История Призрака
Шрифт:
— Погаси, — произнес Джастин почти над самым моим ухом.
Я дернулся и уронил зажигалку. Сердце заколотилось с частотой миллиард ударов в минуту.
Его пальцы сжались в кулак.
— Я не люблю повторять.
Я поперхнулся, полез рукой в камин и вытащил газету из-под дров. Я немного обжегся, но не так сильно, чтобы плакать или чего такого. С горящими от стыда щеками я захлопал огонь руками.
— Дай мне зажигалку, — все тем же спокойным тоном произнес Джастин.
Я
Он взял зажигалку и несколько раз подбросил на ладони. На губах его играла легкая улыбка.
— Гарри, полагаю, такая изобретательность сослужит тебе хорошую службу, когда ты вырастешь. — Улыбка исчезла. — Но ты пока не вырос, мальчик мой. Ты ученик. Такие штуки сейчас не пройдут. Никак.
Он сжал кулак.
— Sejet! — прошипел он.
Рука его взорвалась, превратившись в шар ало-голубого пламени, по сравнению с которым энергия Стального Кулака казалась так, бледной подделкой. Я поперхнулся, уставившись на это. Сердце забилось даже еще быстрее.
Джастин повертел рукой в воздухе, давая мне хорошенько убедиться в том, что это не иллюзия — вся рука по локоть окуталась огнем.
Но не обгорала.
Джастин поднес руку к самому моему лицу — так близко, что жар едва не обжигал мне нос, но сам не морщился, и кожа его оставалась нетронутой.
— Если ты изберешь этот путь, рано или поздно это у тебя получится, — спокойно произнес он. — Умение владеть стихиями. И что важнее умение владеть собой.
— Э... — пробормотал я. — Чего?
— Люди по природе своей слабы, парень, — продолжал он все тем же ровным голосом. — Эта слабость проявляется множеством способов. Например, ты сейчас хочешь закончить урок и убежать на улицу. Даже зная, что полученные знания могут оказаться жизненно важными. И все равно тебе хочется сначала играть и только потом учиться. — Он вдруг разжал ладонь и уронил зажигалку мне на колени.
Я вздрогнул, когда она коснулась моей ноги, и вскрикнул от неожиданности. Но красная пластмассовая зажигалка просто лежала на полу; огонь ее не повредил. Я осторожно коснулся ее кончиком пальца — она ни капельки не нагрелась.
— Вот сейчас, в эту минуту, — продолжал Джастин, — ты делаешь выбор. Наверное, он кажется тебе не таким уж важным и критическим, но в долгосрочной перспективе может оказаться именно таким. Ты выбираешь, быть ли тебе хозяином собственной судьбы, обладающим способностью творить из мира то, что тебе пожелается, — или ты просто пощелкаешь зажигалкой и останешься прежним. Непримечательным. Самодовольным. — Губы его дернулись, и голос сделался едким. — Посредственным. Посредственность, Гарри, — страшная штука.
Моя рука зависла над зажигалкой,
— Вы хотите сказать, что если у меня не получится, вы... вы отошлете меня обратно?
— Успех или неудача заклятия роли не играют, — ответил он. — Важно другое — победит или потерпит поражение твоя воля. Твое стремление преодолеть человеческую слабость. Твоя готовность работать. Учиться. Сачков я здесь не потерплю, парень. — Он сел на пол рядом со мной и кивнул в сторону камина. — Будь добр, еще раз.
Мгновение я смотрел на него, потом опустил взгляд на свою руку, на брошенную зажигалку.
Никто и никогда еще не говорил мне, что я особенный. Но Джастин сказал. Никто и никогда вообще не тратил на меня столько времени. Никто. Только Джастин.
Я подумал о том, что снова вернусь в государственные заведения — приюты, интернаты, детские дома. И вдруг мне ужасно захотелось, чтобы у меня получилось. Мне хотелось этого больше, чем есть, даже больше, чем хотелось посмотреть «Рыцаря дорог». Мне захотелось, чтобы Джастин мной гордился.
Я оставил зажигалку лежать на полу и сосредоточился на дыхании.
Я снова выстроил заклинание — медленно, очень медленно, сосредоточившись на нем сильнее, чем когда-либо в жизни. А мне исполнилось уже тринадцать, так что это не совсем пустые слова.
Энергия сгущалась до тех пор, пока мне не начало казаться, будто у меня в животе разожгли костер, а потом я выплеснул ее через пустую, вытянутую перед собой руку.
— Flickum bicus! — произнес я вместо положенного египетского слова.
И оставшийся под дровами хворост занялся ярким огнем. Мне казалось, я в жизни не видел еще ничего прекраснее.
Я обмяк и едва не упал, хотя и так уже сидел на полу. На меня вдруг накатила болезненная волна слабости и голода. Мне хотелось съесть большую тарелку макарон с сыром и лечь спать.
Сильная рука с длинными тонкими пальцами поймала меня за плечо, не позволив упасть. Я поднял взгляд и увидел в темных глазах Джастина тепло — и не только отражение разгоравшегося огня в камине.
— Flickum bicus? — спросил он.
Я кивнул и почувствовал, что снова заливаюсь краской.
— Ну да. Вы же сами сказали... про посредственность.
Он откинул голову назад и расхохотался. Потом взъерошил мне волосы рукой.
— Молодчина, Гарри. Молодчина!
Грудь мою распирало так сильно, что я боялся взлететь и удариться о потолок.
Джастин поднял палец, словно вспомнил что-то, отошел к столу и вернулся со свертком из коричневой бумаги. Он протянул его мне.
— Что это? — удивился я.