История русской литературы второй половины XX века. Том II. 1953-1993. В авторской редакции
Шрифт:
Пятнадцатилетний мальчишка, восьмиклассник, В. Карпенко глядел на эти драматические события в упор – совершались они у него на глазах. Мало того, он не оставался в стороне.
На закате солнца он скачет по степи, чтобы предупредить старшего товарища об опасности. 25 километров – едва не запалил лошадь. Но в хуторе уже немецкий комендант на легковой машине. И товарищ его арестован. Первая жертва… Позже, декабрьской ночью, по этой же степной дороге за ним гналась стая волков; от волков ушёл – угодил в лапы полиции. Его уже искали. Хуторской атаман отправил их с дедом Овчинниковым, бородатым крепким старовером, в станицу – доставить в полицию две пароконные брички и
Ждали своих. Гремит на востоке, у Котельникова. Уже не надо прислонять на утренней заре ухо к земляному полу – слышно и так. Неожиданно поднялась стрельба за бугром, на западе. Хуторяне теряются в догадках: почему отсюда? кто такие? Трое суток шёл бой в соседнем хуторе Денисовке.
Оказалось, свои. Моряки-дальневосточники. Полгода назад их сняли с кораблей, привезли на Волгу, в Сталинград. В волжском горниле они обрели новое имя – 52-й гвардейский отдельный стрелковый полк. Около месяца, как полк оторвался от железной дороги Сталинград – Тихорецкая – главного направления наступающего фронта. Где-то от станции Котельниково моряки двинулись но бугристому правому берегу реки Сал к Дону, держа курс на Ростов. Под Большой Мартыновкой, в хуторе Рубашкин, перешли на левый низкий берег…
И вот они вдвоём с комиссаром, замполитом. Уже далеко за полночь. Моряки, смертельно уставшие, давно спали; кому не хватило места в хатах, набились в сараи, катухи, зарывались в скирды. Паренёк видит, как замполит мучительно борется со сном, усталостью. Воспалённые глаза уставились в карту. Но сведения важные – не до сна! Он – самый старший начальник.
Два часа назад в эмку угодила бомба; погибли командир полка и начальник штаба. Что же делать? Куда идти? Думал, на восток, навстречу своим. Нет, парень настойчиво твердит своё… В соседних хуторах – немецкие танки. В Мамоне – четыре, в Ермакове – двенадцать… А что дальше?
До железной дороги, в Зимовнике, 60 километров. По гулу – там бои. Один путь – на запад, в хутор Рубашкин, откуда пришли. И уходить немедленно.
В хату ввалились двое. Румяный моряк-лейтенант и коренастый военный кавказского типа, в дублёном полушубке, на животе – автомат ППШ. Докладывает весело: они армейские разведчики, передовые части уже на подходе, утром будут здесь.
Едва закрылась за разведчиком дверь, вспоминает В. Карпенко, он так и вцепился в ожившего от добрых вестей замполита: не верь! Это немецкие диверсанты! Их восемь человек; среди них одна женщина. Командир – кавказец, в полушубке, с автоматом, на белой лошади. Они орудуют уже недели две-три по сальским хуторам под видом разведчиков-красноармейцев. Останавливают днём на дорогах немецкие машины, закуривают и разъезжаются…
Через час взводные силой отрывали ото сна бойцов, ставили в колонны и уводили в предрассветных декабрьских сумерках обратно за Сал. На бугре, за хутором, нашли бесславную могилу предатели-диверсанты. Прождав до полудня своих разведчиков, немецкие танки бросились за моряками в погоню…
За год до конца войны, вернувшись из госпиталя, В. Карпенко продолжал учёбу в школе. Виденное, пережитое не давало покоя. Прошлое – рассказы старших – тесно сплеталось со своим, пережитым.
Над рукописью сидел ночами, после уроков. Летом отвёз в Ростовское издательство десяток толстых тетрадей.
– Роман неважный… – будто извиняясь, заговорил редактор. – И герой сам… оторванный от земли.
Всего ожидал, только не этого. Ведь он
После долго не брался за перо. Другая страсть всецело поглотила его. Пять лет Карпенко не выпускал палитру. Рисунок, живопись, композиция, история искусств… А перед глазами – широкая степь, своя, Сальская, с буграми, балками, буераками, ериками… И – люди. Огромные группы, массы! В движении, экспрессии. Конная атака, рубка… В воображении художника начали уже сливаться в единый сплав события прошлые, услышанные некогда, и своё, пережитое… Так возникал замысел романа о Борисе Думенко, так зарождался роман «Отава».
С неумолимой силой снова потянула литература. Окончил Литературный институт имени Горького. Дипломная работа – роман «Отава»…
Навсегда запомнились молодому писателю слова Всеволода Иванова, сказанные на дипломной защите:
– Роман Владимира Карпепко «Отава» написан в традиционной манере русских реалистических романов, в манере, имеющей уже почти столетнюю традицию. Роман идёт плавно, подробно, – быть может, чересчур подробно; я боюсь, что для читателя он будет несколько утомителен именно своей подробностью и обилием деталей, которые не всегда необходимы. Впрочем, за читателя говорить вряд ли стоит. Персонажи романа, скажем – Лёнька, очерчены выпукло, с большим знанием сельского быта и условий подпольной и неподпольной войны с немецкими фашистами, которую описывает автор. В общем, автор – человек, несомненно, талантливый.
Написать роман об Отечественной войне с немецкими фашистами, – пусть даже на материале быта, ещё не использованном другими авторами, – после ряда выдающихся романов на эту тему – задача нелёгкая. Автор с нею вполне справился, хотя длинноты есть, и длинноты заметные, – особенно во второй части… Постоянно надо твердить самому себе: «Сжато, коротко, без деталей!» В этом залог успеха. Всё же другое у Карпенко есть, и остаётся пожелать ему только работать и работать.
Слова известного писателя укрепили веру в призвание и многому научили. Ещё два года Карпенко работал над рукописью.
Работая над «Отавой», Карпенко часто вспоминал одного из полузабытых героев Гражданской войны – Бориса Мокеевича Думенко. Для многих это имя было совершенно неизвестно. А Карпенко рассказывал о нём как о трагической фигуре, благородном герое Гражданской войны, попавшем в тяжёлое, трагическое, безвыходное положение. Как раз к этому времени стали появляться публикации, в которых заговорили о Думенко как об одном из видных вождей.
В 1967 году Карпенко опубликовал первую книгу романа под названием «Красный генерал» в журнале «Волга», вторая часть появилась в том же журнале в 1969 году. А потом и третья. Вся трилогия получила общее название «Тучи идут на ветер».
Это роман о герое Гражданской войны Борисе Думенко, который был расстрелян в 1920 году в расцвете своей славы и полководческого таланта. Один из организаторов Красной кавалерии, талантливый командир крупных конных соединений, беззаветно преданный революции и трудовому народу, одним из первых получивший высшую награду Республики – орден Красного Знамени. Многие возражали против жестокого приговора, в том числе Сталин и Егоров, но приговор был спешно приведён в исполнение.
В Сальских степях, где прошло детство и юность писателя, помнили Бориса Думенко и свято хранили образ легендарного героя Гражданской войны, с которым судьба обошлась немилостиво. Известно, плохие люди быстро забываются, хорошие надолго западают в сердце. Вот и старые думенковцы в рассказах о Гражданской войне всегда с теплотой вспоминали о нём. Почему всё же так случилось?