"История одного мифа: Очерки русской литературы XIX-XX вв
Шрифт:
Типажи, сюжетика, образ повествователя (женщина, проникающая в тайну еврейства), идеи "заговора" – все заимствовано Шабельской у других авторов: Маркевича, Крестовского, Эфрона. Вслед за раввином Ионафаном из "Тьмы египетской" Вс.Крестовского Шабельская заставляет председателя Верховного синедриона Д. Моора выступить с программой, отдельные пункты которой повторяют чуть ли не в цитатном виде "Протоколы Сионских мудрецов". Так, например, первый пункт программы – пресса: "При помощи наших газет и журналов мы можем придавать громадное значение каждой мелочи, выгодной для нас, и замалчивать, т.е. заставлять забывать, самые серьезные вещи для гоимов" (ч. 1, 68). Сравните с тезисами из "протокола № 2": "Пусть для них играет главнейшую роль то, что мы внушили им… Для этой цели
Следуя за "Протоколами Сионских мудрецов", Шабельская выводит образы заговорщиков "других кровей": представитель Дашнакцютуна армянин Эмзели-Оглы Давидьян, анархист-испанец Феррера, активист революционного движения китаец, принявший иудаизм, – Ли Ки-чинг, индиец брамин Расикандра. Об "интернационале" армии заговорщиков сообщалось в "протоколе № 9": "У нас в услужении люди всех мнений, всех доктрин: реставраторы монархии, демагоги, социалисты, коммунары и всякие утописты" (238).
Впрочем, противостояние единственного "хранителя православия" -великого русского народа – всем остальным (а не только евреям) – известно не столько по роману Шабельской, сколько по произведениям ее предшественников – Данилевского, Крестовского, выкреста Литвина. И в этом она не была "пионером".
Для достижения этой цели, вышивая "по старой канве новые узоры", Шабельская и конкретизировала завоевательные планы евреев, ввела в роман чуть "задрапированные" образы современников: С.Ю. Витте, его жены, П.Н. Милюкова (в романе – Павел Николаевич Сазиков), князя Долгорукого (в романе – Долгоногий) и т.д. В одном из героев эпопеи (Наскокове) угадывается облик члена Государственной думы В.Д. Набокова (отца великого писателя XX в.). Благодаря этому описываемое Е.А. Шабельской претендовало на "правдивость", свойственную произведениям реализма. Естественно, что читатель, угадывая остросовременные детали "реальной жизни", мог поверить и в неизвестный для него материал. А.Р. Кугель писал: «Что такое, например, все эти "Книги Кагала", сочинения Нилуса… как не романы, вроде "Графа Монте Кристо" с присовокуплением значительной доли злопыхательства? Но ведь им верят; всей этой невероятной фантастике готовы придать (и многие придают) чуть ли не характер документальной достоверности!»30.
В своих воспоминаниях В.Д. Набоков описал знаменательный эпизод из времени после февральской революции. На заседании Совета старейшин в Предпарламенте он сидел рядом с М.А. Вишняком, который, увидев группу седобородых старцев (Натансон, Чайковский, Кутлер, Мартов, Винавер, Пешехонов), по словам В.Д. Набокова, шепнул ему: "Настоящий синедрион". М.А. Вишняк вынужден был поправить: "Набоков привел мои слова в подтверждение факта преобладания в Совете старейшин евреев – наподобие древнего синедриона, представлявшего еврейство. Между тем мое замечание относилось не к "иудеям", а к бородатым и седовласым старейшинам… Упоминаю об этом для иллюстрации того, что даже такой мемуарист как Набоков, разочаровавшись в своем прошлом, оказался способным вкладывать в события смысл, которого они не имели"31.
(22 марта 1922 г. В.Д. Набоков, заслоняя собой своего друга П.Н. Милюкова, был убит террористами из "черной сотни". Одним из его убийц был Шабельский-Борк, сын "прекрасной писательницы".)
