История россии 1917–2009

Вдовин Александр Иванович

Белый террор был столь же беспощаден, как и красный. Их различало лишь то, что красный террор был организованным и сознательно направлялся против классово враждебных элементов, белый же был более спонтанным, стихийным: в нем преобладали мотивы мести, подозрения в нелояльности и враждебности. В итоге на контролируемых белыми территориях установился произвол, восторжествовали анархия и вседозволенность тех, у кого были власть и оружие. Все это отрицательно воздействовало на моральное состояние, снижало боеспособность армии.

Негативно на отношение к белым со стороны населения повлияли их связи с союзниками. Без их помощи наладить мощное вооруженное сопротивление красным было невозможно. Но откровенное стремление французов, англичан, американцев, японцев завладеть российской собственностью, используя слабость государства; вывоз в крупных масштабах продовольствия и сырья вызывали недовольство населения. Белые оказывались в двусмысленном

положении: в борьбе за освобождение России от большевиков они получали поддержку тех, кто рассматривал территорию нашей страны как объект экономической экспансии. Это также работало на Советскую власть, которая объективно выступала как патриотическая сила.

Гражданская война в России и внешний мир. Эскалация гражданской войны с лета 1918 г. диктовала особый внешнеполитический курс Советской республики. С одной стороны, он определялся надеждой на мировую революцию и посильной поддержкой революционных начинаний пролетариата соседних стран. С другой — стремлением (ценой возможных территориальных и экономических уступок) добиться прекращения военной интервенции и поддержки западными странами белых генералов, а также восстановления экономических связей, разрыв которых больно бил по России. «Революционная внешняя политика» вызвала появление нетрадиционных форм дипломатической деятельности. Установленная после октябрьского переворота 1917 г. Советская власть не была признана на Западе, лидеры которого в своих столицах продолжали общаться с русскими послами, назначенными еще Временным правительством. Тем не менее при взаимной неприязни, и Россия, и Запад нуждались в прямых контактах. Так в России возник своеобразный институт полпредов (полномочных представителей) — полудипломатических, полуреволюционных представителей Москвы. Их деятельность, скорее, должна была способствовать «революционному пробуждению Европы», нежели организации собственно дипломатической работы.

В письме советскому полпреду в Швейцарии Я. А. Берзину (октябрь 1918) Ленин рекомендует ему максимум времени тратить «на руководство агитацией», используя при этом немцев, итальянцев, французов. «Из них назначьте агентов, платите и за поездки и за работу архищедро. На официальщину (т.е. дипломатическую работу. — Авт.) начхать: минимум внимания. На издания и нелегальные поездки maximum внимания», — учил он. Советские полпреды работали в Англии (М. М. Литвинов), Швеции (В. В. Воровский), Дании (Я. З. Суриц), Австрии (П. Ф. Симонов), Швейцарии (Я. А. Берзин) и в некоторых других странах. Эта ответственная работа была связана с определенным риском, поскольку агитационно-пропгандистская деятельность вызывала неприязнь официальных властей стран пребывания. Так, в феврале 1918 г. из Петрограда в Европу для революционной пропаганды выехали Л. Б. Каменев и И. А. Залкинд. Следуя через Швецию, они прямо заявили, что едут в Англию и Францию для того, «чтобы вызвать в этих странах революцию, аналогичную русской». После этого дипломаты-агитаторы были высланы из Англии, а затем арестованы (в Финляндии). Каменев с группой товарищей провели в заключении около полугода и лишь в августе 1918 г. были обменены на финских шпионов.

Осенью 1918 г. большевики по-прежнему большие надежды возлагали на Германию. В сентябре — октябре в атмосфере ожидаемого военного разгрома, политической катастрофы, радикализации народных масс, все, казалось, было готово к свержению кайзеровского правительства и установлению рабоче-крестьянского государства. РСФСР не скрывала своей заинтересованности. Как вспоминал позже посол в этой стране А. А. Иоффе, он заплатил 100 тыс. марок за оружие для революционеров. Наше посольство в Берлине «было главным штабом германской революции… Тонны антимонархической и антивоенной литературы печатались в со-впосольстве». Туда «тайком» приходили социалисты, «чтобы получить советы». В итоге за три дня до восстания в ноябре 1918 г. Иоффе вместе с посольством был выслан из Германии. Позднее он как глава делегации ВЦИК (вместе с К. Б. Радеком, Х. Г. Раковским и Н. И. Бухариным) был направлен на первый съезд советов Германии. Однако советская делегация не была пропущена германскими военными властями. Только Радек проник в страну нелегально, 15 февраля 1919 г. он был арестован и пробыл в тюрьме до декабря 1919 г. А в ноябре 1920 г. вновь нелегально выехал в Германию на «революционную работу».

