История России. Факторный анализ. Том 2. От окончания Смуты до Февральской революции
Шрифт:
Для старинной русской приказной системы было характерно сосредоточение разных функций в ведении одного приказа или одного воеводы, отсутствие контролирующих инстанций и правильной системы оплаты труда чиновников. Многие дьяки жили «от дел» – то есть существовали на взятки и подношения просителей, и, соответственно, решение вопроса зависело от размера подношений. Петр решил наладить правильную администрацию, но двигался в этом направлении непоследовательно, методом проб и ошибок. В монографии Е. В. Алексеевой дан подробный очерк этих исканий Петра I: сначала царь ввел систему городского самоуправления, затем перешел к губернскому устройству и в конце концов решил полностью скопировать административную систему Швеции. [380] «Увидев ясно беспорядок в управлении и царившее повсюду взяточничество… – писал прусский посол Фоккеродт, – Петр I напал на мысль установить во внутреннем управлении царства, подобно военному делу, такой же порядок, какой был заведен в других европейских землях. Признавая шведов своими учителями в военном деле, он думал, что также точно и их учреждения… можно с таким же хорошим успехом ввести в своем царстве. И до того допустил он собой овладеть такому предубеждению, что, не советуясь ни с кем, в 1716 году тайно послал одного человека в Швецию, дав ему множество денег, чтобы только достать наказы и правила тамошних коллегий…» [381] В соответствии с докладом, представленным ездившим в Швецию советником
380
Алексеева Е. В. Указ. соч. С. 106–122.
381
Цит. по: Богословский М. Областная реформа… С. 35.
382
Цит. по: Анисимов Е. В. Государственные преобразования и самодержавие Петра Великого в первой четверти XVIII века. СПб., 1997. С. 292. См. также: Федосова Э. П. Из истории российской государственности (шведский опыт) // Россия и мировая цивилизация. М., 2000. С. 185–194.
М. Богословский отмечал, что почти всем нововведениям Петра можно найти прообразы в допетровской России и «только заимствование иностранной администрации… было действительно новым, оригинальным явлением петровской эпохи». [383] Административная реформа привела к резкому разрастанию штатов центральных и местных учреждений, всем чиновникам которых отныне платили оклады. В проекте бюджета 1725 года расходы на чиновничество (вместе с дворцовыми расходами) составляли 2,5 млн. рублей, в то время как в 1680 году они составляли 250 тысяч; в пересчете на хлеб расходы возросли более чем в 3 раза. [384]
383
Богословский М. Областная реформа… С. 26.
384
Троицкий С. Н. Финансовая политика русского абсолютизма в XVIII веке. М.,1966. С. 216; Милюков П. Н. Указ. соч. С. 76.
Петр I сумел подчинить и поставить себе на службу даже оплот старых московских традиций, православную церковь. Как считал Б. И. Сыромятников, царь фактически провел реформацию по протестантскому образцу. [385] В 1721 году наряду с другими коллегиями была создана Духовная коллегия или «Святейший Синод» – бюрократическое учреждение, призванное руководить делами церкви. С 1722 года Синод возглавлялся назначаемым царем обер-прокурором, гвардейским офицером, поставленным надзирать за «святыми отцами». «Я им обое – государь и патриарх», – говорил Петр. Священники стали чиновниками на содержании властей, были установлены штаты: на 100–150 дворов прихожан – один священник; «лишних» служителей церкви обращали в крестьян, иногда даже в крепостных. В рамках теории «регулярного государства» Петр считал церковь удобным орудием гражданского воспитания и полицейского надзора. Указы Петра обязывали всех прихожан исповедоваться каждый год, священники в нарушение тайны исповеди должны были доносить о «преступных умыслах» доверившихся им людей. [386]
385
Сыромятников Б. И. «Регулярное» государство Петра Первого и его идеология. Ч. I. М., 1943. С. 102.
386
Анисимов Е. В. Время петровских реформ… С. 332–340.
