История первого дракона
Шрифт:
Рем, издавший возглас не то восторга, не то ужаса, кинулся к штурвалу. Его лицо приобрело настолько блаженное выражение, что вывод можно было сделать один: капитан наконец-то дозвался своего корабля. Впрочем, очень быстро совершенно ошарашенный Рем оставил штурвал и подошёл к скучковавшимся возле лестницы присутствующим: что-то невозмутимо колдующему над бессознательной Васей шаману, оставленному без внимания столь же бессознательному Стерху и наблюдающему за всем этим Мраку, который в магии понимал очень мало, но предполагал, что шаман производит диагностику.
— Что случилось? — устало уточнил Мрак. Этот вопрос уже навяз в зубах.
— Элу отмахивается.
— Все мужики козлы, и вообще, у неё голова болит? — насмешливо хмыкнул Мрак.
— Что-то вроде, — с улыбкой ответил Рем. Даже несмотря на странное упорство Элу, он чувствовал себя значительно лучше, чем несколько минут назад: к нему вернулся его корабль. К тому же, из сумбура в мыслях айтананаэо он понял, что с эони тоже всё должно быть в порядке. — Как она? — обратился он к шаману. Когда тот не ответил, окликнул его по имени: — Талу!
— Да всё нормально, истощение просто, — отмахнулся Талунамиталу. — Шутка ли, без всякой подготовки проводником такой сущности послужить.
— Какой сущности? — оживились оба.
— Такой! — огрызнулся шаман. — Вы можете мне под руку не говорить?!
Капитан и бог виновато умолкли. Через несколько секунд терапия начала давать свои плоды. Неожиданные, прямо скажем; с тихим стоном, в котором неуловимо проскальзывало что-то не вполне цензурное, очнулся и сел Стерх. Несколько раз осоловело моргнув, воин тряхнул головой и осмотрелся, уже отдавая себе отчёт в происходящем. Недобро нахмурился, обнаружив под боком шамана с пациенткой, но не стал тревожить обоих. С трудом, цепляясь за так удачно оказавшиеся под рукой столбики парапета, поднялся на ноги.
— Какого демона?! — тихо прорычал он, пристально разглядывая эльфа. Тот неожиданно стушевался под этим взглядом. Он тоже чувствовал себя отчасти виноватым в произошедшем, и прекрасно понимал, что Стерху есть что сказать, и обвинения будут справедливы. Но тем не менее он попытался вяло оправдаться:
— Это не… Всё сначала нормально было, — промямлил Рем, опуская глаза. — Я даже не знаю, как такое могло…
— Ещё раз попробуешь допустить её до штурвала, сверну шею! — прошипел разъярённый воин.
Когда я услышала, каким тоном разговаривает Стерх, мне тут же расхотелось просыпаться. А вот прикинуться шлангом, то есть, прошу прощения, бездыханным телом, наоборот, захотелось с утроенной силой.
— Не отлынивай, — раздался рядом смутно знакомый иронично-невозмутимый голос. — Придётся просыпаться.
Я открыла глаза, и шаман — а это был именно он — помог мне сесть. Мир вокруг вёл себя странно, то становясь мутно-полупрозрачным, то, наоборот, обретая болезненную для глаз контрастность.
Заметив, что я проснулась, Стерх начал шипеть уже на меня. Что-то в духе «да больше никогда!» и «лучше сам придушу!», и далее в том же роде. Потом к нему присоединился возмущённый и встревоженный Рем, только он пытался увещевать в духе «эони, ну как можно быть такой безрассудной и невнимательной». Даже Мрак бурчал что-то недовольное. Один шаман сидел рядом, осторожно придерживая за плечо и понимающе, тепло улыбаясь.
— Нет уж, хватит. Запру в каюте, больше ты к этому штурвалу не подойдёшь, — рыкнул Стерх, протягивая мне руку. Это стало последней каплей.
