История отравлений
Шрифт:
Новые структуры и формы власти, которые складывались в I в., по-видимому, больше, чем прежние, благоприятствовали политическим отравлениям, хотя Тит в свое время утверждал, что империю можно приобрести или потерять единственно по воле судьбы, а никак не через преступление. Принцепс назывался первым должностным лицом республики, но на самом деле он монополизировал высшую власть. Отныне она осуществлялась внутри его дворцов, в тени которых зарождались слухи и подозрения. Его род становился полем сведения счетов. За полтора века правления двенадцати цезарей было совершено больше всего отравлений. Изучавший «анатомию морали» ранних императоров Светоний, обнаруживал у них что-то вроде змеиной
Часть вторая
От варварских королей к благородным рыцарям: уменьшилось ли число политических отравлений?
Западная Римская империя пала в 476 г., и яд не играл никакой роли в этом событии. Низложение Ромула Августула, которого в тот момент почти никто не заметил, совершилось открыто. Это была одна из мелких подробностей перманентной борьбы и нестабильности. Политические конфликты выходили наружу, претенденты на власть не нуждались в иллюзорной легитимности и пользовались грубой силой без уловок и без прикрас. Зачем измышлять хитрости для отравления своего противника, если можно убить его не таясь или просто отстранить от власти?
После 476 г. этот фактор, по-видимому, сказывался еще сильнее. Низложение последнего императора привело к перераспределению власти в пользу вождей племен, которые провозгласили себя королями. Все они были германцами, но усвоили политическую культуру империи, особенно позднего периода, когда очень велика стала роль армии. Новая культура складывалась из взаимного проникновения римской и той, что принято называть варварской. Вторая явно отдавала предпочтение физической силе и разрешала внутренние конфликты при помощи судебных поединков. Все это наводит, казалось бы, на мысль, что в этой системе взаимоотношений нет места для политических отравлений. Тем не менее veneficiiне исчезли из римско-варварского мира.
Потом наступила эпоха Каролингов, которые объединили под своей властью большинство народов, управлявшихся прежде косматыми королями Меровингами. В отношении ядов тут просматривается явная преемственность. В эпоху каролингского Возрождения сильные мира сего вновь открывали для себя античные тексты; Эйнгард отделывал Жизнь Карла Великогопо образцу Светония. Однако незаметно, чтобы отравления, столь характерные для дворцов Юлиев-Клавдиев и Флавиев, приживались при дворах потомков Пипина.
С X в. складывалось феодальное общество, во многом унаследовавшее культуру раннего Средневековья; его раздирали политические конфликты. В новой системе взаимоотношений продолжал главенствовать культ силы, но применение ее регулировалось с помощью христианских и рыцарских этических ценностей, которые сплачивали верхушку общества. Поскольку власть дробилась, то и политических конфликтов становилось больше. Однако
Таким образом, эта часть нашего очерка вообще не должна была бы существовать. Авторы сочинений по истории ядов и в самом деле иногда считают возможным от римских цезарей прямо переходить к Валуа и Борджиа.
И все же между ценностями и практиками, между историографическими предрассудками и реальностью, которая выявляется по источникам, пролегала пропасть. Яды устранились из политического пространства лишь частично. Их применение при этом обнаруживается отнюдь не только на окраинах Европы, где враги Запада продолжали развивать свои вредоносные обыкновения.
Глава III
Отношение к яду в раннее Средневековье не оставалось неизменным
Наше представление о раннем Средневековье сформировалось в XIX в., прежде всего, по «Рассказам о Меровингах» Огюстена Тьерри. Созданный историком образ эпохи складывается из беспредельного насилия, жестокой кровной мести, варварских обычаев, когда серьезность преступления оценивалась тяжестью нанесенных ран и количеством пролитой крови во время судебных поединков. Германские короли обладали большой военной мощью, что развязывало неистовство страстей. Утоляли их сплошь и рядом ударами кинжала или скрамасакса. Не то чтобы варвары были лишены коварства – хитрость они применяли при подготовке насильственных операций. Но вот тайным оружием они не пользовались. Врага уничтожали силой, в открытом столкновении.
Когда Хлодвиг захотел избавиться от родственников, чтобы обеспечить власть над франками своим прямым наследникам, он начал с коварного притворства. Король жаловался на одиночество, чтобы родственники проявили сочувствие, и он узнал об их существовании. Конечно, это была ловушка. Идентифицированные жертвы погибли под ударами мечей, нанесенными людьми первого христианского короля. Хлодвигу необходима была демонстрация силы, незаметно действующий яд ему совершенно не подходил.
В 751 г. к власти пришел Пипин Короткий, и началась династия Каролингов. Этот переход также не потребовали никаких тайных заговоров против последнего Меровинга Хильдерика III. Прежний режим уже давно показал свою несостоятельность, воля к разрыву с ним действовала открыто. Узурпация не нуждалась в тайне, ей не нужен был яд.
Означает ли это, что в германских королевствах не имели представления о токсических веществах, которые так активно применяли прежде? С одной стороны, распространение прямого насилия делало варварские государства похожими на позднюю империю. Постоянное вмешательство армии в политику как будто сужало возможности использования тайного оружия яда. С другой стороны, власть оказывалась приватизированной, переходила в семейное владение. А это порождало такое зло, как домашнее отравление.
Вот почему разумно говорить не об исчезновении яда из политики в V–X вв., а о постоянных колебаниях в его применении и в отношении к нему.
Уменьшается ли роль яда в мужской борьбе за власть?
Практически все наши представления о властных отношениях внутри германских королевств и об отношениях этих королевств друг с другом почерпнуты из поздних источников. Их авторами были воспитанные на латинской культуре клирики, от которых невозможно ждать беспристрастности. Церковная идеология предписывала сурово клеймить безудержное насилие варварской элиты. В средневековых текстах складывался образ германских вождей как грубых дикарей. На первый взгляд в этом мире ожесточенной и яростной борьбы не должно было находиться места отравлениям.