История России в мелкий горошек
Шрифт:
Особый интерес вызывает образный ряд «Княжны Таракановой». Ведь книга Радзинского не только и не столько о конкретных героях, сколько о человеческой подлости вообще. Подл Орлов, предающий любимую женщину в руки врагов, подла Екатерина II, с наслаждением играющая судьбами других людей. Даже княжна Тараканова, которой автор сочувствует, и та до нельзя подла по отношению к любящим ее людям. Честный князь Вяземский не имеет своего лица, а значит, в критический момент тоже может сподличать. Добрый князь Голицын, жалеющий больную Тараканову, несмотря на свое сочувствие, выполнит любой, самый жестокий приказ императрицы, даже вздернет беременную арестантку на дыбу.
Удивительно,
На страницах «Княжны Таракановой» нет ни одного по-настоящему благородного человека или поступка. Может быть, их не было? Я очень надеюсь, что читатель вспомнит наш рассказ о том, как «подлец» Алексей Орлов приказал во время Чесменской битвы спасать и своих и турецких матросов со взорванных кораблей. Как «подлец» Потемкин просил за своего врага Григория Орлова. Как «подлая» Екатерина II всеми силами старалась сократить число приговоренных к казни по делу Пугачева…
Может быть, читатель иначе, чем Радзинский, расценит шаг настоящей княжны Таракановой, которая, по многим сведениям, вовсе не была похищена, а после разговора с Екатериной II добровольно приняла схиму, чтобы не стать очередным поводом для кровавой распри в стране. Мне этот поступок кажется глубоко нравственным, а инокиня Досифея вовсе не представляется несчастным человеком.
Есть вещи и события, которые не находят отражения в книге Радзинского, т. к. просто не укладываются в его моральную сетку координат. Ведь о чем бы ни писал писатель, он пишет о самом себе.
Именно поэтому так безотрадна Россия, где живет злобная императрица да бедные безгласные солдатики – все на одно лицо. Поэтому нет друзей у гениального Моцарта, и сам он легкомыслен, жесток и распутен. Поэтому скабрезный старик Казанова, бывший инквизитор-стукач, рассказывает сальные истории о молодом победителе постельных сражений, отчаявшись продать поучительные, но скучные книги своего сочинения. Именно поэтому верные своей многолетней дружбе братья Орловы в кругу семьи вручают сумасшедшему Григорию чашу с ядом. И весь мир, все герои Радзинского – плуты и обманщики, воры и убийцы – не закрывая рта заходятся постоянным истерическим хохотом, на каждой странице.
Так кому же предназначен глоток отравленного вина? Полоумному ли Орлову? Взявшему ли в руки книгу читателю, который не почерпнет с ее страниц ничего, кроме ненависти? Или самому писателю, медленно, но неуклонно травящему себя изнутри?
И вот мой читатель уже готов прийти к выводу, что Радзинский, как и любой создатель растлевающей душу монстр фольк-хистори, страшен. Я тоже чуть не пришла к такому выводу, пока случайно не увидела писателя на экране телевизора. Маленький человек ерзал в раззолоченном кресле на фоне мраморного камина (куда там русской императрице!) и то, делано похихикивая, рассказывал о собачках, фаворитах и домашних палачах Екатерины II, то пытался возвысить данный природой фальцет до гневного грома пугачевских пушек. И врал. Врал долго, вдохновенно, озвучивая на экране не исторические документы, не труды серьезных историков, а уличную, бульварную, я бы даже сказала панельную книжку Марии Евгеньевой,
Посмотрела я на происходящее, послушала и решила не бояться за читательские души. Ведь одни и те же исторические фаты можно воспринимать по-разному: все зависит от того, кому в глаз и сердце попали осколки андерсеновского волшебного зеркала, разбитого троллями, а кому нет.
Совсем недавно я услышала фразу, которая вызвала у меня грустные размышления. Вот, сказали мне, вы все в архивы ходите, головы от документов не поднимаете, а тем временем какой-нибудь Радзинский от вашей Екатерины II камня на камне не оставляет. На это можно ответить только словами самой императрицы, обращенными к Дидро (мы их уже приводили в начале нашего рассказа): «Бумага терпит все, она белая, гладкая и не представляет препятствий ни вашему возвышенному уму, ни воображению. Я же, бедная императрица, работаю для людей…».
И работаю не только на бумаге, добавлю я. Трудно не оставить камня на камне от Камероновой галереи. От гранитной набережной Невы, созданной при Екатерине II, от Эрмитажной библиотеки, собрания картин и коллекции античных находок, которым начало было положено тоже Екатериной. Трудно не оставить камня на камне от Черноморского флота, от освоенных тогда земель и построенных городов. «Ксанф, выпей море!» – Черное море, которое Екатерина II, положила к ногам России. Ее дела реальны, результаты их можно ощутить, увидеть собственными глазами Севастополь, пройтись среди картин великих мастеров по Зимнему дворцу, шуршать манускриптами в архивах и библиотеках. Может быть, именно в этой реальности, осязаемости дел Екатерины и скрыта причина неприязни к ней?
На прощание мне хочется задать писателю Радзинскому риторический вопрос, который скорее всего останется без ответа. Не нравится вам Екатерина Великая, столько сделавшая для России, – ваше право. Нравится вам княжна Тараканова, вся заслуга которой перед русской историей состоит в том, что она загадочно умерла в Петропавловской крепости, – тоже ваше право. Но зачем же лгать?
Дмитрий Олейников против Мурада Аджи
Именно на духовном, а не на
материальном начале
зиждилась прежде восточная
культура и восточное
миропонимание… Для
степняка были священны три
желания. Первое – оседлать
коня. Второе – съесть мясо.
Третье – привести жену.
«Полынь половецкого поля». С. 13-7
А не отсюда ли, от стараний
сиюминутных сочинителей,
российские народы вместо
завета предков получили
фальшивку, называемую
историей?
Там жЕ.С.301
Поют трубы, гремят фанфары, бряцает медь – это Мурад Аджи выводит на показ невиданное чудище: книгу об открытой им истории Европы, Азии и человечества, которую сообща прятали от народа славяне, римляне, византийцы, католики, большевики и всякие прочие злоумышленники… Прятали, да не спрятали! Вот она, любуйтесь! Сто тысяч первое разоблачение тайн темных веков с неожиданными переодеваниями и абсолютно научно доказанными чудесами! Всего за семь-восемь долларов по курсу! Тираж пятьдесят тысяч! Себестоимость книги два доллара! Стало быть, двести пятьдесят тысяч долларов в карман издателя и автора… Удача – награда за смелость.