Если для творчества Крестовского, Литвина, Рочестер-Крыжановской,
Так, Л. Корчмий, автор предисловия к трилогии Шабельской, вышедшей в Риге в 1934-1936 гг., комментируя ее пророчества о гибели России в результате внутренней смуты и войны, решил поддержать "литературный вымысел" ссылкой на "документальность": "Угадать план этого заговора во всех деталях, как это описано Е.А. Шабельской, невозможно; она обладала очень точными материалами, проникла каким-то образом в сокровеннейшие тайны масонства и использовала их полностью в своем романе"32.
Другой антисемит, полковник Ф.В. Винберг, в своей книге "Корни зла" удостоверил "историческое событие": на квартиру Распутина 16 декабря 1916 г. (накануне убийства. – С.Д.) явилась "одна из русских женщин, горячая патриотка, старая писательница, владевшая многими тайнами масонства, за что вытерпела немало мук и горя в своей жизни". Она предупредила фаворита, что тот за свои услуги сатанинским жидомасонским силам будет наказан33.
Нетрудно идентифицировать "русскую женщину", описанную Винбергом, с Е.А. Шабельской.
Популярнейший советский писатель, В. Пикуль, несомненно читавший Винберга, это посещение фаворита императорской четы "горячей патриоткой" творчески переработал:
"Между 1 и 16 декабря на квартире Распутина раздался телефонный звонок. Мелодичный женский голос спросил:
– Простите, это квартира Распутина?
– Евоная. А што надо?
– Вы не можете сообщить мне, когда состоится отпевание тела покойного Григория Ефимовича?
Распутин даже опешил. Оправившись от неожиданности, он покрыл женский голос виртуозным матом и повесил трубку. Кто эта женщина? Зачем звонила? Автор не знает"34.
Апокриф, взятый напрокат, сработал по старому рецепту всех лжесвидетельств: признаваясь в одном, утверждай другое. Автор чистосердечно признался в своем незнании ни женщины, ни ее целей. Тем убедительнее было его знание: кто-то предупреждал Распутина об уготованной ему близкой каре. Ни Винбергу, ни Пикулю не было никакого дела до того, что этот апокриф легко опровергается: в донесениях полицейских осведомителей о всех посетителях Распутина накануне его убийства Шабельская не упоминалась…
Первый роман "Сатанисты XX в.", давший название всей трилогии и напечатанный в газете "Колокол" в 1911 г., вышел отдельным изданием в 1912 г., а затем был забыт. Г.Бостунич, сожалея о забвении "захватывающего романа", поторопился заявить: "Этот роман, как и другой "Красные и черные", без остатка (курсив Бостунича. – С.Д.) скупленные и уничтоженные жидами, говорят под оболочкой романа страшную, подлинную, научную правду"35.
В годы, когда среди высших советских сановников были Я. Свердлов, Л. Троцкий, Л. Каменев, а также сотни других, больших и мелких чиновников, чекистов, агитаторов и палачей-евреев, еврейских жизней было загублено не меньше, чем у других народов. Это, конечно, вовсе не ставится в "заслугу", хотя следовало бы вспомнить и поставить в вину властям и это, и безвинно уморенных крестьян Украины, и выселенных крымских татар, и расстрелянных в катынском лесу польских офицеров.
Нюрнбергский процесс над нацистами "за преступления против человечества" журналисты назвали "судом истории". Однако он не был судом над историей, ибо рядом с немецким генералитетом не сидел на скамье подсудимых первопреступник – "большевизм", истребление еврейского народа началось не в 1933 г., с приходом в Германии нацистов к власти, а в 1917 г. – в России36.
МЕЖДУ ДВУМЯ ВОЙНАМИ
После 1917 г. механизмом российской геополитики стало идеологическое смешение причинно-следственных отношений исторических явлений и этико-правовых норм межгосударственного сосуществования. При этом "жидо-масонскому заговору против мира" была предписана главная роль в этом процессе.