История религии. В поисках пути, истины и жизни. Том 2. Магизм и единобожие
Шрифт:
Ждать было некогда. На карту было поставлено все: судьба Израиля, судьба новой религии, жизнь Моисея и левитов. В следующее мгновение по сигналу Моисея левиты обнажили мечи и бросились на толпу. Началось побоище…
На следующее утро в лагере было тихо. Суровость возымела свое действие. Больше никто не смел вспоминать о злополучном «золотом тельце». Моисей же снова ушел в горы, чтобы прийти в себя после потрясения. Очевидно, его мучили сомнения, может ли дикий народ, врученный ему, когда-нибудь приблизиться к возвышенным идеалам Закона-Союза. Гнев его прошел. Теперь он только молил Владыку Жизни пощадить неразумных людей. «И возвратился Моисей к Ягве, — читаем мы в Библии, — и сказал: «О Ягве, народ сей сделал великий грех — сделал себе бога, прости им грех их,
Все говорит о том, что эпизод с идолом заставил Моисея глубоко задуматься. Быть может, раньше он полагал, что народу достаточно веры в то, что Ягве хранит его и ведет по пути к Обетованной Земле, но теперь он понял, что его людям необходим внешний знак присутствия Божества. Им нужен был символ Бога, «который бы шел перед ними» и вселял в них бодрость.
Это не было просто данью суевериям толпы. То, что Господь воистину присутствует среди Израиля, было основным догматом Моисеевой веры. Бог сокровенный, голос Которого гремит с вершины Синая, всемогущий и опаляющий, сошел с высот, чтобы посеять в мире Свой народ, как семя будущего. Он изменил течение судеб. Он избавил Израиль, и Он идет вместе с ним по пустыне. Моисей — вождь народа и его представитель — «вступил во тьму, где Бог» [442]. Он достиг высочайшего богообщения, какое только было возможно в Ветхом Завете. Действие воли Бога проявилось в чудесных событиях Исхода. И Его присутствие должно было иметь видимый символ.
Библия прямо говорит, что мысль о создании этого символа была внушена пророку свыше [443]. Однако возможно, что некоторые детали его были навеяны Моисею воспоминаниями о Египте. Он мог часто видеть в стране Мицраим торжественные процессии жрецов, несших на плечах священную барку, наос, или ковчег. Это был миниатюрный храм, в котором помещалось изображение божества. Когда такой ковчег с пением проносили по улицам, для египтян это было равнозначно тому, что сам Амон-Ра или другой бог проходит среди них. Такая переносная святыня, разумеется без идола, как нельзя лучше подходила целям Моисея.
Итак, в один прекрасный день вождь приказывает изготовить священный Ковчег Завета (Арон-ха-берит). Его переносят в особый шатер, или Скинию, которая устанавливается вне лагеря [444].
Внешне ковчег выглядел довольно скромно: это был ящик, сколоченный из деревянных досок, длиной немногим больше метра. Снаружи он был обит металлом, над его крышкой простирали крылья грубо сделанные керубы, или херувимы, — фантастические существа с львиным телом, ликом человека и крыльями орла. Они склоняли свои головы над ковчегом, а их крылья служили престолом, на котором незримо восседал Бог Израилев. Вероятно, керубы были изображением духов бури, которая в израильской поэзии обычно сопровождала Богоявления [445].
Когда народ снимался с лагеря или выступал в сражение, левиты шли впереди и несли ковчег на шестах, продетых в его боковые кольца, а Моисей произносил молитву:
Восстань, Ягве! И да рассеются враги Твои, И да бегут от лица Твоего ненавидящие Тебя!А когда ковчег останавливался, Моисей говорил:
Воссядь, Ягве! И благослови Тысячи Израиля! [446]Вероятно, одновременно с введением ковчега Моисей установил ряд обрядовых предписаний. Ему пришлось, например, сделать уступку народу
Очевидно, навсегда останется загадкой, что представлял собой Нехуштан, или Медный Змей, которого, согласно преданию, Моисей укрепил на племенном штандарте, или знамени. Известно, что культ его продержался у евреев до VIII века, до тех пор, пока царь Иудейский Езекия не приказал истребить Нехуштана. Быть может, в сооружении этого Змея нужно видеть очередную уступку народу со стороны Моисея. Но не исключено, что и сам Моисей придавал ему какое-то особое значение.
Существует предположение, что Змей был геральдическим знаком левитов, аналогичным египетскому урею, что само название клана «леви» связано со словом «Левиафан» (извивающийся), которым в Библии обозначаются змеи и чудовища [449]. Можно предполагать, что установление специфически левитского культа Змея исходило от Аарона и других левитов, которые претендовали на власть в Израиле.
Все это сокрыто во мраке истории [450].
Наконец наступило время покинуть Синай. Теперь перед Израилем стояла новая цель: захват территории в стране, где в древности обитал Авраам. Табор кочевников превратился в военный лагерь. Сам Ягве, восседавший на херувимах ковчега, вел свой народ в Землю Обетованную. Он говорил: «Довольно вам жить у этой горы! Поднимитесь и отправляйтесь в путь, и идите на горы аморитов и ко всем соседям их, живущим в долине Иордана… Я даю вам землю эту» [451].
Путь от Синая к южным границам Палестины был хотя и недолог, но труден [452]. Каменистые пустыни, непроходимые горные кряжи и обрывы преграждали дорогу каравану. Вновь начался ропот и усилились жалобы. В довершение всего те же самые левиты, которые были опорой и дружиной Моисея, изменили ему. Аарон, видя приближение решительного дня вторжения в Ханаан, очевидно, решил захватить руководство племенем. Он стал открыто возмущаться тем, что Моисей сделал себя единственным вождем [453].
Его поддержали другие левиты. Но Моисей сумел успокоить недовольных. Он обратил все помыслы Израиля на зеленые нивы и тенистые рощи Обетованной Земли, которая была уже где-то близко за горами.
Когда был разбит лагерь в пустыне Фаран, на западе от залива Элат, Моисей сделал решительный шаг. Он послал разведчиков на восток, чтобы узнать, можно ли рассчитывать на успех вторжения. Разведчики вернулись, неся роскошные плоды Обетованной Земли. Кочевники с восхищением смотрели на огромные виноградные кисти, на гранаты и смоквы. Они уже столько месяцев не видели ничего подобного, блуждая среди песчаных просторов. Им давно уже опротивела манна, которой они кое-как утоляли голод. Разведчики наперебой расхваливали Ханаанскую землю, говоря, что она действительно «течет молоком и медом». Но, с другой стороны, они наговорили таких страхов о жителях Палестины, об их силе и смелости, об их неприступных крепостях, что кочевников охватила паника, перешедшая в новый мятеж против Моисея.
Напрасно Иошуа, бывший одним из разведчиков, пытался успокоить разбушевавшуюся толпу. «Побить их камнями!» — стоял вопль. Было решено повернуть на запад и снова просить милости у фараона. С огромным трудом удалось вождю и на сей раз удержать власть в руках. Из этого эпизода он понял, что несчастные беглецы, которые, избавившись от египетских палок, готовы были вновь идти под их удары, никогда не будут способны к завоеванию. Поэтому он торжественно объявил, что отныне пустыня станет жилищем Израиля и что лишь следующее поколение вступит в Землю Обетованную.