История Османской империи. Видение Османа

Финкель Кэролайн

В то время как события в Турции стремительно развивались, союзники и заинтересованные в разделе империи нетурецкие османские партии неспешно обсуждали проблемы будущего устройства страны. В 1919 году в Париже начались мирные переговоры, которые были продолжены в Лондоне и Сан-Ремо. С точкой зрения побежденных мало считались: после длительных обсуждений османская делегация была вызвана в расположенный неподалеку от Парижа город Севр, чтобы там подписать составленный победителями мирный договор. В ходе состоявшейся 10 августа 1920 года церемонии подписания представлявшие интересы своих соотечественников члены османской делегации согласились уступить Фракию Греции и на пять лет передать район Измира под греческое управление. По истечении этого срока Лиге Наций надлежало решить, станет ли данный район неотъемлемой частью Греции. Границы независимого армянского государства должен был определить президент США Вудро Вильсон. Курдские территории юго-восточной Малой Азии пока оставались под управлением Османской империи, но окончательное решение вопроса о независимости курдов должна была принять Лига Наций. И дальше в том же духе. Территория империи сжалась и теперь

включала только Стамбул и северную Малую Азию, значительная часть которой была оккупирована. Пришлось восстановить капитуляции, которые в начале войны были аннулированы, а союзники уже готовились привести в исполнение те жестокие условия мира, которые они навязали поверженной империи.

Османский парламент должен был ратифицировать Сервский договор, но парламент был распущен. Стало понятно, что без согласия националистов ничего нельзя будет сделать, но они были полны решимости сделать этот договор неработоспособным. Вполне реальной была военная угроза, которая нависла над уже расчлененной империей: только присутствие британцев не позволило грекам двинуться на Стамбул, а большевистская Россия хотела включить в состав армянского государства восточноанатолийские провинции Ван и Битлис, значительную часть населения которых прежде составляли армяне.

Руководство обороной Турции должно было перейти к Мустафе Кемалю как президенту Великого национального собрания. Для выполнения этой цели ему надо было задействовать измотанную войной мусульманскую армию и население Анатолии. Отвергнув требования России, Мустафа Кемаль приказал Казиму Карабекиру выступить против армянских сил в северо-восточной Малой Азии. 30 октября 1920 года Карабекир и его войска взяли Карс (который был передан русским еще в 1878 году), затем он продолжил наступление и заставил армян капитулировать. И снова реальные события перечеркнули все планы союзников: через четыре дня после этой победы президент Вильсон решил, что армянское государство, границы которого ему было поручено определить, должно включить в себя значительные территории северо-восточной и восточной Турции, в том числе Трабзон, Эрзурум, Ван и Битлис. Впрочем, это решение так и не было опубликовано, поскольку его сочли совершенно неприемлемым. Второго декабря большевики объявили советской республикой то, что еще осталось от Армении. В марте 1921 года оставив в стороне свои прежние разногласия с Великим национальным собранием, они подписали договор о дружбе, по которому турецко-армянская граница была определена там, где она проходила после поражения армян зимой 1920 года.

Особую досаду у руководства национального сопротивления вызывала поддержка, которую британцы оказывали агрессивным действиям греков в Анатолии. Греки уже имели свое национальное государство, которого у турок еще не было, и участие этого агрессора в качестве равноправного партнера на мирных переговорах казалось им несправедливым. Кроме того, в отличие от армян, у которых не было надежной поддержки в регионе, где они пытались создать свое государство, греческая армия могла рассчитывать на значительную поддержку со стороны местного населения, и поэтому греки представляли гораздо большую опасность для защитников Анатолии. Повсюду шла партизанская борьба между нерегулярными воинскими формированиями всех политических окрасок. Повсеместно действовали бандиты, и местные мусульмане бежали в Стамбул. Националисты использовали войска и вооруженные группы, на поддержку которых они могли положиться в борьбе со своими противниками, будь то роялисты или иностранные оккупанты. Однако, по мнению британцев, греческое наступление 1920 года изолировало националистов в Анатолии, позволив британцам беспрепятственно поучать османское правительство в Стамбуле. У каждого из союзников был собственный план относительного своего будущего присутствия в Анатолии, что только углубляло возникший между ними раскол, столь явственно проявивший себя во взаимоотношениях представителей оккупационной администрации Стамбула. Франция и Италия с настороженностью восприняли решимость британцев ввести в действие все условия Севрского договора и считали греков пешками в планах британцев по установлению контроля над восточной частью Средиземного моря. Они проявили желание вступить в переговоры с националистами из Анкары: в июне 1921 года Италия ушла из Антальи, которая была ее последней базой в Анатолии, а к осени, после непрерывных нападений со стороны сил националистов в Киликии, Франция также вывела свои войска из Анатолии, удовлетворившись мандатом на управление Сирией.