Этатизм Петра Великого породил в среде историков представление о независимости российского государства от сословий и классов. [387] «Как и на Западе, с победой абсолютной монархии, государство – как институт и идея – приобрело автономное существование и получило свои самоувековечивающиеся интересы, цели и дела», – отмечал М. Раев. [388] «Многие и многие авторы полагали, что самой существенной из движущих сил процесса зарождения и дальнейшей эволюции абсолютной монархии является… внутренняя динамика государственного организма [389] , его автономность, имманентность, то, что по-немецки называется Eigengesetzlichkeit», – писал О. Кристенсен. [390] Х. Баггер, суммируя в обзоре историографии мнения различных историков, указывает, что абсолютизм в России был гораздо более последовательным, чем на Западе, и что здесь в отличие от Запада «государство и проводимая им политика формировали социальную структуру». [391] Развитием этих взглядов была теория о «закрепощении» самодержавным государством всех сословий: крестьянства, городских жителей и дворянства. Эта концепция восходит к работам Б. Н. Чичерина и К. Д. Кавелина и в настоящее время разделяется многими историками. [392] Этой концепции, однако, противостоит аргументированная точка зрения Ю. Г. Алексеева, который настаивает на том, что не «закрепощение сословий», а регламентация их прав и обязанностей во имя общего интереса составляла суть сословной политики Русского государства. [393] Отметим также, что «закрепощение» имело различный характер и различную тяжесть для разных сословий, и что государство все же не смогло полностью подчинить элиту, свидетельством чего стала последовавшая после смерти Петра «эпоха дворцовых переворотов». С другой стороны, регламентация деятельности сословий является достаточно обычным явлением в этатистских монархиях – в частности, в государствах Востока. [394] В этом контексте «закрепощение» не представляло собой чего-то уникального, отличающего Россию от других стран Востока, хотя, конечно, отличало ее от стран Запада.
387
См. например: Сорокин Ю. А. О понятии «абсолютизм» // Исторический ежегодник. 1996. Омск, 1999. С. 4 – 16.
388
Raeff M. Op. сit. P. 35–36.
389
Выделено цитируемым автором.
390
Кристенсен О. История России XVIII в. М., 1989. С. 38.
391
Баггер Х. Реформы Петра Великого. Обзор исследований. М., 1985. С. 36.
392
См., например: Каменский А. Б. Указ. соч. С. 52; Миронов Б. Н. Социальная история
393
Алексеев Ю. Г. Судебник Ивана III: традиция и реформа. СПб., 2001. С. 434.
394
Rostovtzeff M. Ptolemaic Egypt //The Cambridge Ancient History. Vol VII. London, 1928. Р. 109–154; Rostovtzeff M. The Social Economic History of the Hellenistic World. Vol. I–III. Oxford, 1941; Васильев Л. С. История Востока. Т. 1. М., 1994. С. 96, 117; Стариков Е. Н. Общество – казарма от фараонов до наших дней. Новосибирск, 1999.
2.5. Преобразовательный экстремизм Петра I
Неслыханная до тех пор мобилизация сил привела к успеху, была одержана победа под Полтавой и завоевана Лифляндия. Была создана мощная регулярная армия – главная, рациональная задача петровских реформ была решена. Казалось бы, можно снизить налоги и дать облегчение народу, но царь рассуждал иначе. Началось время иррациональных решений. Петр счел, что, хотя война еще не закончилась, пришла пора заняться строительством Петербурга.
Е. В. Анисимов полагает, что в строительстве Петербурга проявилось максималистское желание Петра начать свою жизнь заново, на западный лад, что Петербург создавался Петром как антипод «варварской» Москвы. [395] Это было политическое решение, с экономической точки зрения это строительство было нелепостью: в руках царя уже находились Рига, Ревель, Нарва – у России было вполне достаточно портов с готовой инфраструктурой. От Риги шел удобный водный путь на Смоленщину, и, несмотря на противодействие властей, именно Рига, а не Петербург, впоследствии стала главным портом России. [396] «Еще не имея ни Риги, ни Ревеля, он мог заложить на берегах Невы купеческий город для ввоза и вывоза товаров, – писал Н. М. Карамзин, – но мысль утвердить там пребывание государей была, есть и будет вредною. Сколько людей погибло, сколько миллионов и трудов употреблено для приведения в действо сего намерения? Можно сказать, что Петербург основан на слезах и трупах». [397]
395
Анисимов Е. В. Государственные преобразования… С. 13.
