История россии 1917–2009

Вдовин Александр Иванович

Из заводского сквера выросшая до 500 человек митингующая толпа направилась на площадь у заводоуправления. Появился плакат с главным лозунгом забастовщиков: «Мяса, молока, повышения зарплаты». Стихийный митинг возник у остановленного пассажирского поезда «Саратов–Ростов». (Железнодорожный путь пролегал неподалеку.) На паровозе появилась выразительная надпись мелом: «Хрущева на мясо». Вскоре она уже звучала как лозунг: «Долой правительство Хрущева! На мясо его! Давай сюда Маленкова, Шепилова». Народ был готов видеть в недавних политических оппонентах Хрущева более надежных защитников своих интересов. Известия о начавшейся забастовке взбудоражили окрестные заводы и поселки. К рабочим присоединились тысячи горожан. К четырем часам на заводе собралось все областное и городское начальство во главе с первым секретарем Ростовского обкома А. В. Басовым. Однако их выступления с балкона здания заводоуправления не внесли успокоения. «Ты нам скажи, как дальше будем

жить, нормы снизили, а цены повысили», — кричали снизу. Басов, пересказывавший в ответ обращение ЦК КПСС, был изгнан с балкона и укрылся вместе со своим окружением в кабинетах заводоуправления. Оттуда он обратился в штаб Северо-Кавказского военного округа с просьбой выделить войска для подавления беспорядков. Командующий войсками И. А. Плиев выехал в Новочеркасск. В его отсутствие в кабинет начальника штаба округа позвонил министр обороны СССР маршал Р. Я. Малиновский и распорядился: «Соединения поднять. Танки не выводить. Навести порядок. Доложить!». К этому времени (было уже около 19 часов) попытки навести порядок на заводе силами милиции не удались: прибывший отряд в количестве 200 человек был обращен в бегство. Позднее на месте волнений появились солдаты местного гарнизона, пока еще только для того, чтобы вызволить оказавшихся в заложниках «начальников». Заложников вывезли, войска отошли. Воодушевленные победой восставшие продолжали митинговать около наполовину разгромленного здания заводоуправления. «Оскверняли» и жгли портреты Хрущева. На месте одного из сорванных портретов некоторое время красовалась мертвая кошка с надписью: «При Ленине жила, при Сталине сохла, при Хрущеве сдохла». Ночью на территорию завода были вновь введены войска. Восставшие не спасовали, «нападали на танки, портили приборы, забрасывали камнями, в результате чего некоторые танкисты были ранены». Ввод танков спровоцировал бурную социально-психологическую реакцию. Власть в глазах трудящихся изменила идеалам социальной справедливости и выступила как враг народа.

2 июня к мятежникам присоединились рабочие электродного завода, завода № 17 и «Нефтемаша». Внушительная демонстрация направилась к центру города под красными флагами, с портретом Ленина. По пути к рабочим присоединилась значительная часть горожан. Приближение демонстрации к зданию горкома напугало прибывших из Москвы Ф. Р. Козлова, А. П. Кириленко, А. И. Микояна, Д. С. Полянского (председатель Совмина РСФСР), А. Н. Шелепина. Узнав, что колонну не остановило заграждение из танков, поставленное на мосту через реку Тузлов, «вожди» вместе с областным и городским начальством удалились в военный городок. Перед этим в результате переговоров Козлова с Москвой была получена санкция Хрущева на применение оружия против участников беспорядков.

Первая кровь пролилась, когда часть демонстрантов ворвалась в горотдел милиции, для «освобождения» якобы арестованных рабочих. Арестованных не оказалось, но при нападении на военнослужащих один из демонстрантов был убит. Между тем среди демонстрантов возникла идея: послать делегацию на переговоры с «московскими вождями» и потребовать удаления войск из города. Делегацию из 9 человек возглавил рабочий станкостроительного завода Б. Н. Мокроусов (ранее дважды судимый). Членам Президиума ЦК пришлось выслушать резкие требования, упреки и обвинения делегатов. Разговор шел о бедственном положении рабочих, жителей города. Один из членов делегации бросил запоминающуюся фразу: «У нас хорошо живется лишь Юрке Гагарину да Маньке буфетчице». Козлов в заключение беседы просил: «Идите к людям, успокойте их, призовите прекратить беспорядки». Позднее сам факт ведения переговоров со стороны восставших был оценен судом как преступление.

Переговоры никак не влияли на поведение толпы. Митингование и беспорядки в здании горкома и около него не прекращались. Попытки военных на бронетранспортере оттеснить демонстрантов не удавались. Вскоре к зданию горкома прибыл начальник Новочеркасского гарнизона генерал И. Олешко с группой автоматчиков. Его призывы к толпе прекратить демонстрацию, обращенные с балкона здания горкома, не возымели действия. Солдаты, выстроенные у фасада, произвели предупредительный залп в воздух. Толпа отхлынула, однако тут же раздались крики: «Не бойтесь, стреляют холостыми». Толпа вновь придвинулась к зданию. Последовал повторный залп вверх и сразу же после него стрельба по толпе. В результате более 10 человек остались лежать на площади. Среди демонстрантов возникла паника. Многие разбежались, однако выступления демонстрантов не прекратились и продолжались у зданий горкома и милиции до вечера. Обращение Микояна по радио с призывами разойтись по домам толпа сопровождала руганью и требованиями снижения цен. После объявления комендантского часа демонстрантов разогнали силами войск и милиции. Однако город утихомирился лишь на следующий день после организации партийного актива и дружинников, начавших массовую агитацию на заводах и среди горожан. Большую роль сыграло выступление по радио в 15 часов Ф. Р. Козлова, отнесшего беспорядки на счет «хулиганствующих

элементов», «застрельщиков погромов» и представившего жесткое наведение порядка как якобы сделанное, прежде всего, по требованию рабочей делегации. 4 июня жизнь города начала входить в нормальную колею.