— Заткнулись все! — рявкнула я, отбрасывая ладонь громовержца и просительно протягивая руку шаману. Талунамиталу, кивнув, поднялся на ноги и за обе руки поднял меня в вертикальное
— Ты, — я мрачно уставилась на Мрака. — Жену свою воспитывай. А я посмотрю, что она с тобой сделает, когда ей это надоест. Ты, — я перевела взгляд на Рема. — Перед тем, как ругать меня за невнимательность, научись хотя бы слушать, что тебе говорит твой собственный корабль! А ты… — сквозь злой прищур я осмотрела бледного Стерха. — Не имеешь никакого права распоряжаться моей жизнью. Не имеешь права решать что-то за меня, даже не ставя меня в известность о том, что был какой-то выбор. Ты не истина в последней инстанции, и оставь свои божественные замашки вместе с инстинктами самца для кого-нибудь, кто согласится это терпеть. Видеть тебя не хочу, пока не поумнеешь!
Короткая злая речь отняла последние силы. Я пошатнулась и, если бы не шаман, точно упала.
— Пойдём, дочь Туманной дороги, — мягко проговорил он, придерживая меня обеими руками за плечи. — Тебе нужно отдохнуть.
— Как ты меня назвал? — уточнила я, с трудом перебирая ногами. Эльф практически держал меня в воздухе; если не целиком, то существенную часть веса точно.
— Я всё объясню тебе, сестра, но — завтра, — ласково, но твёрдо заверил он. Сил настаивать и устраивать допрос с пристрастием у меня не было. Талунамиталу проводил меня до комнаты, помог раздеться; его я почему-то совершенно не стеснялась.
Странный у меня распорядок дня на этом корабле. Проснулась, что-нибудь натворила, слегла с истощением. Проснулась, ещё что-нибудь натворила, опять слегла. Нехорошая тенденция! Отключилась я на середине мысли, кажется, ещё до того, как голова коснулась подушки.
Когда шаман увёл бледную и пошатывающуюся девушку, оставшиеся мужчины синхронно выдохнули по ругательству. Каждый на своём языке, так что хора не получилось.
— М-да. Довели, — грустно вздохнул Мрак.
— Ну, она, вообще, отходчивая, — с сомнением проговорил Рем. — Завтра, думаю, простит.
— Отходчивая?! — проворчал Стерх. — Девчонка! Когда она, наконец, начнёт думать и отвечать…
— А ты за свои поступки отвечаешь? — вдруг перебил его помрачневший Мрак. Бывший громовержец перевёл на него взгляд.
— Ты хочешь обвинить меня в том, что я…
— Да достал ты меня уже, понимаешь?! — взвыл Мрак. — И это меня! Мужика! Психолога с крепкими нервами и большим опытом выслушивания всяческих идиотов! Ты со своим нытьём и воспалённым не знаю уж, чувством вины или самолюбием, уже вот где застрял, — он выразительно чиркнул ребром ладони по горлу. — До тебя вообще когда-нибудь дойдёт, что ты — не истина в последней инстанции, как тут только что метко высказалась Вася?! Что ты далеко не всегда бываешь прав, и что мнение окружающих может расходиться с твоим собственным и при этом быть верным? Когда ты, наконец, научишься слушать и нормально выражать свои эмоции?! Я скоро возьму в руки что-нибудь очень тяжёлое, и от души шарахну тебя по голове. Либо помрёшь, либо мозги, наконец, встанут в анатомически правильное положение! Волнуешься — скажи об этом, а не называй её дурой! Руку даю на отсечение, что она поумнее тебя будет, особенно — в свете твоего отказа от собственной божественной силы и божественных же знаний. Это не она дура, а ты психопат, отмороженный на всю голову. И я тебе от всей души советую утром просить у неё прощения. На коленях. Биться головой об пол, обещать исправиться и просить о помощи в этом вопросе. И слушать, демоны тебя побери, что она тебе говорит! Хотя бы — она, а потом, может, и с окружающими контакт наладится, — он недовольно скривился и, кивнув Рему, исчез.