ИСТОРИЯ РЕЛИГИИ в 2 томах В поисках пути, истины, и жизни
Шрифт:
Другое дело — жизнь христианина–инока. Бог требует от него гораздо большего. Ссылаясь на евангельский пример с богатым юношей, Иоанн говорит, что если мирянину достаточно исполнять заповеди, то подвижнику нужно «оставить все», вести совершенно особый образ жизни, целиком посвятив ее Богу. Наставления монахов–аскетов, которые должны «бежать от мира и не оглядываться вспять», - основная задача, которую поставил перед собой Лествичник. Однако его «Райская лествица» содержит положения, чрезвычайно важные и актуальные для всего христианского мира. Лествичник показал, что христианское послушание и «отсечение своей воли» не есть какое–то раболепство перед людьми и Богом, а великий подвиг обуздания своего эгоизма, своей
Главным и необходимым чувством для обретения святости перед Богом Лествичник называет «страх Божий» или любовь к Богу. Это означает, что при осознании человеком величия и святости Бога он старается справедливо и объективно оценить себя и свои недостатки. «Солнечный луч, — говорит Иоанн, — проникнув через щель в доме, освещает все так, что видна тончайшая пыль, носящаяся в воздухе: подобно этому, когда страх Господень приходит в сердце, то показывает ему все его грехи». Самосовершенствование инока, по Лествичнику, требует непрерывной духовной работы, преодоления своей греховности, последовательного восхождения по духовной «лествице» на небеса — отсюда название его книги и именование Иоанна Лествичником, закрепившееся в церковной традиции.
Близким по духу к Лествичнику был палестинский отшельник св. Варсонофий Великий (ум. ок. 563 г.), родом египтянин. В молодые годы он жил в крупном городе, видимо в Александрии, знал несколько языков, был хорошо знаком с Библией и достаточно образован.
Избрав путь аскетического и мистического подвига, Варсонофий стремился максимально отречься от всего мирского. Начиная с 540 года он жил в совершенной изоляции от внешнего мира. В суровой борьбе с собственными страстями и суровыми природными условиями Варсонофий закалял свой дух. «Если напишут тебе, — говорил он одному брату, — о тех искушениях, которые я вынес, думаю, что не вынесет этого твой слух, а, может быть, в настоящее время никто не вынесет».
Никто не допускался к нему, кроме единственного доверенного лица, через которого Варсонофий осуществлял духовное руководство большой монашеской общиной. Забота его о братьях и любовь к ним были столь велики, что Варсонофий молил Бога или принять их в Его Царство, или погубить и его самого. Хотя Варсонофий и не видел лиц послушников, он знал все нюансы их духовной жизни и в молитве принимал на себя тяжесть человеческих грехов.
Наивысшей целью подвижника (да и вообще каждого христианина) Варсонофий называет обретение путем внутреннего совершенствования Духа Божия. Дух Божий выводит человека на истинный путь и возводит его ввысь, «даже до седьмого неба, где (человек) удостаивается видеть неизреченные и страшные вещи, которые никто не может видеть, кроме достойных этой меры».
Если под воздействием душевной болезни или гипноза человек может совершать вещи, на которые он был бы не способен в обычном состоянии, учил Варсонофий, то при стяжании Духа человек может созерцать невидимое, исцелять больных и даже воскрешать умерших.
По его словам, человек, достигший подобной духовной высоты, возвращается к Творцу, становится «братом Иисуса». Однако, путь этот уготован, по мнению Варсонофия, не всем, а только избранным.
Ученик Варсонофия, авва (отец) Дорофей (ум. 620), записавший его поучения, в большей мере посвятил себя задачам социального служения, не пренебрегая и «внешними» вещами. Это касалось как его служения (например, стараниями Дорофея был устроен госпиталь), так и творчества: «Душеспасительные наставления» Дорофея в основном относятся к мирянам и лишены специально монашеской окраски. Монашество, по Дорофею, есть только один из путей христианского подвига. Подвижником можно назвать и богослова, и ученого, и борца за веру, и благотворителя, и миссионера, и проповедника христианской нравственности
Аскетизм, считает авва Дорофей, предполагает развитие воли как орудия для поддержания духовной сущности человека. Совесть, по его словам, есть первая предпосылка этой сущности, «естественный закон», позволяющий различать добро и зло.
Подобно многим подвижникам, Дорофей считает необходимым осознание людьми того факта, что кара за грех неотвратима. Но если на начальной стадии духовного развития страх возмездия играет важную роль, то по мере совершенствования человека страх исчезает. Дорофей приводит слова св. Антония: «Я уже не боюсь Бога, а люблю его».
Любовь к Богу и ближнему — это единое целое. Важнейшее положение христианского учения звучит у Дорофея еще более определенно, чем у его учителей: «Представим себе, что мир есть круг, центр которого Бог, радиусы — пути жизни людей. Когда люди приближаются к Богу, то они приближаются друг к другу». В этих удивительных прозрениях авва Дорофей близок автору выдающихся философско–религиозных произведений той эпохи — ареопагитик.
Лучшие достижения византийской литературно–философской мысли нашли свое воплощение в ареопагитиках — произведениях, написанных от имени бывшего язычника Дионисия, который слышал проповедь апостола Павла в афинском ареопаге, принял христианство и стал первым епископом Афин.
Судя по содержанию ареопагитик, они не могли быть написаны ранее 2–й половины V века. О настоящем авторе практически ничего неизвестно, поэтому в научной литературе его принято называть псевдо–Дионисием Ареопагитом.
Основная идея, лежащая в основе миросозерцания Ареопагита — Всеединство и Гармония, созидаемые мировой любовью, «святой любовью, которая есть сладостное излияние невыразимого единства и не признает ни начала, ни конца. Это как бы вечный круг, в котором добро служит одновременно и плоскостью, и центром, и радиусом, и окружностью».
Человек в своем ограниченном бытии может и должен приобщиться к великому «кругу любви», который есть Божественное бытие. Но пути приобщения к этому бытию различны. Ареопагит выделяет три возможных пути:
первый путь состоит в познании благости Божьей, которая символически отражена в Священном Писании;
второй путь лежит через изучение тварного мира, на котором запечатлена Божественная любовь. Любовь Бога воплощается в красоте: «Материя, получив существование из прекрасного по существу, сохраняет в распределении своих частей некоторые следы постоянной Красоты». Продолжая развивать основную идею христианства, идею обожения мира и плоти, Ареопагит полагает, что материя как творение Божие участвует в мировом добре. Отсюда, по мысли Дионисия, недопустимо пренебрежение общественными вопросами, которое было свойственно современному ему византийскому христианству;
третий путь — это путь христианского совершенствования или «делания» — высший и наиболее трудный. Он требует от человека полного отречения и от себя и от всего земного. Человек должен избавиться от материальных ощущений и представлений. Он должен полностью отрешиться не только от законов мира, но и разума, ибо Высшее невыразимо. «Абсолютное и блаженное незнание и составляет знание Того, Кто превышает все объекты человеческого знания», — говорит Псевдо–Ареопагит. Только достигшему полного «незнания» человеку удается познать Бога, Который таинственно снизойдет в его душу. Таким образом, псевдо–Дионисий впервые стал разрабатывать тему христианской мистики как таковой. Он первым привел в законченный вид воззрение на христианское богослужение, как на сложную систему символов и священнодействий, таинственно выражающих скрытые Божественные тайны.