Сами греки, ссылаясь на положения Севрского договора, настаивали на соблюдении своих прав в Анатолии. Война с греками 1921–1922 годов (которую турки называют Войной за независимость) стала продолжением той кровопролитной партизанской войны, которая шла с мая 1919 года, когда началось иностранное вторжение. В марте 1921 года греческая армия потерпела свое первое поражение. Это случилось севернее Эскишехира. Но вскоре греки перегруппировались и в сентябре настолько продвинулись вглубь Анатолии, что находились в 80 километрах от Анкары. Но после сражения, продолжавшегося 21 день и охватившего линию фронта протяженностью 100 километров, они были снова отброшены и оказались западнее реки Сакарья. На этой чужой территории они столкнулись с неожиданно упорным сопротивлением националистов, которые со всех сторон наносили им беспокоящие удары.

Греки оказались единственной стороной, которой удалось взять силой те территории, которые были им обещаны условиями Севрского договора (как, впрочем, и многие другие территории). В Британии далеко не сразу стали понимать, что условия Севрского договора невыполнимы и что националистами уже нельзя пренебрегать, ведь эта страна так долго была самым ярым сторонником султана и его правительства и считала националистов столь непредсказуемыми, что ее политикам было трудно совершить необходимый отход от уже сложившихся дипломатических представлений и порвать с «законными» властями Османской империи. И все же британская политика постепенно

приходила к пониманию того, что нужен компромисс, и в апреле 1921 года Британия вместе с Францией и Италией объявила о своем нейтралитете в борьбе между греческими и турецкими националистами. В августе 1922 года греки потерпели поражение от националистов и отступили в Измир, куда 29 сентября вошла победоносная турецкая армия. По всей вероятности, три четверти из приблизительно 200 000 османских греков, покинувших западную Малую Азию после Балканских войн 1912–1913 годов, в 1919 году вернулись в этот регион вместе с греческими оккупационными войсками. Теперь и они, и еще четверть миллиона тех греков, которые все это время оставались в западной Малой Азии, навсегда уехали в Грецию. В течение десяти дней с момента прибытия турецких сил в Измир, все греческие войска покинули Анатолию.

Британцы были потрясены победой националистов, так как теперь дорога на Стамбул была открыта для доблестных защитников Анатолии. К завершению военных действий, так много лет терзавших Османскую империю, привела не политика британского правительства, а дальновидность, которую проявили командующий силами националистов Исмет (Инёню) и главнокомандующий союзными силами в Стамбуле генерал Харингтон. 11 октября 1922 года стороны заключили перемирие. Подписание документа состоялось в расположенном на южном берегу Мраморного моря, местечке Муданья, куда из Стамбула можно было довольно быстро добраться на пароходе. Тот факт, что империю представлял не какой-нибудь уполномоченный Стамбула, а командующий западным фронтом и верный союзник Мустафы Кемаля Исмет (Инёню), свидетельствовал о ненужности султана. Между тем исторические события продолжались. Через месяц Национальное собрание в Анкаре проголосовало за отмену султаната, а титул халифа, принадлежавший султану Мехмеду VI Вахдеддин у, перешел к его кузену, Абдул-Меджиду, являвшемуся старшим представителем мужского пола из всех еще оставшихся отпрысков династии. Халифом его избрали депутаты Великого национального собрания. Результатом долгих и тяжелых переговоров с великими державами стал подписанный 24 июля 1923 года Лозаннский договор. По этому договору Турция оставалась в существующих к тому времени границах (которые впоследствии были лишь незначительно изменены) и получала такой же статус, как и ее давние соседи. Были выпущены на свободу все еще оставшиеся задержанные, которые ожидали суда за массовые убийства армян. Теперь с прошлым было действительно покончено. Цели, поставленные национальным пактом 1920 года в Лозанне, были почти полностью достигнуты. Борьба националистов с лихвой себя оправдала, и 23 августа 1923 года Лозаннский договор был ратифицирован Великим национальным собранием. 2 октября союзники покинули Стамбул, 13 октября Анкара была объявлена столицей, а 29 октября была основана Турецкая Республика, президентом которой стал Мустафа Кемаль, а премьер-министром Исмет (Инёню).

