История одного вампира
Шрифт:
– Магия крови, правильнее сказать– перо для договоров,– проговорил Поттер, вращая в пальцах упомянутое перо.– Пишет кровью, при пятикратном использовании оставляет на руке медленно заживающую рану, поэтому пользоваться им разрешено лишь в особых случаях, таких, как составление договора. Вы используете его для того, чтобы закреплять на учениках действие своих слов, и закрепление происходит за счет факторов боли и ментального фактора. Это перо при его добровольном использовании не позволяет нарушить договор одной из сторон или обеим сторонам, поэтому при использовании подобного пера обе стороны должны дать свое согласие на применение и подтвердить, что они полностью осведомлены о свойствах этого артефакта. Если я отправлю за моими подопечными и узнаю у них, сообщили ли вы им об этом пере
На протяжении всего монолога Амбридж медленно, но верно бледнела. Сомнительно, что от ярости– от страха. Она вдруг вспомнила, сколько раз Поттер разбирался с министерством относительно бесконечных проверок и как лихо он выиграл иск в Международном Суде, заставив Министерство уплатить ему пятьсот тысяч галеонов «за физический, магический и моральный ущерб, причиненный аврорами персоналу Поттер-мэнора». И то, что ущерб ограничивался разбитым фонарем и разорванным рукавом любимой рубашки Игоря, наемника из России, суду было как-то до лампочки. Нет, Амбридж не была дурой. Старой каргой, стервой и жополизкой да, но никак не дурой. И с каждым словом Певерелла-Поттера она все отчетливее осознавала, какое мощное оружие попало к Певереллу-Поттеру не то, что против нее– против Фаджа. Международный Суд требует допроса, сопряженного с анализом памяти легилиментом и Омутом Памяти, чтобы исключить все возможности обмана, и когда у нее спросят, откуда она взяла такое перо, она вынуждена будет донести на Корнелиуса Фаджа, и тогда ей придется ох как несладко. Даже если министр каким-то чудом и усидит в своем кресле, то ее в лучшем случае убьют, в худшем– за использование запрещенной магии на несовершеннолетних, пытки и причинение тяжких телесных повреждений отправят на пожизненное заключение в Азкабане. Уж Певерелл-Поттер постарается, чтобы им всем влепили по полной. Хотя нет, Фадж отправится вслед за ней. Вряд ли его покровители вступятся за дураков, засветивших запрещенный вне «Гринготтса» артефакт. За одно обладание им можно было получить шесть месяцев Азкабана, а за использование– до пятнадцати лет. За использование на несовершеннолетних– пожизненное. А там еще будут и пытки, и причинение тяжких телесных, ведь чертов Поттер– маг крови и ритуалист, единственный в Британии, а потому его слово обладает кое-каким весом в глазах чиновников всех мастей. И в Ковене его уважают, с этим не поспоришь.
– Итак, о чем же вы задумались?– усмехнулся этот дьявол во плоти.– Ага, вот значит как. Признаю, я вас несколько недооценил, но с учетом того, как вы прокололись с пером, ваша недальновидность полностью истребляет достоинства, обретенные вашим интеллектом. Вы умны, но при этом вы– разгильдяйка, а такое сочетание несет одни только беды. До встречи на суде, Долорес Джейн Амбридж и… Корнелиус Освальд Фадж.
Короткий взгляд Певерелла-Поттера на портрет. Министр все уже слышал и, похоже, пребывает в крайней степени бешенства. Теперь из нее точно сделают козла отпущения (П.А: или козу? Не знаю, как здесь правильно). Если Фадж, конечно, сумеет выкрутиться.
