дыхании. Вы их не пропустите.
Одно из самых эгоистичных его чувств – это любовь к детям. Вот это апофеоз. Они любят эти частички самих себя настолько глубоко, что забывают об их одушевленности. И в то же время любая боль родного дитяти – тяжелое испытание для дракона.
И
Глава 1
…И от полученных знаний скончался на месте!
Красота несчастных влюбленных Драконов обычно недоступна человеческому пониманию.
И оттого она ищет своего воплощения в самых неожиданных формах.
Эти формы нередко приводят к тяжелым фобиям у окружающих, и даже – психосоматическим явлениям.
– Ну и в кого ты такая бестолочь? – шумно вздыхал блондин.
– В драконов, вестимо.
– Что-то непохоже, – загрустил Теоденус, подпирая щеку рукой.
– Тогда какой толк меня дрессировать. Ну не умею я.
– Если бы только не умела. Так ты еще и учиться не хочешь.
– А оно мне надо?
Приподняв бровь, он смерил меня взглядом:
– Это ты у Диар спрашивать будешь. Она сказала – надо. Значит, будем учить.
– Садисты!
Он улыбнулся:
– Это ради твоего же блага.
Я фыркнула. Эта фраза уже набила оскомину. Не проходит и дня, чтобы я не слышала ее.
– Упрямая!
Несмотря на свои слова, Теоденус улыбнулся и, протянув руку, погладил меня по щеке.
Пожалуй, это единственный дракон, которому я до… нет, меня слишком хорошо научили не верить им. Но к Теоденусу я просто не могла относиться плохо. В его серых глазах скрыто столько мудрости и понимания, что даже мое сердце согревалось.
– Ладно. Давай заканчивать безделье. Тебя Диар ищет.
– Безделье? Я себе мигрень заработаю, так бездельничая. Ну не получается у меня передавать мысли. Только принимать.
– Ты лентяйка.
– Ага, – скосила я глаза на дракона. – Еще какая!
Теоденус вздохнул:
– Пора уже самой научиться.
Он мгновенно перенес нас прямо к дверям в любимую комнату Хранительницы. Наверное, мне никогда не удастся назвать ее по имени. Просто не могу. Когда смотрю в ее глаза… сразу вспоминаю пропасть, которую она создала меж нами.
А вот Теоденус другое дело. Если бы не поддержка этого дракона, не знаю, чем бы все закончилось. Где-то через неделю после того… как… после того как я к ним попала, дракон стиснул мне плечи, встряхнул. Под взглядом его внимательных глаз я не выдержала и разрыдалась. По своей внутренней связи он позвал жену и потребовал ответа. Ее слов я не слышала, даже не представляю, что же она могла ему рассказать. Просто через какое-то время он сильней сжал меня в своих руках:
– Может быть, все не так, как кажется на первый взгляд?
– А как? Что я еще могу подумать?
– Может, дождешься его и спросишь?
– Уж я спрошу! Так спрошу – мало не покажется!
– Не отчаивайся, девочка.
Он был, пожалуй, единственным драконом, которому я могла открыть сердце. Хотя и не доверяла.
Хранительница сидела в своем кресле и перебирала бумаги. При моем появлении она подняла голову и улыбнулась:
– Добрый день, Александрит. Как прошли занятия?
– Неудачно. Я неспособна пользоваться телепатией в полной мере.
– Это, конечно, плохо, но не смертельно. Хватит того, что ты можешь слышать.
– Это да.
Еще бы! Ни один дракон Алауэн не мог скрыть от меня или Хранительницы свои телепатические переговоры, а иногда и мысли. Особенно когда они чересчур сильны. Полезное качество, когда имеешь с ними дело каждый день.
– Садись. У меня будет к тебе разговор. Серьезный.
Кивнув, я плюхнулась в кресло и вытянула ноги, положив их на пуфик. Какие бы ни были наши отношения, церемонии меж нами давно смотрелись как минимум глупо. Чем я каждый раз и пользовалась – отыгрывалась непочтением за ненависть.
– Завтра мы возвращаемся в Цитадель. Мы все.
– И я? – Кивок. – И Гзар’Дин? – Снова кивок. – И?…
– Все!
Думаю, я побледнела. Что сказать – спокойной (относительно) жизни пришел конец. Значит, меня посчитали уже готовой (сомнительно). И чем это грозит, вот что интересно?
Я прожила в одном из дальних замков около трех лет почти в полной изоляции. Со мной были лишь несколько учителей, все время менявшихся, монаршая пара, иногда сбегавшая на свои очень важные мероприятия. И Гзар’Дин.
– Понятно. А повод?
– Свадьба в клане. Я сделаю заявление на празднестве. Это подойдет? – сощурила она глаза.
– Думаю, да. – Неужели ей нужно мое одобрение? Или это еще одна иллюзия выбора?
Боги, как же долго я ждала этого дня! Вырваться отсюда. Увидеть мир таким, какой он стал за это время. Навестить маму, надоели безликие письма. Найти кошака и по-дружески пообрывать ему усы. Потом найти эльфийского принца, проделать с ним практически то же самое, только с чем-то другим и совсем не дружественно. Что дальше? Ах да, ну как же я могла забыть – выяснить отношения с… дальше непереводимое шипение с элементами нецензурных выражений.
В дверь постучали, и следом за этим в комнату вошел мой учитель, единственный, кто был со мной все это время.
Когда я его первый раз увидела, то даже не удивилась, в шоке была.
– Э-э! А нормальные мужчины у вас водятся?
– Я не вожусь!!! – возмущенно фыркнул этот… рогатый.
– Так заведем! – передернула я плечами. – Хранительница, вы мне вроде учителя обещали показать, а не мелкий рогатый… мужчину.
– Спешу тебя обрадовать, моя милая. Это «рогатое мужчино» и есть твой учитель. Развлекайтесь. Гзар’Дин, только прошу, не покалечьте девочку, она мне еще нужна живой.