История одной практики

Лисочка С.

Между прочим, в Ицкароне до сих пор существует рабство. Вполне законно и официально. Впрочем, рабов себе могут позволить далеко не все. Судите сами: хозяин платит довольно серьезный налог с каждого раба — пять грифонов в неделю. Не у каждого такая зарплата, между прочим. Но, мало того, раба надо одевать и кормить, а также обеспечивать его жильем, причем не менее восьми квадратных метров на человека. Лечить, если заболеет, предоставлять выходной день раз в неделю, либо денежную компенсацию вместо выходного, а также недельный отпуск раз в год, причем отпуск оплачиваемый. Теоретически, раба можно бить, но тот имеет право пожаловаться на плохое обращение в Опекунский совет, и тогда на нерадивого хозяина наложат довольно крупный штраф, а то и передадут дело

Страже, если было нанесено увечье. Этот же Опекунский совет дважды в год проверяет условия содержания рабов, и строго следит за тем, чтобы они соответствовали прописанным в законе нормам. Средняя стоимость раба — около восьмидесяти грифонов, что тоже недешево. По сути, купить и содержать раба может только очень богатый человек, но мало того, что рабы — дорогое удовольствие, так еще и быть рабовладельцем, как бы это сказать… не модно. Иметь раба — моветон, и общество косо смотрит на тех, кто ими владеет, если, конечно, у хозяина нет какой-либо веской причины. Вот и получается, что рабов в городе почти нет, лишь в старых эльфийских родах их держат, отдавая дань традициям, да еще есть несколько богачей, которые таким образом подчеркивают свое состояние и плевать хотели на общественное порицание. Впрочем, таких с каждым годом все меньше. Да и зачем нужны рабы, если можно за меньшие деньги нанять прислугу, которая будет делать ту же самую работу?

Другое дело — нелегальное рабство. Взрослый раб стоит от сорока грифонов, с ним можно делать что угодно, хоть убить, хоть продать в Жарандию. Конечно, если закон для вас — пустой звук. Есть и устойчивый спрос, особенно в криминальной среде. По сути, такой раб дешев, а при должной сноровке с него можно собирать недурной доход. Чтобы привязать к себе раба используют разные методы: наркотики, запугивание, шантаж, ну и до цепей дело нередко доходило. Квентин рассказывал, как года два назад Стража нашла подпольную фабрику по производству скобяных изделий, а трудились там рабы-нелегалы, прикованные к своему рабочему месту цепями.

Алиса и была таким рабом. С детства она занималась сбором милостыни, и все, что ей подавали, уходило в доход ее хозяина. Когда подавать стали меньше, ее поставили на кон в карточной игре и проиграли как вещь. Теперь ее ждало одно из двух. Либо краткая карьера карманной воровки, потому что мы бы ее обязательно взяли, и скорее рано, чем поздно. Вытащить из кармана кошелек, чтобы человек ни сном, ни духом, не так уж и легко, это целое искусство. Либо, как вариант, ее ждала чуть более длительная карьера уличной девки. В любом случае, такие, как она, до тридцати редко доживают. Людям она не доверяла ни на грош: ни своим хозяевам, ни лейтенанту Свиклаю, ни господину цирковому артисту Локрахту, ни, тем более, мне, которая человеком была несколько условно.

Карета остановилась, и дверь ее распахнулась.

— У сержанта Уиллиса все готово, — доложил Бригир, обмениваясь взглядом со мной.

Странное дело, глаза у него обычно серые, но, когда он сосредоточен или зол, они становятся голубыми, а вот когда смотрит на меня — желтыми. «Будь осторожна», — говорил его взгляд. «Буду», — ответила я на том же языке.

— Мы на месте, — сказал он, видимо, Квентину, — наши пойдут через пять минут.

Я позвала из глубин моей сущности, которую я получила в восемнадцатую свою годовщину, маленькую летучую мышку, и она пришла, а я стала ей. Мир тут же поменялся: звуки стали четче, запахи — красочнее и резче, а вот краски дня подернулись сероватой пеленой и выцвели. Летучие мыши — дальтоники, но меня это отчего-то касалось лишь отчасти. Я, в целом, различала цвета, хотя, может быть, и не во всем разнообразии оттенков. Я замахала крыльями и приземлилась на плечо к Вэнни, он вздрогнул, но, по крайней мере, не попытался меня сбросить.

— Спокойнее, — пропищала я.

— Вы умеете разговаривать в этом образе? — как-то странно заинтересовался он.