– Вижу, вы все довольно быстро поняли,– Поттер извлек из воздуха приличных размеров кожаный пенал и раскатал его на столе, аккуратно извлекая из него небольшой пластиковый пакетик, защищенный охранной магией Рода Певерелл. Перо опустилось в тут же запаявшийся пакетик и отправилось в пенал, а пенал исчез. Амбридж тупо наблюдала за всеми этими манипуляциями и с запозданием протянула короткопалую руку, но опоздала. Пакет с железобетонной уликой против нее бесследно исчез. Даже если обвинений со стороны учащихся не последует, уже одного наличия пера достаточно для того, чтобы поставить на ее карьере, да и жизни, жирный крест. А обвинения с их стороны будут, ведь подобное Поттер предусмотрел при составлении договора на вступление в «Эспаду», так что он имеет право
– Я даже не ожидал, что заполучу оружие против вас и вашего произвола в Хогвартсе так быстро,– несколько удивленно проговорил Певерелл-Поттер у дверей и взмахом руки заставил кресло исчезнуть. Огромный кот ростом ему до плеча в холке потерся щекой о спину хозяина и первым выскользнул в тут же открывшуюся перед ним дверь. Другого человека после такой ласки пришлось бы соскребать с пола, но Певерелл-Поттер давно привык к подобным проявлениям нежности, грозящим сломать пару ребер.
– Вот что значит переоценить общий уровень противника. Прощайте, Долорес Джейн Амбридж,– сказал он перед тем, как закрыть дверь. Генеральный Инспектор Хогвартса медленно опустилась в кресло и вцепилась пальцами в жидкие волосы, невидяще уставившись в одну точку перед собой.
Лорд Гарольд Хорес-Джеймс Певерелл-Поттер медленно шел в сторону своих покоев и все еще не верил в реальность происходящего. Нет, действительно, не может же все быть так просто. Не может такое быть от банальной неосторожности, и перед иском следует послушать, что скажут его аналитики, Томми Мозг со своей бандой. А пока пусть Амбридж подергается, ведь в любом случае у него появился сильнейший рычаг давления на нее. Но как говорил его отец, светлая ему память, чем сильнее рычаг, тем сильнее должны быть руки, которые переводят его из положения в положение, иначе эти руки просто не смогут контролировать рычаг. То бишь перед тем, как шантажировать, нужно все тщательно продумать.
– Вас что-то беспокоит?– тихо спросила Элли, бесшумно вырастая рядом с ним. Гарри молча показал ей перо, герметично запаянное в пластиковый пакет. Синхронизированный с защитой Рода Певерелл тонкий пластик пробить не проще, чем охранный купол Замка Певереллов, прославившийся своей неприступностью.
Элли не страдала от интеллектуальной недостаточности и с легкостью сложила два плюс два, после чего начала что-то напряженно обдумывать.
– Ну не может же все оказаться настолько простым,– высказалась наконец она.– С этой штучкой вы засадите Амбридж на полгода стабильно, но не ловушка ли это?
– Я тоже так думаю,– проговорил Гарри.– Нужно все как следует проверить. И что мне теперь делать? Давить на нее открыто, заставляя делать все так, как угодно мне, или же работать очень осторожно?
– Ковен,– тихо сказала ему Элли и потерлась носом о шею Гарри. Певерелл-Поттер резко выдохнул от такой откровенной ласки, обнимая девушку-оборотня за талию.
– Простите,– Элли попыталась отстраниться, но Гарри не хотел ее отпускать, и девушка послушно обмякла в руках наставника.
– Ты упомянула Ковен,– тихо сказал Гарри.– Что ты хотела этим сказать?
– Вам не кажется, что за всем этим может стоять Ковен? Ковен очень пристально следит за образованием, и таким образом не решили ли они проверить вас в деле? Что вы сделали за три года для улучшения образования? «Эспада»? Смотрите на вещи трезво, наставник, но «Эспада» насчитывает в себе всего лишь сотню с небольшим студентов. В Хогвартсе учится около тысячи. Десятая часть, из них только человек двадцать с вами с самого начала. Да, я признаю, они очень хороши в сравнении с остальными студентами, что видно из успеваемости. Благодаря вам многие профессора ужесточили критерии оценок, ведь им тоже нужно мотивировать ваших подопечных. Ковену это, конечно, понравилось бы, если бы они не давали вам задания поставить образование на ноги.
– И самое серьезное препятствие на моем пути– Альбус Дамблдор,– наклонил голову Певерелл-Поттер.– Что ж, мне не хочется убивать его, но кажется, что если Ковен выйдет со мной на прямой контакт, придется пойти на компромисс. К тому же, если я его убью, Хогвартс будет искать нового директора. Насколько мне известно…
– Так, и что это здесь происходит?
Из-за поворота возникла Дафна. Разумеется, у нее тут же взыграли собственнические инстинкты, но ревности не было. Как можно ревновать к той, с кем спишь?