История одного развода (Игра на раздевание)

Веденская Татьяна

– Что? – Андрей замер на месте.

Значит, все-таки стыдно. Неужели и у него есть хоть остаток совести? Осадочек, как в химической реакции. Все выгорело, а на дно колбы осел белесый налет совести.

– Зачем тебе столько денег?

– Знаешь что, хватит. Больше нам говорить не о чем.

– А мне кажется, мы только начали, – усмехнулась я.

– Думаешь, тебе все можно? Все? – закричал Андрей.

Он схватил меня за плечи и начал трясти, как соломенную куклу. Это показалось мне таким смешным,

что я хохотала все громче и громче, пока вдруг не случилось что-то, обжегшее меня огнем. Андрей, оказывается, дал мне пощечину.

– Что ты делаешь? – совершенно по-детски удивилась я. За все годы, что я его знала, это был первый случай. Значит, я его действительно довела. Неужели это возможно?

– Думаешь, мне были нужны твои деньги? Да я их ненавижу! Ненавижу! Мне никогда не нужны были деньги, и вообще, это все – не моя жизнь. Все должно было быть иначе, иначе, – пробормотал Андрей, осев на пуфик и закрыв лицо руками. Кажется, происшедшее его тоже поразило.

– Ты никогда меня не любил! – зачем-то сказала я.

Андрей оторвал руки от лица, внимательно посмотрел на меня, а потом встал и взял в руки сумку. Из нее торчал скомканный бежевый свитер из тонкой шерсти. Я привезла его из Берлина, он удивительно шел Андрею. И куда он его уносит?

– Думаешь, это самая главная новость? – неожиданно сказал Андрей и добавил: – Ты тоже, дорогая. Ты тоже.

– Ты врешь! – Я села на корточки возле гардероба в прихожей и заплакала. – Я всегда тебя любила. Пока могла, всегда. А теперь ненавижу.

– Значит, тебе будет гораздо лучше без меня, – закончил Андрей мысль и закрыл за собой дверь.

Я растирала слезы по щекам. Я совсем не была уверена в том, что мне будет лучше без него. Возможно, это правда. Во всяком случае, я больше люблю засыпать одна, чем вместе с Андреем. Но когда я думала о том, что сейчас он сядет в «Ниссан» и поедет к этой Манечке и их дочке, мне хотелось выть и лезть на стену. Что это могло означать? Получалось, что я ревную? Но можно ли ревновать того, кого ненавидишь?

В моей голове вопросов стало гораздо больше, чем ответов. Голова раскалывалась. Я села на диван в гостиной, укуталась в плед и принялась нажимать кнопки радиотелефона. Уже без «жучка». С Францией меня соединили только с пятого раза, когда я уже хотела швырнуть телефон об стену.

– Марк, от меня ушел муж, – сказала я, позорно хлюпая носом.

Марк был мне необходим. Кажется, он единственный, кто по-настоящему знал меня. Настолько, насколько вообще один человек может знать другого. Мы ведь закодированы так, что крек подобрать невозможно.

– Ушел? Сам? – удивленно переспросил Марк спокойным голосом. Его спокойствие всегда меня поражало.

– Ага! – кивнула я. – Практически.

– И давно? Судя по твоему голосу, только что. И как это было? Он подошел к тебе и

сказал, что уходит? Вот так, ни с того ни с сего?

– Ну, не совсем, – прикусила я губу.

– Значит, ты его выгнала? Я думаю, что это вернее. Вряд ли бы он ушел от тебя по доброй воле, – пояснил Марк.

– Еще бы! Живет на всем готовом, как сыр в шоколаде.

– В масле.

– Что? – не поняла я.

– Говорят, как сыр в масле катается.

– А, какая разница! В общем, сволочь первостатейная. Только я его не выгоняла, он сам сбежал.

– Понятно, – усмехнулся Марк. Его легкий ласковый смех моментально снял мое напряжение.

– Ничего и непонятно. Тоже мне, крыс с тонущего корабля. – Я и сама уже готова была усмехнуться. Действительно, забавно, что два взрослых человека могут дойти до того, чтобы орать друг на друга в коридоре.

– Но что все-таки случилось? – спросил Марк.

Я попыталась собраться с мыслями. Ведь о том, что случилось, в двух словах не расскажешь. Марк относится ко мне как к хорошему старому другу, честному человеку. Как рассказать о том, что я прятала от мужа деньги, а потом установила «жучок» в домашнем телефоне. Нет, тут явно придется изобразить другую историю.

Значит так, жила-была несчастная любящая жена, и вот однажды надо было ей срочно позвонить по рабочим вопросам. Подняла она трубку, чтобы набрать номер, а пока номер в записной книжке искала, вдруг обнаружила, что невольно подслушивает чей-то разговор по параллельному аппарату...

Даже не знаю, поверил мне Марк или нет, потому что в пылу разговора я пару раз сбивалась, врала и путалась в показаниях. Главное – он слушал меня и пытался понять. Ему было небезразлично, что я чувствую. И при этом он знал, что я тоже далеко не ангел.

– Значит, теперь ты можешь спокойно приходить домой и никто не будет курить на кухне. Скажи, тебя это радует или огорчает? – спросил Марк, когда поток моих рыданий и исповедальных речей начал иссякать.

– Даже не знаю. Все-таки это так странно. Кажется, я не понимаю пока, хорошо это или плохо, – удивилась я. – Ведь нас с ним давно ничто не связывает.

– Если бы вас ничто не связывало, ты бы вышвырнула его давным-давно, – заверил меня Марк.

– Да что ты? Я же всегда к нему относилась как к...

– Ну?

– Слушай, я тебя ни от чего не отрываю? – попыталась увернуться я от ответа.

– Ни в коем случае! А поскольку звонишь ты и счет тоже придет тебе, ты меня еще и не разоряешь, – цинично добавил Марк.

Я улыбнулась. Марк никогда не был жадным, но почему-то всегда стремился произвести именно такое впечатление.

– Я любила его, – произнесла я.

– Сама-то ты себе веришь?

– Верю, – кивнула я. – А что еще кроме любви могло нас так крепко держать вместе?