История России в рассказах для детей (том 1)
Шрифт:
С этих пор казаки начали наслаждаться совсем другой жизнью: общество их походило на небольшое, хорошо устроенное государство, и в то время, когда бедные жители малороссийских областей наших страдали под жестокой властью польских воевод, управлявших ими по законам королей своих, казаки пользовались всеми правами свободного народа и дела их судились собственными старшинами. Власть над ними короля польского была слаба и почти незаметна для них: иногда они не слушались его приказаний и гораздо выше его считали своего гетмана, избираемого ими из самых храбрых товарищей. Маленькие читатели мои уже слышали об этих гетманах. Один из них, князь Роман Рожинский, помогал полякам разорять Россию во времена Самозванцев, а другой, Петр Сагайдашный, вместе с королевичем Владиславом приходил осаждать Москву и производил ужасные опустошения в ее окрестностях
Но малороссийские казаки недолго пользовались тем выгодным состоянием, какое доставил им Баторий. Наследник его Сигизмунд III, отец Владислава, уже начал бояться возрастающей силы этого военного народа и старался более и более покорять его. Все преимущества, данные им Стефаном, были отменены: поляки начали селиться во всей Малороссии, заняли важнейшие места и должности
Надобно рассказать вам, милые дети, несколько подробнее историю этого знаменитого человека Он был сын сотника казачьего Чигиринского полка, имел от природы отличные способности, обучался прежде в Киеве, а потом у иезуитов. Служа, как и отец, сотником в казацком войске, он имел возможность видеть все притеснения, какие терпели от поляков и мирные соотечественники его – жители Малороссии, и не столь спокойные товарищи – казаки. Пламенно любя свою родину, он огорчался ее несчастьями и часто размышлял о том, как бы облегчить их. Во время таких размышлений ему приходила в голову мысль о том, как несправедливо владели поляки страной, отнятой у законных государей ее. Вслед за этой мыслью являлась другая – это была сладостная, славная, великая мысль избавить несчастные области от чужеземного владычества и возвратить их древнему отечеству. О, как было радостно Хмельницкому в ту минуту, когда эта светлая мечта засияла в душе его! Как было радостно думать, что, может быть, рано или поздно ему откроется случай осуществить прекрасную мечту свою! Вообразите же, друзья мои, его восторг и удивление, когда вскоре после этого казаки избрали его своим гетманом. Ему казалось, что сам Бог дает ему средства к исполнению великого намерения его, сам Бог помогает ему избавить христиан греческого закона от гонений католиков и униатов. Итак, с этой мыслью он принимается за дело и начинает его со своих верных казаков. Ему не нужно было заставлять их думать по-своему: общее неудовольствие поляками было так велико, что стоило только назвать законных владетелей Малороссии – великих князей русских, стоило только сказать несколько слов о прежнем счастье ее под правлением их, чтобы зажечь во всех сердцах казаков пламенное желание освободиться от власти завоевателей и снова принадлежать любимому отечеству.
Это желание недолго оставалось тайной: казаки не скрывали его, и с 1648 года послы Хмельницкого начали ездить в Москву с просьбами к царю Алексею Михайловичу принять присягу в подданстве и верности от малороссийского войска. Как ни выгодно было это предложение, благоразумный царь, находясь в то время в мире с Польшей, не хотел таким образом нарушить его и обещал казакам быть только посредником между ними и королем польским. Он сдержал свое обещание и несколько лет старался вразумить короля Казимира [76] , как несправедливо преследовать народ за веру его и отнимать преимущества, однажды ему данные. Но все старания его были напрасны: чем усерднее царь просил за казаков, тем более нападали на них. Наконец Казимир подкупил крымского хана и условился с ним подчинить войско малороссийское Польше, напасть вместе на москвитян и восстановить Астраханское царство.
76
На престоле польском был уже в это время не Владислав умерший в 1648 году а избранный поляками Ян-Казимир II.
Известие о таком союзе остановило великодушие Алексея Михайловича. Он увидел, что его не понимают и что из сострадания к бедствующим единоверцам он должен принять их под защиту свою. Итак, в конце
1653 года отправлены были послы русские – ближний боярин Бутурлин, окольничий Альферьев и думный дьяк Лопухин – в Малороссию для принятия присяги от Хмельницкого и казаков его. В Переяславле назначено было сборное место. Послы приехали туда в январе
1654 года. 7 января было торжественное собрание всех старшин казачьих и всего народа. Здесь Хмельницкий говорил речь, в которой описал прежде все, что терпела Малороссия от поляков, потом все старания короля польского и хана крымского завладеть Украиной и наконец сказал, что русский царь соглашается присоединить страну их к своим владениям. Речь его кончалась следующими словами: «Кроме его царской высокой руки, мы не можем найти лучшего пристанища, и если кто с нами не согласен тот иди куда хочешь – вольная дорога».
«Волим под царя восточного, православного!» – закричал тогда в один голос народ и с радостью произнес присягу свою в вечной верности. Так исполнилось желание Хмельницкого. Вскоре он имел утешение видеть, что и жители Киева и всех других городов малороссийских последовали примеру казаков и сделались также подданными Алексея Михайловича.