Несмотря на неудачу, германская революция воодушевила большевистское руководство, ибо вселяла надежду, что революционное брожение в Европе не завершено и принесет ожидаемый результат. Эти ощущения разделяли не только они. Британский премьер-министр Ллойд Джордж в секретном меморандуме весной 1919 г. признавал, что «народные массы Европы, от края до края, подвергают сомнению весь существующий порядок, все нынешнее политическое, социальное и экономическое устройство». Действительно, весной и летом 1919 г. революционные выступления имели место в Австрии, Германии,

Венгрии, Словакии.

На волне этих настроений 2–6 марта 1919 г. в Москве состоялся I конгресс Коминтерна (Коммунистического Интернационала). Его участники исходили из того, что мир вступил в эпоху разложения капитализма и коммунистических революций, а задача коммунистов — объединить свои усилия для их скорейшего приближения. Коминтерн рассматривал себя как штаб мировой революции, все входившие в него компартии считались его национальными секциями. Для координации связанной с этим работы было создано Бюро Исполнительного Комитета Коминтерна (ИККИ), который возглавил Г. Е. Зиновьев. Помимо центрального, в Москве, были открыты региональные бюро ИККИ — в Скандинавии, Центральной и Восточной Европе, на Балканах.

Создание Коминтерна было и тактически удобным для советского правительства: вступая в контакт с «буржуазными» странами, оно могло формально отмежеваться от курса на «экспорт революции», указывая, что это — функция другой, не государственной структуры, а международной организации. Тем не менее, Коминтерн, опираясь на ресурсы Советской России, организационно и материально поддерживал коммунистическое движение в мире, не чураясь инициативных действий. Так, Ленин в июле 1920 г. писал Сталину: «Положение в Коминтерне превосходное. Зиновьев, Бухарин, а также и я думаем, что следовало поощрить революцию тотчас в Италии. Мое личное мнение, что для этого надо советизировать Венгрию, а может, также Чехию и Румынию». В этом контексте была логичной позиция Ленина в «польском вопросе» летом — осенью 1920 г. Выступая в сентябре на IX партийной конференции, он ставил вопрос о переходе «от оборонительной к наступательной войне, чтобы помочь советизации Польши, штыком пощупать, не созрела социальная революция пролетариата в Польше?». В случае успеха похода не исключалась еще одна попытка «революцио-нирования Германии». М. Н. Тухачевский вел свои войска под лозунгом: «Вперед на Варшаву! Вперед на Берлин!».

В разгар революционной эйфории допускались и самые дерзкие проекты. В августе 1919 г. Троцкий обратился в ЦК РКП(б) с письмом, в котором предлагал создать на Урале корпус, с тем чтобы бросить его на Индию и Афганистан. Внимание коммунистов к Востоку заметно усилилось в 1920–1921 гг. По мере угасания надежд на Европу, национально-освободительные движения в колониальных и зависимых странах виделись как естественные союзники в борьбе за подрыв позиций буржуазии европейских метрополий.

Летом и осенью 1918 г. все основные империалистические державы встали на путь военно-дипломатической, морской блокады России и участия в организации вооруженной интервенции противосоветских сил в разных частях страны. Это побудило советское руководство искать такой курс внешней политики, который имел бы успех на Западе. В его основу была положена экономика. Торговля, концессии должны были стать новым полем боя между капитализмом и социализмом, на котором и будет решаться вопрос, сумеет ли советское государство, пойдя на некоторые уступки, получить возможность длительного развития по пути социализма, или же буржуазный Запад сделает их каналами своего влияния на внутреннюю жизнь России в нужном ему направлении? Для проведения этой линии Россией использовалась ранее апробированная с Германией «брестская тактика». Ленин называл ее тактикой «отступления, выжидания, лавирования». Основанный на ней курс определял два первых этапа советской внешней политики. Первый, собственно «брестский», охватывал отношения с Германией после подписания мира 3 марта и добавочных соглашений от 27 августа 1918 г. — до аннулирования Брест-Литовского договора 13 ноября. На втором этапе эта политика проецировалась на отношения с государствами Антанты. Целью данного этапа было добиться мирного соглашения с бывшими союзниками ценой крупных территориальных уступок, «дани» (контрибуций) и т.п.

Возможность прибегнуть к этой тактике связывалась с тем, что на Западе были силы, которые помимо прямого военного вмешательства в дела России, готовы были использовать «германский опыт» военно-политического давления. В ноте от 22 января 1919 г. великие державы Запада обратились к советскому правительству и белогвардейским режимам России с предложением провести совещание, чтобы согласовать на нем все меры уступок, которые должна осуществить Советская Россия для заключения мира. (Посвященную этому конференцию планировалось созвать на Принцевых островах в Мраморном море.) В ответной ноте советского правительства от 4 февраля выражалась готовность предоставить державам «горные, лесные и другие концессии, с тем чтобы экономический социальный строй Советской России не был затронут внутренними распорядками этих концессий». В ней шла также речь об уплате всех довоенных долгов и территориальных уступках в отношении тех областей, которые были заняты войсками Антанты или теми силами, которые пользовались ее поддержкой. Советское правительство обязывалось не вмешиваться и во внутренние дела держав Согласия, не прекращая, однако, международной революционной пропаганды.