Могу, хотя и не без труда. Голосовые связки плохо предназначены для человеческой речи. Получается негромко и пискляво, но слова разобрать можно.

— Да, —

сказала я.

Свиклай, между тем, взял у коменданта Лонгвиля две горошины, одну засунул себе в ухо, а другую протянул Алисе. Тут же откуда-то появилась фляжка.

— Проглоти и запей, — сказал Свиклай.

Алиса молча ее проглотила, а вот из фляжки отхлебнула не без опасения.

— Что это? — спросила она.

— Горячий шоколад, — ответила Жужелица. — Правда, он давно уже совсем не горячий…

— Вкусно как, — удивилась девочка.

В детстве я тоже любила его. Нийя прекрасно его делала, причем кроме меня и ее самой, в замке Мастера его никто не пил. Я тогда не понимала почему. А когда поняла… Очень обидно было лишиться этого. Конечно, никто не запрещает мне и сейчас его пить, но по вкусу он стал для меня совсем-совсем водянистым, лишь бледная тень того ощущения.

— Пей, сколько хочешь, — сказала Жужелица.

Алиса тут же вернула флягу и, шмыгнув носом, стала смотреть в другую сторону.

— Удачи, — сказал Свиклай.

— К Малину, — ответили мы с циркачом, правда, мой писк потерялся в его голосе.

Ехать на плече Вэнни было довольно удобно, хотя утреннее солнце порядком мне досаждало. В своем родном теле я хотя бы под капюшон плаща могу спрятаться, а тут вся защита — тень от цилиндра на голове циркача. Мы вышли на нужную улицу, и я попыталась рассмотреть, где мои сослуживцы, но увидела только капрала Кивана, который валялся на земле в непотребном виде. Я такого пить точно побрезговала бы, несмотря на любимую мной вторую положительную.

Дверь таверны скрипнула, и мне тут же стало легче, потому что мы оказались в помещении, где не было этого противного солнца. Впрочем, мое облегчение длилось совсем не долго, потому что тут воняло так, что мысль о лежащем на улице капрале показалась не такой уж и противной. Запахи дешевого алкоголя, тушеной и, кажется, прокисшей капусты, запахи немытых тел, какой-то гнили, запах замытой крови, перекисшего пива и рвотных масс, смешавшись, царили здесь. Кроме бармена за стойкой, тут было еще три человека, занятых тем, что можно было бы назвать завтраком, если бы то, что они ели, можно было бы назвать едой. Мы сразу двинулись к двери в углу зала, нас никто не пытался остановить, лишь бармен поднял на нас взгляд, но тут же отвел его в сторону, стоило Алисе ему кивнуть.

За дверью оказался темный коридор и лестница на второй этаж, но туда мы не стали подниматься, а пройдя мимо двух закрытых дверей, вошли в третью, ведомые нашей маленькой рыжей проводницей.

— Ты гляди, явилась, — встретил нас несколько гнусавый голос. — А мы тебя уже похоронить успели. И даже выпили за это.

В комнате, куда мы вошли, небольшой, но неожиданно чистой и светлой для этого заведения, первым делом в глаза бросался стол, на котором стояло несколько пузатых бутылок, а также простая закуска типа холодного окорока, соленых огурцов, хлеба с икрой и маринованной рыбы. Судя по запаху, еда для этого стола имела иное от той, что подавали в общем зале, происхождение, да и алкоголь был не так плох. На том же столе, кроме закуски, бутылок и стаканов, лежали игральные кости и карты, а также несколько серебренных и медных монет. Напротив входной двери, слева от стола, в комнате была еще одна дверь, полуприкрытая. Возле стола стояли два стула, а на них, развалившись, сидели два типа.

Тот, что был ближе к нам, оказался гномом, бородатым, широкоплечим, одетым, как одеваются гномы-ремесленники, а рядом с ним прислонилась к стене гномская секира. Второй, тот, что заговорил с Алисой, был человеком, лет тридцати, бритым налысо, с бородавкой над левой бровью и хитрым прищуром голубых глаз. За его пояс был заткнут настоящий жарандийский кинжал в ножнах, а одет этот тип был даже несколько франтовато.

— Да еще и не одна, ты глянь, — сказал гном, рассматривая Вэнни.

— Доброе утро, господа, — вежливо поздоровался циркач. — Прошу простить девочку за некоторое опоздание, но я был тому виной. Не подскажите ли, где я могу видеть хозяина этой рыжей проказницы?