История Российской прокуратуры. 1722–2012
Шрифт:
На заседании Государственного совета большинство его членов (39 человек) поддержали Н. А. Манасеина, полагая, что земских начальников необходимо наделить лишь административными функциями. Меньшинство (13 человек) встали на точку зрения графа Толстого.
1 января 1894 года управляющим Министерством юстиции был поставлен Николай Валерианович Муравьев. 17 апреля того же года император утвердил его в должности министра юстиции и генерал-прокурора. Это был действительно достойнейший кандидат на столь высокий пост.
Муравьев Николай Валерианович
(1850–1908),
действительный тайный советник
Родился
В 1873 он занял аналогичную должность в Москве. Прослужив здесь пять лет, Николай Валерианович завоевал славу лучшего обвинителя столицы. Он любил выступать в судебных процессах и умел хорошо их организовывать. Его речи всегда были безукоризненными: юридически обоснованные, грамотные, страстные и красивые, они прочно захватывали внимание слушателей. Одним из самых громких процессов этого периода деятельности Муравьева было дело «Клуба червонных валетов», слушавшееся в Москве в феврале — марте 1877. Суду были преданы за различные преступления 47 человек, объединившихся в шайку. Е. И. Козлинина, присутствовавшая на суде и слушавшая речь прокурора, писала: «Почти два дня длилась эта замечательная речь. Сильная и эффектная, она до такой степени захватывала внимание слушателя, что когда он яркими красками набрасывал какую-нибудь картину, так и казалось, что воочию видишь ее».
В 1874 Н. В. Муравьев выдержал в университете экзамен на степень магистра и стал читать публичные лекции по курсу судебного судопроизводства.
В 1877 Муравьев становится прокурором Ярославского окружного суда, а в январе 1879 переводится в Петербург товарищем прокурора столичной судебной палаты. В 1881 тридцатилетнему прокурору было доверено выступать в Особом присутствии Правительствующего сената по делу «О злодеянии 1 марта 1881 года, жертвою коего стал в бозе почивший император Александр Николаевич». Вскоре после этого процесса Муравьев возглавил столичную прокуратуру. 27 мая 1884 он был назначен прокурором Московской судебной палаты.
В июне 1891 Н. В. Муравьев становится обер-прокурором уголовного кассационного департамента Правительствующего сената, а в следующем году — государственным секретарем. 1 января 1894 он вступил в управление Министерством юстиции, а 17 апреля Николай Валерианович утверждается в должности министра юстиции и генерал-прокурора.
14 января 1905 Н. В. Муравьев был освобожден от обязанностей министра юстиции и назначен чрезвычайным и полномочным послом в Риме.
Н. В. Муравьев скончался 1 декабря 1908; похоронен на кладбище Тестаччио в Риме.
На посту министра юстиции и генерал-прокурора полнее всего раскрылись выдающиеся способности этого «талантливейшего из прокуроров», но, к сожалению, проявились и его негативные качества: властолюбие, нетерпимость к чужому мнению, склонность к внешним эффектам.
Н. В. Муравьев проделал грандиозную работу по пересмотру законодательства по судебной части. Ведь за время действия Судебных уставов было принято около 700 законодательных актов в той или иной степени дополняющих, а то и вовсе ликвидирующих некоторые статьи уставов. Все это мешало практическим работникам, вносило путаницу, так что даже опытные юристы с трудом продирались сквозь законодательные дебри. Комиссия под председательством Муравьева подготовила новые редакции уставов гражданского и уголовного судопроизводства. Однако в связи с революционной ситуацией они так и не были приняты.
Желая придать единообразие и стройность прокурорской системе, Муравьев издал в 1896 г. Наказ чинам прокурорского надзора судебных палат и окружных судов. В нем впервые подробно и основательно были изложены все основные функции прокуроров при исполнении обязанностей, возложенных
Н. В. Муравьев часто ездил по России, лично проверяя деятельность подчиненных ему органов. Вот фрагмент одного из его выступлений в Ревеле.
Россия — везде Россия, и все дела, все нужды подданных ее Державы могут быть только русскими. А между тем как часто, к сожалению, приходится напоминать и подтверждать в действительности ту непременную истину, что на всем пространстве необъятного нашего Отечества, как бы ни назывались и ни молились, откуда бы ни пришли ее сыны — все государственное, нравственное, властное, может и должно быть только одно: царское, русское, единым веяниям повинующееся, одним духом проникнутое, к одинаковым целям стремящееся. В этой истине — наша крепость, в ее колебании — наша слабость, в ее утверждении — наше славное прошлое и наше светлое будущее. И нужно ли говорить, что эта истина отнюдь не знаменует собою ни угнетения, ни нетерпимости? Напротив, в широких рамках отечественного блага она открывает простор и личной совести, и бытовым особенностям, и законным местным надобностям. Еще никто не делал русскому народу основательного упрека в недостатке великодушия и шири… Всем хватит воздуха и света в обширном русском царстве, все верноподданные его найдут защиту под мощной сенью русского орла…
Мне думается, что именно в этом направлении новый русский суд призван быть одним из главных проводников русского дела на окраине. Чуждый каких-либо тенденций — религиозных, политических, партийных, — во всеоружии одной лишь правды и милости он может быть страшен или ненавистен только их тайным и явным недругам. Пока этих последних много — и деятельность суда, никогда не изменяющаяся в качестве, в количестве и напряжении носит как бы боевой характер. Но то бой особенный, бой мирный, добра со злом, права с бесправием, закона с беззаконием.
Каждому уважающему себя деятелю суда должно быть всегда присуще сознание того, что обвиняемый еще не подсудимый, подсудимый еще не осужденный, а осужденный тот же человек и притом уже начавший искупление своей вины; что потерпевший доверчиво приходит к судебной власти просить защиты и правосудия; что свидетель, оторванный от личных своих занятий, своим показанием оказывает суду посильное содействие в поисках истины и, наконец, что суд — опора и охрана личности и права и потому должен быть чужд всякого их умаления или угнетения. Во всех своих действиях, как публичных, так и не обставленных гласностью, как по форме, так и по содержанию, суд обязан подавать всем и каждому пример доступности и доброжелательства, учтивости и вежливости, спокойствия и сдержанности, умеренности и достоинства…
Общество может одобрять или не одобрять судебных деятелей, сочувствовать им или не сочувствовать; судебные же деятели должны ставить честное исполнение своего долга выше всяких преходящих веяний и притом выработать себе такую ясную и прямую точку зрения на свое общественное место, которая отвечала бы их высокому и независимому призванию.
Н. В. Муравьев, помимо выполнения служебных обязанностей, активно занимался творчеством, опубликовав множество статей и несколько капитальных трудов по прокурорской проблематике, вопросам уголовного законодательства, а также выпустил два тома своих сочинений и речей. Он неоднократно избирался почетным мировым судьей по различным уездам России. Участвовал в заседаниях Международного третейского суда в Гааге, а также Международном тюремном конгрессе. Являлся инициатором открытия благотворительного общества судебного ведомства. Награжден многими орденами и знаками отличия, а в 1901 ему был присвоен чин действительного тайного советника.