Отказ националистов смириться с унизительным будущим, которое готовили Турции создатели Севрского договора, стал более драматичным и продолжительным отражением той самой решимости, которая в 1913 году заставила османскую армию, несмотря на все трудности, отвоевать Эдирне. Севр до сих пор отбрасывает свою зловещую тень на Турцию, где уже давно опасаются того, что иноземные враги и предатели внутри Турции могут снова попытаться разделить страну, которую защищали с таким упорством и заплатили за это такую высокую цену. На отношение некоторых слоев турецкого общества к возможности вступления в Европейский союз также оказывает влияние призрак Севра, а намерения европейцев подвергаются самому тщательному анализу, с целью выявить в них признаки двуличия.

3 марта 1924 года, через полгода после провозглашения Турецкой Республики, Великое национальное собрание проголосовало за отмену халифата и распорядилось отправить османскую династию (в общей сложности около 120 ее представителей) в изгнание. Это решение раскололо Национальное собрание, поскольку некоторые из его членов продолжали относиться к халифу с почтением и их не устраивали те методы, с помощью которых фракция во главе с Мустафой Кемалем добилась провозглашения конституции. Отмена халифата испортила отношения между такими решительными националистами, как сам Мустафа Кемаль и представителями умеренного крыла, такими как Рауф (Орбей) и Казим Карабекир. И тот и другой нанесли визит халифу Абдул-Меджиду незадолго до отмены халифата, ставшей лишь самым заметным, но не единственным проявлением усилившегося автократизма, с помощью которого Мустафа Кемаль и коллеги, которым он более всего доверял, управляли Национальным собранием.

Отклики на отмену халифата пришли из всех регионов мусульманского мира, в том числе из Индии, Египта и Дальнего Востока. Индийские мусульмане были самой многочисленной группой, выразившей свой гнев. Более радикальные из турецких националистов сочли такую реакцию иностранным вмешательством во внутренние дела. Сделанное Мустафе Кемалю предложение принять титул халифа не нашло никакого отклика, и в качестве возможных кандидатов были выдвинуты другие фигуры, такие как имам Йемена и король Афганистана. Низложенный и изгнанный в Швейцарию Абдул-Меджид использовал свой титул халифа для того, чтобы пригласить исламских лидеров на съезд, который так и не состоялся, но этот опрометчивый поступок Абдул-Меджида вызвал серьезное осуждение в Турции. Преданность большинства мусульман своей религии и халифу была искренней, и отмена халифата сразу же лишила граждан новой республики привычного объекта приложения своей лояльности. Это произошло как раз в то время, когда неприязнь Национального собрания к любым проявлениям религиозности углубляла чувство отчужденности, которое у простых мусульман вызвал исходивший из Анкары проект радикальной модернизации, воспринимаемой ими как вестернизация. В действительности первоначально проект модернизации Турции (как и проект реформирования Османской империи) принадлежал элитной группе, с которой многие люди едва ли могли себя отождествлять. Им ничего не стоило взять и просто выразить свое негодование этим проектом, и это несмотря на признание ими того, что они снова обрели безопасную родину.