История одного озарения
Шрифт:
– Ты уже оценил свои услуги в бутылку самогонки? – спросил кто-то.
– Какая бутылка?! – от неслыханной наглости Андрей сделал что-то не то, и его снова ударило током. – Тут три только за одну работу. Плюс ещё по одной за каждый удар током.
И электричество восстановилось на их конце деревни. «Ловко он, – подумала Маша. – Интересно, выпускники МАИ или МИЭТа умеют так?»
Мужики пошли на горку, отказавшись от предложения дяди Саши пойти смотреть футбол. Только Маша приняла это приглашение.
Иначе было два года назад во время финала чемпионата мира Бразилия – Франция. Тогда на футболе у дяди Саши с тётей
А вот финал главного футбольного события 2000 года Маше понравился и запомнился. Радость от начинающейся самостоятельности вкупе с радостью от приезда в деревню были настолько сильны, что перекинулись на экран телевизора.
Самостоятельность постепенно становилась нормой, а радость от пребывания в деревне становилась всё кратковременной – по мере того, как деревня пустела, а из душ взрослых выходила романтика. Зато радость от крупных футбольных турниров оставалась неким эхом от тех, других радостей.
Когда Маша в тот день, день финала Евро-2000, вернулась ночью домой, на терраске сидели отец, мать, тётя Надя, Андрей, дядя Витя и Алик. Как поняла Маша, мужчины отмечали возвращение электричества сначала у Алика, и, лишь когда стемнело, захватив с собой Алика, побрели обратно, на другой конец деревни. В темноте они потеряли тропинку и переходили речку вброд, а затем ещё долго блуждали в зарослях крапивы, поэтому выглядели они так, будто их всех сильно тряхнуло током.
– Я сделаю нормальный тропинка, – говорил Алик. – Эта никуда нэ годится.
– Да это вас этот повёл куда-то, – говорила мать, указывая на отца.
– Алик, нам с тобой придётся тут сидеть до утра, – говорил Андрей. – Я в темноте ничего не вижу.
– Да мы вам фонарик дадим, если что, – говорила тётя Надя.
– Кто там кого? – спрашивал отец. – Макаронники лягушатников или лягушатники макаронников?
– Лягушатники, – отвечала Маша.
– А как же вратарь макаронников? Он же всё тащит.
– Ему под конец разбили нос мячом. После этого он стал нервничать. Иногда казалось, что он потерял ворота.
И только дядя Витя, бывший моряк-подводник, сидел угрюмый, пьяно склонив голову над тарелкой. Ничего особенного он не видел в их ночном приключении. Для него всё это было не в новинку, и он не мог представить, что может быть иначе, поэтому даже не видел повода для разговора.
Мать не стала долго допытываться, зачем Маша держит в руках географическую энциклопедию и почему она не ложится спать: мысленно родители ещё продолжали гордиться своей старшей дочерью и поэтому легко закрыли глаза на бездельничанье младшей.
Рита поступила в оба института. Но выбрала МИЭТ: каждый день ездить в Москву ей не хотелось.
Все подруги Риты, многие из которых тоже были медалистками, поступали в гуманитарные вузы – кто-то из-за желания связать свою жизнь с юриспруденцией или экономикой, а кто-то от безразличия. Рита же точно знала, что станет когда-нибудь программистом. Уверенность её проистекала из трезвой оценки своих способностей, а вовсе не из-за того, что
Это было потрясающее время! Время загорающегося воображения! Даже родители в кои-то веки решили вместе отметить успех своей старшей дочери. Маша тоже приобщилась к этому семейному празднику. Русский устный она сдала на пятёрку. А все остальные экзамены – на четвёрки. Поэтому Маша считала, что добавила радости родителям. Отмечающие вместе что-либо отец и мать – зрелище необычное и, безусловно, приятное, поэтому – почему бы тоже не порадоваться за сестру, а заодно и за себя. Хотя было бы лучше, если бы весь мир, в том числе и её родители, отмечали то, что у неё начались каникулы, и то, что она скоро поедет в деревню. И ещё – то, что ей остаётся целых два года до поступления в институт.
Уже первого сентября Рита поняла, что легко ей не будет в течение всех пяти лет. «Институт – это не школа», – решила она. Институтские преподаватели не были на её выпускном и не были на бале медалистов Зеленограда. Здесь прошлые достижения ничего не решали.
Школьная медаль быстро поблекла, что объяснялось отчасти тем, что слишком легко дались успехи в школе, отчасти тем, что оставалась слишком огромная пропасть между реальным миром и идеальным. Казалось, нужно проделать колоссальный объём работы, чтобы преодолеть эту пропасть. Если бы хоть что-то в жизни улучшилось после того, как она окончила с медалью школу, то, может, и пять лет в институте не стали бы казаться такими страшными. А так получалось, что жизнь шла вперёд, успехи прибавлялись, но вместе с этим жизнь только усложнялась, а никак не менялась к лучшему.
В первом семестре были такие предметы: математический анализ, линейная алгебра, химия, физика, иностранный язык, философия, русский язык и физкультура. Всё практически то же самое, что и в школе, но только изучать надо более углублённо.
Уже через месяц Рита заметила, что некоторые студенты в её группе значительно лучше разбираются в изучаемых дисциплинах. В школе она всегда была одной из самых лучших. Чтобы кто-то её заметно превосходил – такого не было даже по русскому языку, а уж по техническим предметам – и подавно. Впрочем, большинство однокурсников были с Ритой либо на равных, либо даже уступали ей, лишь три-четыре вундеркинда «шарили» заметно лучше в математике и физике.
В группе её учились, как ей думалось, люди, куда как более достойные МИЭТовского образования, чем она. Некоторые из них могли разговаривать о компьютерах целыми часами. У самой Риты компьютер появился дома только два года назад, да и то она в него только играла. А у этих людей компьютеры, кажется, с раннего детства. Наверняка их родители – достойные люди. И что её собственные знания математики и физики по сравнению с этим! Сколько отец копил на первый компьютер! Как тщательно его выбирал вместе с одним из своих немногочисленных друзей, работавшим программистом! А у некоторых однокурсников, судя по их рассказам, было уже несколько компьютеров, и покупали они их в одночасье, когда вдруг хотели поиграть в какую-нибудь игру, для установки которой были необходимы более мощная операционная система или процессор.