История Пенденниса, его удач и злоключений, его друзей и его злейшего врага (книга 2)
Шрифт:
Пен, хоть и был в сильнейшем жару, все же очень обрадовался Костигану. Услышав за стеной знакомый голое, он стал звать капитана к себе, поблагодарил его за внимание, просил сесть и поговорить с ним. Капитан с важным видом пощупал его пульс (на то время, что палец его был прижат к дрожащей вене Артура, собственная его, рука, трясущаяся и влажная, обрела твердость) — пульс бился неистово — лицо у Пена осунулось и горело — налитые кровью глаза провалились — он с неделю как был небрит. Едва гость уселся, как Артур, ерзая и ворочаясь в неудобной постели, стал быстро что-то говорить про Черную Кухню, про Воксхолл — когда они опять туда пойдут? — и про Фанни — как поживает малютка
И правда, как она поживает? Мы помним, что в предыдущее воскресенье она грустно побрела домой, увидев сначала, как Артур зажег лампу во время своего разговора с Баузом. Позже Бауз, возвращаясь к себе, прошел мимо двери сторожки и заглянул к миссис Болтон, но лицо его было очень печально. Снова Фанни провела томительную ночь. Она вертелась с боку на бок, чем несколько раз будила сестренок. Читать дальше "Уолтера Лорэна" она не решилась: отец был дома и не позволил бы ей жечь свечу. Книга лежала у ней под подушкой, и она то и дело ее нащупывала. Только она под утро уснула, как проснулись девочки — чуть ли не вместе с птицами. Хотя она была очень сердита на Бауза, но все же в обычный час пошла к нему, и тут мягкосердечный музыкант завел с ней разговор:
— Вчера вечером, Фанни, я видел мистера Пенденниса, — сказал он.
— Да? Я так и думала, — отвечала Фанни, злобно взглянув на печального старика.
— Я люблю тебя, как дочь, с тех пор как мы здесь поселились, — продолжал он. — Ты тогда была ребенком. И ты тоже чувствовала ко мне расположение до последнего времени… пока не познакомилась с этим джентльменом.
— А теперь вы небось станете на него наговаривать? Что ж, мистер Бауз, начинайте — то-то я почувствую к вам расположение!
— Напротив, — сказал Бауз. — Я считаю его очень порядочным и честным молодым человеком.
— Вот как! Вы отлично знаете, что, скажи вы против него хоть слово, я с вами больше и разговаривать не буду, никогда! — вскричала Фанни и, сжав кулачки, забегала по комнате.
Бауз наблюдал за юной горячкой с восхищением и угрюмым сочувствием. Щеки ее пылали, грудь вздымалась, в глазах горела любовь, гнев, вызов.
— Вы бы и хотели сказать про него дурное, — выпалила она, — да боитесь. Сами знаете, что боитесь!
— Я знавал его много лет тому назад, — продолжал Бауз, — он тогда был почти так же молод, как ты сейчас, и питал романтические чувства к дочери нашего друга капитана — нынешней леди Мирабель.
Фанни рассмеялась.
— Наверно, были и другие, кто питал романтические чувства к мисс Костиган. Мне не интересно про это слушать.
— Он хотел на ней жениться. Но они не подходили друг другу ни по возрасту, ни но положению. У него не было, денег, поэтому она ему отказала, и поступила очень благоразумно: оба были бы несчастливы, — она не подходила для того, чтобы жить с его родными или создать для него приятную домашнюю обстановку. Мистеру Пенденнису надобно завоевать себе положение в обществе, он должен жениться на девушке своего друга. Если женщина любит, она не станет губить будущее любимого человека, ссорить его с семьей и обрекать на бедность и горе. Порядочная девушка так не поступит, пожалеет и себя и его.
Гнев и вызывающая насмешливость Фанни сменились растерянностью.