Вообразите теперь, милые читатели мои, досаду и гнев поляков! Они видели, что 166 городов и местечек и 60 тысяч войска [77] , еще так недавно им принадлежавшего, вдруг перешли под власть ненавистной для них России. Разумеется, что гордость их не могла перенести такого сильного оскорбления, и жестокая война началась. Она была продолжительна и так неудачна для польского короля, что, беспрестанно теряя полки и города свои, он принужден был бежать к самой Варшаве. Напротив того, счастье и слава не оставляли войско Алексея Михайловича. Причиной успехов его, вероятно, было и то, что в этом войске уже были полки, устроенные по-европейски Умный Алексей вызывал из разных государств Европы офицеров и поручал им обучать вновь набранных солдат В 1655 году уже были у него правильные конные полки и многие офицеры назывались по-европейски – полковниками, майорами, ротмистрами и т. д. Прежде же, вы знаете, их звали детьми боярскими, жильцами, дворянами
77
В
В то время когда Алексей Михайлович, начальствуя лично своей армией, отнимал у Польши города белорусские и Северские, шведский король также напал на Польшу и хотел завладеть всем Балтийским морем. Это угрожало большой опасностью торговле русских, и предусмотрительный царь должен был воевать и со шведами, чтобы остановить успехи их Война с ними продолжалась до 1661 года, с поляками же – до 1667 года. С первыми заключен был мир в деревне Кардисе, на границе Эстляндии, с последними – в деревне Андрусове, близ Смоленска Условия мира со Швецией были те же, на каких мирились в Столбове с Польшей, – гораздо выгоднее прежних Россия получала кроме Малороссии и Киева города Северские и Смоленск
Таким образом, в царствование Алексея Михайловича возвратились к России старинные владения ее, и в титуле царя русского с 1 июля 1654 года начали писать «… всея Великия, и Малыя, и Белыя России Самодержец».
Величие души Алексея
1667—1670 годы
Присоединение Малороссии – это важное, так давно желаемое русскими событие – случилось очень кстати, чтобы рассеять горестные чувства доброго государя: сердце его страдало от беспокойств и неприятностей, почти беспрестанно происходивших в последние десять лет между подданными его. Началось несчастьями, происшедшими от исправления церковных книг. Вы можете представить себе, друзья мои, что нелегко было царю видеть, как народ его погибает от своего упрямства, как суеверы, умирая в мучениях, говорили, что настало гонение на христиан православных, что они с радостью переносят это гонение и ожидают, что дети их сделают то же. Ожидания их, к сожалению, исполнились: даже до сих пор, когда прошло почти двести лет после того, есть еще люди, следующие их правилам, и не только во многих губерниях наших, но даже и здесь, в Петербурге, вы найдете этих упрямцев. Добрые государи наши не преследуют и не наказывают их, но стараются кротостью и просвещением показать им заблуждение их. Это производит такое хорошее действие, что с каждым годом число их уменьшается, и можно основательно надеяться, что со временем все эти бедные, ослепленные суеверием братья наши соединятся с нами снова в одной церкви.
Мы можем уже равнодушно смотреть на мирные секты их, но не таковы они были при царе Алексее Михайловиче, и потому не удивительно, что споры их очень озабочивали доброе сердце его. Почти в то же время должен он был испытать новое огорчение: война с Польшей и Швецией стоила так дорого, что почти вся казна истощилась, и первые бояре царя посоветовали ему наделать медных денег и дать им ту же цену, по какой ходили серебряные. Это шло хорошо, пока все вещи продавались по-прежнему, но как только некоторые из тех же самых бояр начали пользоваться случаем и собирать все серебряные деньги к себе, а в обороте оставлять только одни медные, то все вздорожало и от этого весь народ взволновался. Только одно благоразумие и правосудие государя остановили новые несчастья, какие могли произойти от этого смятения он увидел, как неоснователен был совет бояр, и отменил употребление медных денег. Все успокоилось.
Вскоре Алексей огорчен был таким человеком, от которого менее всего мог ожидать этого Поверите ли вы, милые читатели, что этот человек был патриарх Никон – этот умный, этот добродетельный Никон, прекрасным качествам которого мы так недавно удивлялись? Да, трудно поверить, но, к сожалению, это была правда! Патриарх сделался так горд, что захотел быть более самого царя, и не только иногда спорил с ним, но даже явно не хотел исполнять тех повелений, какие государь отдавал, не спросив его мнения или совета Царь, помня прежние заслуги патриарха, прощал его дерзости, но уже менее стал ценить его Это так рассердило Никона, что он самовольно отказался от своего высокого звания, оставил все дела и уехал за 46 верст от Москвы, в любимый свой Воскресенский монастырь [78] . Здесь жил он несколько лет, не соглашаясь ни на какие просьбы всего духовенства и почти всей России, умолявшей его вступить в прежнюю должность Наконец терпение Алексея кончилось, и Никон был предан суду Для этого важного дела вызвали из Греции двух патриархов Они решили, что гордый святитель за самовольное оставление своего места, за дерзость и неповиновение царю не может быть патриархом Торжественно, перед всем собранием судей сняли с него все знаки этого высокого достоинства и потом сослали в Ферапонтов монастырь на Белом озере.
78
Этот монастырь основан был самим Никоном и назывался Новым Иерусалимом, потому что все в нем было устроено так, как в иерусалимском храме Воскресения Господня, где хранится Святая Гробница Спасителя Все места этого монастыря назывались так же, как в палестинском Иерусалиме здесь был и Назарет, и село Скудельничье и гора Елеонская и гора Фавор а река Истра протекавшая около монастыря, названа была Иорданом Чтобы иметь точные планы и модели иерусалимской церкви Гроба Господня, послан был в Палестину келарь Троицкой лавры Арсений Суханов Это доказывает, с какой легкостью исполнялись все желания патриарха.