История одной страсти
Шрифт:
Она запомнила буквы алфавита. Какое скромное начало! А что, если у нее, как и у Джона, нет способностей к обучению? Эта мысль обожгла ее как огнем.
Положив книгу обратно на полку, Фэнси принялась за мытье посуды, оставшейся от ужина. Налив в миску горячей воды и ополаскивая тарелки, она повторяла про себя алфавит и осталась очень довольна, сумев без запинки три раза подряд назвать все буквы. Выучить за одно занятие целый алфавит — ей это казалось чудом.
«Нет, — поправила Фэнси себя, — чудо произойдет, когда я смогу складывать буквы в слова».
Она
Перемыв тарелки, Фэнси с зажженной свечой в руке поднялась наверх, в комнату Ноэля. Он крепко спал, одной рукой обняв Непутевого. Мальчик был таким маленьким и беззащитным. Наклонившись, Фэнси поцеловала сына, ее сердце переполняла нежность.
Как ей хотелось, чтобы он всегда был в безопасности! Чтобы на лице его всегда играла улыбка, и он никогда не знал страха, который пришлось пережить ей. Фэнси хотелось подарить ему весь мир.
Задув свечу, она спустилась вниз и заглянула в комнату Эми и Фортуны. Лунный свет заливал две спящие фигуры на большой кровати, принадлежавшей раньше ее отцу. Эми свернулась клубочком в объятиях тети, ее пушистые ресницы слегка подрагивали. Фортуна выглядела такой умиротворенной, какой Фэнси давно ее не видела. Обеспокоенное выражение, прежде не покидавшее девушку даже во сне, исчезло с ее лица, и морщинки на обычно нахмуренном лбу разгладились.
Ее семья. Ее плоть и кровь.
Как же могла она отдать их на милость Роберта? При мысли о том, что им придется жить в его мрачном доме, у Фэнси мурашки побежали по коже.
Она поцеловала спящую Эми, потом прошла в свою спальню и переоделась в ночную сорочку. Не в силах заснуть, она подошла к окну и посмотрела на конюшню, залитую лунным светом. Приглядевшись, она увидела на поле за конюшней силуэт шотландца. Было заметно, что ему тяжело работать, однако Фэнси вновь была поражена изяществом и ритмичностью его движений. Его первые попытки обрабатывать землю были страшно неумелыми, но он быстро научился и взял на себя львиную долю работы.
Йэн Сазерленд. Ее собственность. Человек, который сделал гораздо больше для спасения ее семьи, чем она была вправе ожидать от него.
Фэнси наблюдала за шотландцем еще несколько минут. Затем сняла сорочку и надела рабочее платье с длинными рукавами и высоким воротником. Земля въелась в платье так прочно, что отстирать его уже было невозможно. Не застегивая две верхние пуговицы на воротнике и засучив рукава, она вышла на улицу и направилась в поле.
При ее приближении шотландец поднял голову. Он молча взял у нее ростки табака, которые она принесла, и она вернулась на маленькое поле за домом, чтобы взять еще. Когда ростков оказалось достаточно, они вместе занялись их посадкой.
Шло время. Луна стояла в зените, но Фэнси была полна решимости работать, пока работает шотландец. В конце концов, это ее поля. И если он потерял
Наконец, когда они пересадили большую часть ростков, он поднялся и посмотрел на нее.
— Идите спать, — негромко сказал он. — Насколько я помню, дорога до Честертона будет длинной.
Выпрямившись, он стоял на расстоянии ярда от нее. В темноте невозможно было рассмотреть выражение его лица, но Фэнси видела его четкие черты. Они не произнесли ни слова, но между ними шел молчаливый разговор. Невысказанное признание было столь отчетливым, что Фэнси услышала его сердцем. В ответ в ней зажегся огонь, которого она прежде не знала.
Однако этот огонь тут же погасило чувство вины. Как могла она испытывать подобные чувства, едва похоронив Джона?
Но отрицать нахлынувшее на нее чувство она тоже не могла. На рассвете, посреди табачного поля, она стояла и смотрела на Йэна Сазерленда, и он отвечал на ее взгляд. С каждым мгновением они все острее ощущали присутствие друг друга.
Не отрывая от него взгляда, Фэнси тихо произнесла:
— Вы не должны были этого делать.
— Нет, должен, — отозвался он. — Но не придавайте этому слишком большое значение.
— А какое же значение я должна этому придавать?
— Это возврат долга, не больше.
— И все же, — настаивала Фэнси. — Я не знаю, что бы мы делали без вас все эти дни.
— Ваш муж заплатил за меня, — отрезал шотландец. — Вам лучше идти в дом и немного отдохнуть.
— А вы?
Он пожал плечами:
— Мне случалось не спать много дней. Могу обойтись без этого.
Ей тоже не хотелось возвращаться в дом, в холодную пустую постель.
Фэнси не стала спорить, а опустилась на колени, вырыла ямку для ростка, укрепила его и принялась за следующий.
Вздохнув, он последовал ее примеру.
Бледнея, луна медленно двигалась к западу и наконец скрылась за горизонтом. Поле погрузилось во мрак, но они уже пересадили все ростки, которые принесла Фэнси. Сидя на корточках, она окинула взглядом поле: многое еще нужно было сделать, но удовлетворение результатами собственного труда затмило глубокую усталость.
Шотландец поднялся на ноги и, протянув ей руку, помог встать. Оба они были запачканы землей и едва двигались от усталости, но ее переполняла гордость.
Теперь она знала, что ей все под силу. Она сможет выжить без Джона, поднять их детей. Даже чувство вины, кольнувшее ее, не могло уменьшить уверенность, с которой она смотрела в завтрашний день.
Шотландец отвел прядь волос с ее лица.
— Завтра будет длинный день. Вам лучше пойти отдохнуть.
Его голос был мягким, как легкие речные волны, ласкающие прибрежный песок. Он никогда не говорил так с ней прежде. Долгие часы тяжелой изматывающей работы сблизили их.
Внезапно Фэнси испугалась. Она испугалась чувств, охвативших ее так скоро после смерти Джона, чувств к человеку, ясно давшему ей понять, что он при первой же возможности уедет, чего бы это ему ни стоило.