396
См.: Миронов Б. Н. Экспорт русского хлеба во второй половине XVIII – начале XIX века// Исторические записки. 1974. Т. 93. Табл. 9.
397
Карамзин Н. М. Записка о древней и новой России в ее политическом и гражданском отношениях. М., 1991. С. 35.
Построенный в суровом северном крае Петербург был изначально обречен на нехватку продовольствия: хлеб нужно было везти из центральных районов, а провоз обходился очень дорого: в 1726–1730 годах пуд ржи стоил в Ярославле 11 копеек, а провоз до Петербурга стоил 18 копеек. До Архангельска благодаря водному пути доставка обходилась втрое дешевле. [398] В дальнейшем, когда население Петербурга увеличилось, доставка хлеба в столицу потребовала сотен тысяч бурлаков и стала основным занятием для значительной части населения Центрального региона. Таким образом, Петр взвалил на экономику России тяжелое бремя, которое и при нем, и после него препятствовало решению актуальных хозяйственных задач.
398
Соловьев С. М. Сочинения. Кн. ix. М., 1991. С. 563.
Решение о возведении новой столицы, по-видимому, необходимо рассматривать в контексте случайного характера действия диффузионного фактора, в контексте тех случайных обстоятельств, которые повлияли на воспитание юного Петра и способствовали созданию психологического комплекса максималистского подражания Европе. Как показывает мировой опыт, перенесение столицы не является необходимым моментом реформ.
Об иррациональном максимализме царя говорит уже то, что поначалу Петр намеревался построить новую столицу не в устье Невы, а на острове Котлин. Был составлен проект строительства «Нового Амстердама» – каменного города, расчерченного сеткой каналов; люди должны были передвигаться по этому городу не в каретах, а в лодках – как в Амстердаме. «Пылкий монарх с разгоряченным воображением, увидев Европу, захотел делать Россию – Голландиею», – писал Н. М. Карамзин. [399] Указом 16 января 1712 года предписывалось переселить на Котлин тысячу дворянских семейств (всю высшую знать), тысячу купеческих и тысячу ремесленных семей. [400]
399
Карамзин Н. М. Указ. соч. С. 36–37.
400
Луппов С. П. История строительства Петербурга в первой четверти XVIII века. М.; Л., 1957. С. 25–26.
Таким образом, царь намеревался уехать из нелюбимой им «Московии», создать на островке в море «Новую Голландию» и переселить туда русскую знать (уже переодетую им в голландскую одежду). Лишь появление у острова шведского флота удержало царя от реализации этого замысла: опасность того, что вся русская аристократия будет в один момент пленена шведами, была слишком очевидна. Тогда царь решил построить «Новый Амстердам» на Васильевском острове в устье Невы. В 1716 году десятки тысяч строителей приступили к осуществлению проекта Трезини и Леблона: остров должны были прорезать два главных канала, пересекавшихся с другими каналами поменьше. При каждом доме предусматривался внутренний двор, сад и пристань для хозяйской лодки-гондолы. В центре этой огромной водяной шахматной доски царь собирался построить новый дворец с обширным регулярным садом. [401]
401
Масси Р. Петр Великий. Т. III. Смоленск, 1996. С. 46.
Сам по себе проект был не лишен изящества, но он осуществлялся во время войны, которая отнимала у народа все силы и средства. В 1710–1717 годах на строительство Петербурга ежегодно требовали по одному работнику с 10–15 дворов, в среднем по 35 тыс. человек в год. Подневольные рабочие шли в Петербург из всех областей – даже из Сибири – тратя на дорогу по несколько месяцев. [402] Французский консул де ла Ви свидетельствует, что две трети этих людей погибали на петербургских болотах. [403] Фельдмаршал Миних писал, что в Северную войну «от неприятеля столько людей не побито… сколько погибло при строении Петербургской крепости и Ладожского канала». [404]
402
Булыгин И. А. Монастырские крестьяне России в первой четверти XVIII века. М., 1977. С. 142; Луппов С. П. Указ. соч. С. 80.
403
Цит. по: Луппов С П. Указ. соч. С. 94.
404
Цит. по: Соловьев С. М. Сочинения. Кн. x. М., 1991. С. 432.