История первого дракона
Шрифт:
Помолиться им, что ли? Вдруг явятся? Нет, глупая затея; не верю я в них, как в богов! Знать и верить — это разные вещи.
— Хватит унывать, — я наконец вынырнула из задумчивости и вспомнила о начальной цели разговора. — Ты ни в чём не виноват. Думаю, Луна на тебя не сердится, да и Мрак тоже. Ты не волен сражаться с богами, как и мы, смертные. Боги с богами сражаются самостоятельно, ты же знаешь. Твоя задача — охранять меня от всех остальных, а насчёт вчерашнего не переживай, договорились?
— Сияющая слишком добра, — он коротко поклонился. — Я благодарен. Ты сняла с моих плеч груз сомнений.
— Вот и хорошо, — облегчённо вздохнула
Впрочем, в этот раз я в прогнозах ошиблась. То есть, сон мне приснился, но какой-то совершенно дурацкий.
Началось всё с того, что меня пришёл благословлять бог, причём не местный, а наш, православный, — я это точно знала. Правда, я даже не успела понять, а надо ли мне оно, как появилась какая-то склочная дама в шлеме, которая начала кричать в лучших традициях покупательниц на дешёвой распродаже, дерущихся за последнюю вещь нужного размера, что она её первая увидела. Только в роли оной шмотки выступала я и право меня благословить. Потом мне это надоело, и я попыталась втихаря слинять. Не получилось.
В общем, проснулась я на том моменте, как за мной гонялось уже десятка полтора разномастных богов с желанием срочно благословить, потому что «они меня первые увидели, а вас тут вообще не стояло».
Глава 6. Локальная катастрофа мирового масштаба
«Демонов вызывали?»
Плато, служившее целью нашего путешествия, производило очень странное впечатление. По представшим перед нами в дневном свете нагромождениям камней действительно весьма затруднительно было предположить, что когда-то в этом месте стояло хоть какое-нибудь упорядоченное сооружение. Но, с другой стороны, плоская как стол небольшая скалистая равнина, больше всего похожая на гору со срезанной верхушкой, крайне не походила на естественное природное образование.
В общем и целом это место несколько подавляло, но при этом неожиданно настраивало на умиротворённый лад. Почему-то вспомнилась старая-старая церквушка, в которую меня занесло случайным ветром в компании Сержа. Толстые её каменные стены отгораживали от внешнего мира маленькое тёмное помещение, тесное и душное от запаха воска и ладана. С деревянного иконостаса печально смотрели потемневшие от времени лики святых, и чудилось, будто в написанных по старым канонам глазах их стоят слёзы.
Я никогда не была верующим человеком, но в той полутёмной церкви у меня возникло ощущение, что я после долгой разлуки украдкой вернулась среди ночи в родной дом. Сердце замирает от желания окликнуть домашних, обнять, расцеловать, взахлёб проговорить всю ночь; но в то же время к горлу подкатывают слёзы щемящей нежности, заставляющей двигаться бесшумно, притворяться ночной тенью, чтобы случайно никого не разбудить.
Это ощущение было тогда столь новым для меня и так сильно напугало, что с того момента я старалась избегать церквей вообще. Впрочем, быстро пришла к выводу, что тут стоит не бояться, а восхищаться тонким знанием церковниками человеческой психологии.
А здесь и сейчас… Не было никаких церковных атрибутов и запахов. Только тишина была точно такая же, будто и ветер, и все живые существа стеснялись издавать здесь хоть какие-то звуки. И, кроме того, то и дело на краю зрения
— Какое странное место, — зябко обхватив себя руками, тихо проговорила я, невольно пододвигаясь к Сержу в поисках защиты.
— Чем? — удивлённо вскинул брови гаргулья. — Обыкновенные руины. Жаль, конечно, нет времени изучить подробнее, и никаких упоминаний не сохранилось, без них трудно судить. Но мне кажется, что вот там была длинная колоннада, перед стеной. И, кажется, храм занимал всё плато целиком.
— С чего такие выводы? — удивлённо обернулся на нас Ганс.
— Ну… — запнулся Серёга. — Жизненный опыт подсказывает. Сложно объяснить; я просто смотрю туда и вижу, что всё было так. Может, правда было, а, может, это только фантазия — в таких случаях археология сродни детской игре в кубики, когда из одного и того же набора каждый может собрать что-то своё.
— Что такое археология? — заинтересовался Михаэль.
— Это такая наука. Занимается поиском и извлечением из земли следов погибших цивилизаций.
— Зачем?
— Для истории, — растерянно пожал могучими плечами гаргулья.
Бедный Серёга! Вопрос «зачем вообще изучать историю?» всегда повергал его в ужасные муки непонимания. Для него нежелание её изучать было сродни нежеланию дышать, и поверить, что кто-то добровольно, просто так или из каких-то убеждений может отказаться от знакомства с историей окружающего мира, он не мог чисто физически.
— Если только, — задумчиво кивнул черноволосый воин, и мой друг облегчённо выдохнул. — Неуютно тут, — высказал своё мнение Кромм. — Пусто и слишком тихо. Ганс, а куда мы теперь-то едем? — окликнул он командира отряда.
— Сейчас, погодите, уже почти приехали, — отмахнулся тот, пристально вглядываясь в горы камней, будто в поисках чего-то очень важного. — Точно, вот оно, — с видимым облегчением Та'Лер придержал коня и спешился. Мы оказались на достаточно тесном пустом участке, огороженном особенно высокими грудами камней и даже, будто бы, какими-то остатками стены.
— И где мы? — мрачно поинтересовалась я с лошадиной спины, продолжая резко поворачивать голову из стороны в сторону в тщетных попытках всё-таки зацепиться взглядом за ускользающий смутный образ. Желания ступать на твёрдую землю не было ровным счётом никакого; терзали смутные предчувствия и настойчивое желание как можно скорее оказаться подальше от этого места. Однако в итоге я всё же пересилила себя, когда остальные приступили к организации привала. Костёр разводить не собирались, но покормить и напоить лошадей, перекусить самим, да и просто устроиться поудобнее стоило.
В общей деловой суете не принимал участия только Ганс. Он сидел в стороне и рылся в своих пожитках, извлекая на свет разнокалиберные свёртки.
— А всё-таки, Та'Лер, зачем мы сюда пришли? — осведомился Прах, тоже удивлённый поведением товарища.
— Сейчас, я всё расскажу, имейте немного терпения, — отмахнулся наш командир, впавший в неприятное и настораживающее лихорадочное оживление.
С самого дна сумки он наконец достал какой-то кусок ткани вроде скатерти. Явно обрадовался, даже будто бы облегчённо вздохнул, и расправил чёрное полотнище, пестрящее непонятными вышитыми узорами. Расстелив находку прямо на камнях, он принялся разворачивать остальные свёртки. На свет появилась жаровня, чаша, какие-то ложки и плошки, свечи и пузырьки.