— Что я понимаю в замужестве? — промолвила она жалобно. — Об этом и разговору-то не было. И ничего у меня не было с этим молодым человеком, не знаю, с чего люди говорят так-то жестоко. Не моя вина и не Артура… не мистера Пенденниса, что я встретила его в Воксхолле. Это капитан нас с маменькой туда повел. И ничего мы худого не делали. Он нас выручил, такой был любезный. Потом зашел нас проведать — разве
Тут последовал обычный, неопровержимый женский довод — слезы и она воскликнула:
— Ах, лучше бы мне умереть! Лучше бы мне лечь в могилу. Я и не рада, что его встретила!
— То же сказал и он, Фанни, — отвечал Бауз, и Фанни спросила, всхлипывая, почему, почему он не рад, что ее встретил? Разве она его чем обидела? Да она бы скорей на себя руки наложила! И тогда Бауз рассказал ей о своем последнем разговоре с Пеном и пытался ей внушить, что Пен не может и не должен думать о ней как о возможной для себя жене, и она тоже, если ей дорого ее доброе имя, должна постараться его забыть. Фанни, как будто и убежденная, но отнюдь не поколебленная в своих чувствах, обещала избегать грозящей ей опасности, а воротившись в сторожку, все рассказала матери. Она изливалась в своей любви к Артуру и бесхитростно сетовала на неравенство в общественном положении, воздвигнувшее между ними преграду.
— А помните "Леди из Лиона", маменька? Ох, как мне тогда понравился мистер Макриди! Ведь Полина осталась верна бедному Клоду и все время о нем думала. А он потом воротился к ней офицером, преодолев все опасности. Но коли восхищаться Полиной за то, что она была верна бедному человеку, — а ей, наверно, все восхищаются, — так почему джентльмен должен стыдиться любви к бедной девушке? Меня-то мистер Артур не любит… нет, нет! Я его недостойна. Такого достойна только принцесса. Ведь он поэт — так прекрасно пишет, и вид у него такой представительный! Он, верно, очень древнего рода, и кто-то обманом отнял у него состояние. Может, его дядя. Ох, если бы было можно, как бы я ему служила, как бы на него работала. Большего я бы не просила, маменька, — только видеть его каждое утро, а он иногда говорил бы: "Как поживаете, Фанни?" или "Храни вас бог, Фанни!" — как сказал тогда, в воскресенье. А я бы работала, работала, и все ночи напролет читала, училась, и стала бы достойна его. Капитан говорит, что его мать живет в деревне, она там знатная леди. Вот бы мне к ней поступить в служанки! Ведь я много чего умею делать, маменька, и шью очень чисто. А он иногда приезжал бы домой, и я бы его тогда видела!
Девушка уронила голову на плечо матери и залилась слезами, к которым миссис Болтон, конечно, подбавила и своих.
— Выкинь ты его из головы, Фанни, — сказала она. — Раз он к тебе не ходит, значит он гадкий, скверный человек.
— Не говорите о нем дурно, маменька. Он самый лучший, самый добрый. Бауз говорит, что ему, наверно, жаль расставаться с бедной Фанни. Ведь не по его вине мы встретились, правда? И не по его вине я не должна с ним больше видеться. Он говорит, что не должна, значит так и есть. Он меня забудет, а я его никогда не забуду. Нет! Я буду за него молиться и любить его всегда… до самой смерти… а я умру, непременно умру, и тогда моя тень вечно будет витать над ним.
— А бедную свою мать ты ни во что не ставишь, Фанни? — сказала миссис Болтон. — Не жаль тебе терзать мое сердце? Может, ты еще его и увидишь. Очень даже просто. Мне вот сдается, что он нынче же придет. У него и на лице-то написано, что влюблен. Когда тот молодой человек начал ухаживать за Эмили Бадд, старый Бадд сперва его прогнал, очень строгих был правил, играл на виолончели в "Сэдлерс-Уэлзе"; да и его семья об этом даже слышать не хотела. А он вернулся. Мы все так и думали. И Эмили так говорила, и он на ней женился. И твой вернется, уж поверь материнскому слову, моя голубушка.