Во время беспорядков в Новочеркасске погибли 23 демонстранта, 70 были ранены. 105 участников протестных акций позднее были осуждены, семеро из них, включая главу делегации на переговорах с московским начальством — к высшей мере наказания.

Повышение розничных цен на продовольственные товары сопровождалось волнениями и в других городах — Муроме, Александрове, Бийске, Кривом Роге, Сумгаите. Однако уровень жизни горожан, падение которого являлось действительной причиной необузданных проявлений протеста, от этого не поднимался.

Возникшие экономические и социальные проблемы заставили Хрущева начать поиски новых возможностей совершенствования хозяйственного руководства, в частности, повести борьбу с «теневиками», занимавшимися подпольной экономической деятельностью. О масштабах перехода представителей партийной и государственной элиты в «тень», начавшего набирать силу в условиях хрущевской «оттепели» и ставшего в конце концов одной из главных причин краха советской системы, позволяют судить цифры, обнародованные на ноябрьском (1962) пленуме ЦК: в начале 1960-х годов к суду по обвинению в коррупции и злоупотреблениях властью было привлечено около 12 тыс. руководящих работников, в том числе 4 тыс. партийных функционеров.

Новая реорганизация управления страной. Этот же пленум по настоянию Хрущева взял курс на перестройку по производственному принципу всех руководящих органов сверху донизу. Решения пленума положили начало уникальному в истории эксперименту — отказу от территориальной организации управления, приведшему к невообразимому хаосу. Партийные организации — от областных и ниже — делились на промышленные и сельские. По такому же принципу пришлось создавать вместо единых Советов и их исполкомов сельские и промышленные Советы и исполкомы. Соответствующим образом разделялись организации профсоюзов, комсомола. Лихорадочные меры привели лишь к росту управленческого аппарата, значительному увеличению расходов на его содержание (например, в Самаркандской области они выросли в 1,7 раза), но были неэффективны. Областные организации и управления связи, торговли, народного образования, здравоохранения, административные органы, подчинявшиеся и промышленным и сельским партийным и советским органам, стали ежедневно получать дублирующие постановления и распоряжения по одним и тем же вопросам. Вместо своей непосредственной работы их руководители и специалисты были вынуждены многие часы проводить на совещаниях и собраниях, число которых увеличилось по меньшей мере вдвое.

Не оправдались расчеты на ускорение экономического развития за счет создания новых звеньев в отраслевом и территориальном управлении хозяйством. Для этого были образованы отраслевые комитеты, укрупнялись совнархозы (в ноябре 1962 г. их стало 43), созданы советы по координации и планированию работы совнархозов. В марте 1963 г. образован Высший совет народного хозяйства СССР, которому были подчинены Госплан, Госстрой, другие хозяйственные госкомитеты. Фактически восстанавливалась централизованная структура управления экономикой. Первые два года ВСНХ возглавлял Д. Ф. Устинов, в 1965 г. — В. Н. Новиков.

Новое наступление на церковь. В конце 1950-х годов власти приняли еще одно ошибочное решение, приведшее к углублению отчуждения значительной части народа от государственного руководства. В связи с курсом на «строительство коммунизма» власть вновь принялась ужесточать государственно-церковные отношения, по сути дела, возобновила гонения на РПЦ. Секретарь ЦК Л. Ф. Ильичев в своем выступлении на совещании по идеологии (декабрь 1961 г.) заявил, что религия, которая всегда была анахронизмом, «сейчас становится нетерпимой помехой на нашем пути к коммунизму». Атеистическая работа признавалась главным рычагом формирования научно-материалистического мировоззрения. Достижение «общества без религии», причем в самое ближайшее время, объявлялось программной целью. Наиболее явно она была обозначена в докладе «Очередные задачи идеологической работы партии» на июньском (1963) пленуме ЦК.

Новое наступление на церковь выражалось не только в усилении атеистической пропаганды, но и в сносе церковных сооружений (в 1954– 1964 гг. ежегодно сносилось более тысячи храмов, примерно столько же закрывалось), в административном сокращении числа действующих религиозных объединений. В 1958 г. их насчитывалось 18,6 тыс., в том числе православных — 13,4 тыс., в 1961 — соответственно 16 и 11 тыс., в 1971 г. — 11,7 и 7,2 тыс. Противоречие между провозглашенной в Конституции СССР свободой совести и практикой ее реализации не было снято и в последующем. Лишь с середины 1970-х годов отношение к религии со стороны государства становилось более терпимым. Существование и деятельность религиозных объединений стало рассматриваться как необходимое условие обеспечения свободы совести и прав человека.