История подлодки «U-69». «Смеющаяся корова»
Шрифт:
Ночью подул первый легкий морской бриз, принесший облегчение после жаркого дня.
«U-69» скоро подойдет к Лагосу. Снова все механизмы и двигатели были перепроверены. В трубы торпедных аппаратов погружены мины. Все было готово для проведения очередной минной постановки.
В темноте мы должны были быть вдвойне осторожны. Лодка приближалась к оживленному перекрестку морских путей у Лагоса, и ни на одном судне не должны были нас заметить. Если в течение трех дней в Такоради начнут взрываться мины, то британцы, скорее всего, будут думать, что лодка все еще, как привидение, шныряет по соседству.
Чтобы избежать встречи с другими кораблями, «Смеющаяся корова» плыла очень
Перед нами была Африка, Черный континент, рай для романтиков. Этой ночью в суровое военное время он был в пределах досягаемости и в то же время необычайно далек.
Если бы сейчас заиграла гавайская гитара и зазвучали красивые голоса сопрано, подводники поверили бы, что они в раю. Здесь даже самые молодые и воинственные члены экипажа поняли, почему люди стремятся в теплые края и почему им иногда бывает грустно. Старые морские волки это знали давно, но таким знанием нельзя поделиться, его можно только познать на собственном опыте. Люди сейчас мечтали, чтобы война, как по мановению волшебной палочки, закончилась и один из их товарищей сыграл на аккордеоне песню, соответствующую их настроению.
Ни в коем случае нельзя было позволить, чтобы овладевший людьми романтический настрой позволил им расслабиться. Задание, которое стояло перед ними, не оставляло места подобным мечтам.
Ранним утром «U-69» подошла к Лагосу. Теперь нам нужно было держать ушки на макушке. Разумеется, лодка не могла оставаться у берега на виду у всех средь бела дня, поэтому мы отошли в море, чтобы провести там остаток дня под водой. Сказать это было не сложно, куда труднее сделать. От команды требовалось адское терпение и самоконтроль. Ведь долгие часы жары, когда солнце поднимется еще выше, станут для всех невыносимыми.
Недостаток свежего воздуха и быстро поднимающаяся температура воды настолько сгустили зловонную атмосферу в лодке, что было почти невозможно дышать. Вскоре все мы покрылись грязным потом. Тела подводников блестели, как фарфоровые фигуры. Вначале люди пытались вытирать горячий пот, заливающий глаза, но вскоре оставили бессмысленную борьбу и позволили поту течь там, где ему захочется.
Время текло очень медленно: секунды становились минутами, а часы растягивались в года. Вода монотонно плескалась снаружи. Теплый и влажный воздух на борту никогда не становился по-настоящему сухим. Поэтому не стоило удивляться, что даже самые лучшие консервы портились. Банки раздувались и время от времени взрывалась с довольно-таки громким звуком, распространяя вокруг себя кошмарное зловоние.
Раньше немецким морякам никогда не приходилось сталкиваться с температурой, которая
Команде приходилось в основном лежать, чтобы сэкономить воздух. Но никто не мог по-настоящему расслабиться. Люди по большей части дремали. Только вахтенные и акустик оставались на вахте.
Штурман и я снова и снова изучали карты, лоции и условия входа в гавань. В мирное время ни одно судно не могло войти туда без лоцмана. Около Лагоса море никогда не было спокойным. Вход представлял собой очень длинный и довольно узкий канал между двумя молами. Это было сделано для того, чтобы преградить путь волнам и течению и обеспечить защиту кораблей во внутреннем бассейне. Напряженное судоходство в порту Лагоса, столицы Нигерии, экономически оправдывало строительство всех этих дорогостоящих сооружений. В мирное время здесь перегружали огромное количество копры, земляных орехов и других культур. Сеть доков и удобные причалы оказались весьма полезными и для англичан, поэтому планируемая акция «U-69», если, конечно, все пойдет хорошо, станет успехом не только в военной, но и в военно-морской области. Особое внимание следовало уделить минным полям противника.
Была ли информация о проходе между минными полями, выданная адмиралтейством, точной?
Около полудня акустик сообщил, что слышит звуки гребных винтов. Звук усиливался, и вскоре стало ясно, что к нам приближается судно.
Его курс мы проследили гидрофоном. Пеленг был аккуратно занесен в вахтенный журнал, так мы определили проход, свободный от мин. Его положение полностью совпало с информацией, выданной адмиралтейством. Лодка осторожно всплыла – ее боевая рубка едва показалась на поверхности – и следовала за судном через минные поля, пока мы не оказались прямо перед входом. Затем я проследил за маневрами корабля через перископ и снова вернул лодку на глубину.
Я приказал:
– Всем спать. Экономим кислород. Всплытие и вход в 22.00. До этого в лодке полная тишина.
В назначенное время люди вернулись на боевые посты. Экипаж надел форму и приготовился к действиям в надводном положении, страдая от жары и недостатка кислорода. Только перспектива всплытия и возможность вдохнуть свежего воздуха наверху давала им сил держаться.
Когда боевая рубка наконец показалась на поверхности и люк открылся, из лодки вырвалось огромное облако горячего воздуха. Первые люди, выбравшиеся на мостик, наполнили свои легкие свежим воздухом и обнаружили, что душная тропическая ночь оказалась восхитительно прохладной. В то же время подводники на посту управления толпились вокруг люка, пытаясь получить хоть немножко прохлады. Из-за близости берега и вражеской бухты мы не могли использовать вентиляторы. Они были слишком шумными.
Поэтому в отсеках приходилось довольствоваться тем небольшим количеством свежего воздуха, который ветер задувал вниз. Однако даже этого хватило, чтобы поднять настроение.
И вот мы во второй раз вползали во вражескую гавань. В лодке снова воцарилось напряжение. Конечно, у нас за плечами уже был опыт Такоради, но в этот раз темнота казалась еще более черной. Плюс к этому разнообразные подводные течения вблизи Лагоса требовали очень точной навигации. Следовало не только обойти концы мола, но также и преодолеть весь фарватер с величайшей осторожностью. Первые три мины нужно было установить непосредственно в фарватере.