История Отечественного государства и права
Шрифт:
Белозерская таможенная грамота 1497 г. первая из сохранившихся во времени таможенных грамот. Источник впервые был опубликован силами Археографической комиссии 1836 г. и прокомментирован А. А. Зиминым. Грамота состоит из 17 статей. В Русском государстве по грамоте определялись таможенно-финансовые полномочия излюбленных голов и целовальников (таможенников, избираемых из черносошных крестьян) и откупщиков (таможенников, собиравших пошлины за оклад – денежную сумму, установленную правительством). Для откупщиков грамота устанавливает сроки уплаты оклада и определяет его конкретные размеры пошлины (пятно, явка) и штрафов (протаможье) в зависимости от категорий торгового населения (местные или иногородние), значимости и стоимости товара и т. д. Таким образом, размер пошлины, штрафа и оклада
Судебник 1497 г
Судебник 1497 г. позволяет дать характеристику отраслей права и определить уровень развития общественных отношений Московского государства XV – начала XVI вв.
Гражданское право было лучше разработано в Русской Правде и Псковской судной грамоте, – и новое законодательство не отменяло положения предыдущего. Гражданскому праву в московском законодательстве XV в. уделяется меньше значения. Тем не менее, текст источника говорит о праве собственности обязательственном и наследственном праве. По идее, экономическое и культурное развитие Руси XV в. должно было внести соответствующие изменения в законодательство, но этого не наблюдается. В обязательственном процессе о займах говорится только в ст. 55, 61. (При этом в Русском Правде обязательствам посвящен целый ряд статей, напр., ст. 27, 30, 33–39, 54 и др. при их конкретизации). Однако Судебник (ст. 67) вводит имущественные обязательства лжесвидетелей по отношению к потерпевшему. Ст. 66 вводит ограничения на самопродажу в холопство в городе (что отличается от аналогичной ситуации на селе). В XV в. государство уделяло большое значение городам как центрам и поэтому ограничивало здесь холопство. Ст. 56 считает свободным холопа, сбежавшего из татарского плена, что получит развитие в законодательстве XVI в.
Имущественные претензии землевладельцев по отношению друг к другу регламентируются в зависимости от вида землевладения (вотчина, поместье, государственная земля), ограничиваясь тремя и шестью годами соответственно (см. ст. 63).
В меньшей степени изменилось наследственное право. Ст. 60, в частности, устанавливала, что при наследовании по закону приоритетное право оставалось за сыновьями. При отсутствии сыновей дочь имела право наследства не только движимого, но и недвижимого имущества. Только затем в право наследства могли вступить остальные ближние родственники.
Самое существенное изменение в законодательстве связно со ст. 57 «О христианском отказе» (т. е. «О переходе крестьян»). Упоминание о различных сроках перехода мы видим и в Псковской судной грамоте (ст. 42 Псковской судной грамоты говорит о Филипповом дне 14 ноября). В уставных грамотах Михаила Андреевича (примерно, 1450 г.) и Митрополита Геронтия говорится уже о Юрьевом дне 26 ноября и Дмитриевом – 26 октября. (В любом случае речь шла об осеннем периоде после окончания сельскохозяйственного сезона).
Интерпретировать статью 57 также можно неоднозначно. Советские историки связывали ограничение в переходе крестьян за одну неделю до и одну неделю после Юрьева дня в связи с закрепощением крестьян при обязательной выплате пожилого. Пожилое вводилось как оплата за проживание на земле феодала, а в действительности – компенсация землевладельцу за потерю рабочих рук. Пожилое в степных районах устанавливалось один руб., а в лесах – полтина (пятьдесят копеек). Это объясняется ценностью земли в степных районах. Если крестьянин желал съехать в первый год проживания – он платил четверть стоимости земли, а за два года – половину. Соответственно, за три и четыре года платилось три четверти или полная стоимость земли. Однако в тексте [дословно] говорится «двор», т. е. огороженное пространство, его можно перевести как «дом» и как «земля». В связи с этим, Г. В. Вернадский дал другой комментарий ст. 57. Автор полагал, что речь шла о «дворе»-доме. В лесных
Значительные изменения по сравнению с Русской Правдой претерпело и уголовное право, которое, как и в процессе исходило из ассоциации преступления с «лихим делом», «крамолой», «государственном убийством», т. е. проступком против государства и церкви или убийством людей. «Крамола», «лихое дело» и «подым» упоминаются в ст. 8, 9. При этом о «крамоле» говорится применительно к боярам-изменникам.
Наказанием для этих преступлений являлась, безусловно, смертная казнь. При этом государство имело свой имущественный интерес, т. к. собственность казненного конфисковалась. Смертная казнь носила также назидательный характер. В некоторых случаях (напр., ст. 8, 9, 13, 39) подразумевалась выплата истцу ущерба из оставшегося имущества казненного. Исполнение наказания смертной казнью возлагалось на великокняжеского тиуна или дворского.
Судебник вообще говорит об ужесточении наказаний. Если в Двинской грамоте 1347 г. смертная казнь устанавливалась за третье воровство, а в ст. 8 Псковской судной грамоты возможно за второе и обязательно за третье воровство, то спустя 100 лет это наказание обязательно предусматривалось за вторичное совершение воровства (ст. 11).
Репрессивность великокняжеского законодательства проявлялась также в применении за неквалифицированное воровство наряду с выплатой иска и пошлины (существующей и в Русской Правде) торговой казни, членовредительства и продажей в холопство (напр., ст. 10).
Ужесточение наказаний за уголовные преступления интерпретируется по-разному. С одной стороны, можно говорить об ужесточении господствующим классом эксплуатации. В другой интерпретации ужесточение связано с влиянием на русское право более жестокого восточного законодательства. Несомненно также, что формирование Русского централизованного государства сделало актуальным жесткие меры за преступления против институтов этого государства.
Судебник Ивана III был итогом серьезной работы юристов XV в. и составлен как практическое руководство для судей. Среди авторов законодательства фигурируют боярин Иван Патрикеев и дьяк Владимир Гусев. В основном, изменения коснулись процессуального и уголовного права. Многие статьи законодательства говорят о суде и процессуальном праве (см., напр., ст. 1–3, 6–7, 19, 27, 37–38, 48, 67). Если «Суд Ярослава Владимировича. Русский закон» говорит о суде в общем, то Судебник основывается на более совершенном Новгородском законодательстве, которое уже разделяет компетенции судебной власти архиепископа, посадника и князя, знает судебные инстанции и структурируется на управы. Других равнозначных по уровню развития источников, вошедших в Судебник 1497 г., мы не знаем, следовательно, можно полагать, что структура суда при Иване III перешла из Новгородской судной грамоты. В частности, Судебник знает два вида суда: высший и низший.
Высший суд состоял из трех инстанций.
1. Суд высшей инстанции возглавлялся председателем боярской думы в присутствии бояр и высших судей – окольничих и дьяков (ст. 1). Решения этого суда были окончательными и обжалованию не подлежали.
2. Боярский суд, который должен был докладывать дело великому князю. За князем в этом суде было окончательное решение.
3. Суд по особым делам под председательством боярина. Решения этого суда могли обжаловаться в судах высших (здесь – первой и второй) инстанций.