История Рязанского княжества
Шрифт:
Боярское и вообще служилое сословие в Рязани в главных чертах своих немногим чем отличалось от Московского или Тверского. Оно также могло свободно переходить в службу других князей, как и везде; это видно из всех договорных грамот с Москвою; но в них не так ясно говорится о праве бояр владеть поместьями в землях чужого князя, как, например, условливаются между собою князья Московские и Тверские. В договоре Рязанских князей права и обязанности служилых людей определяются таким образом: "А кто будет из твоих бояр, детей боярских и слуг в моей отчине и мне их блюсти как своих, и отчин и купленных земель у них не отнимать". "А всякий пусть едет (на войну) с тем князем, которому служит, где бы ни жил; а в случае осады города, кто в нем живет, пусть в нем и остается, исключая бояр введеных и путных". Кроме своей главной обязанности, т. е. военной службы, боярское сословие, как и в Москве, несет еще почетную службу при особе князя и сообразно с нею делится на различные степени. Со второй половины XIV в. встречаем здесь
______________
* 4 Акты Ист. №№ 2 и 36.
** 5 Библ. иностр. писат. Семенова стр. 63.
За недостатком указаний трудно определить, какую именно роль играло боярское сословие в судьбах древнего Рязанского края. Вообще нет основания утверждать, что это сословие находилось здесь в иных отношениях к народу и князьям, нежели в Московском и других северных княжествах. Хотя в некоторых грамотах, жалованных монастырям в XIV и XV вв., встречаются выражения, которых не находим в других местах: но на них нельзя основать какого-либо важного заключения. А именно: в известной грамоте Ольгову монастырю сказано: "сгадавъ есмь съ своими бояры" (следует девять имен) 6*; потом в грамоте, жалованной Олегом Солотчинскому монастырю на село Федорково, читаем: "поговоря с зятем своим с Иваном с Мирославичем", и то же самое в грамоте Ивана Федоровича Солотчинскому монастырю на село Филипповичи: "поговоря с дядею своим с Григорьем с Ивановичем" (сыном Ивана Мирославича) 7**. В первом случае на первом плане стоит епископ Василий, духовный отец Олега; а во втором и третьем упоминаются только родственники великого князя; в других жалованных грамотах подобных выражений не встречаем, и вообще здесь еще нет указания на то, чтобы власть рязанских князей в деле внутреннего управления более, нежели в Московском княжестве, ограничивалась боярским сословием. По крайней мере, это, наверное, можно сказать об эпохе Олега Ивановича и его ближайших преемников.
______________
* 6 На это выражение, как не встречающееся в московских грамотах, указано в Ист. Р. Солов. IV. 198.
** 7 Акты Ист. I. №№ 2, 13 и 36.
Теперь посмотрим каково было влияние бояр на внешние события княжества. В начале XIV в. изменою некоторых бояр Констан-{188}тин Ярославич проиграл битву и взят в плен Даниилом Александровичем; а в начале XVI измена главного советника предала последнего рязанского князя в руки Василия Ивановича. Но подобные измены и боярские крамолы находим почти во всех княжествах. Симеон Коробьин со своею партиею имел уже перед собою пример Василия Румянца и его товарищей, которые в 1392 г. помогли Василию Димитриевичу завладеть Нижегородским княжеством. В Рязани, как и везде, при молодых или слабых князьях являются иногда любимцы и советники, которые преследуют только личные цели; но зато есть и другая, светлая сторона в исторической деятельности рязанских бояр: их продолжительная, усердная служба в борьбе с внешними врагами княжества, особенно в славные времена Олега. В их пользу говорит уже то обстоятельство, что мы могли указать только на два и притом довольно темные для нас случая измены. При всей бедности источников трудно предположить, чтобы у летописцев в течение двух столетий (1301-1520) ни разу не встретились известие о крамолах рязанских бояр, если бы они были довольно часты. Отъезды бояр в другие княжества, особенно в Москву, без сомнения случались нередко. Мы можем привести только три примера: один из предков Сунбуловых перешел из Рязани в Москву к Василию Темному 8*; два брата Апраксины, происходившие из рода Салахмирова, отъехали к Ивану III 9**; Иван Иванович Коробьин, брат изменника Семеона, в 1509 г. встречается на службе великого князя Московского 1***0.
______________
* 8 Родосл. Сунбуловых.
** 9 История царствования Петра Великого. Н. Устрялова. Т. I. прим. 29.
*** 10 Родосл. Коробьиных.
В наказе Ивана III Агриппине упоминаются еще сельские служилые люди: "За неж твоим людем служилым, бояром и детем боярским и сельским быти всем на моей службе". Они-то, вероятно, и составляли храбрую пехоту, о которой упоминает Кампензе. Затем следует многочисленное сословие княжеских слуг, как вольных, так и холопей со всеми возможными подразделениями по своим занятиям; в грамотах встречаются: дьяки, казначеи, ключники, приставы, тиуны, доводчики, таможенники, даньщики, ямщики, боровщики, бобровники, бортники, закосники, неводщики, ловчане, рыболовы, гончары, конюхи, садовники, истопники, поездо-{189}вые, псари, ястребьи; подвозники медовые, меховые и кормовые.
Рядом со служилым сословием в договоре 1496 г. упоминаются гости и черные люди; из последних выделяется класс тяглых людей в городе Переяславле, которые кормят послов; несколько далее эти тяглые люди названы кладежными. В наказе Ивана III находим обычное в то время деление торговых людей на лучших, средних и черных: "А торговым людем лутчим, и середним и черным быти у тобя в городе на Рязани". Между ремесленниками, жившими в Переяславле, одна из княжеских грамот называет серебряников и пищальников. (Грам. Ивана Третного на постр. Златоуст. цер.). В договоре братьев особенно замечательно следующее выражение: "А бояром и детем боярским и слугам и христианом меж нас вольным воля"; следовательно, наравне с дружинниками в Рязани имели право свободного перехода и сельские жители, чего не находим в других местах 1*1; впрочем, это право официально признавалось только в пределах того же Рязанского княжества.
______________
* 11 На эту особенность указал проф. Соловьев в своей Ист. V. 234.
Духовенство рязанское пользовалось всеми обычными правами и доходами того времени, кроме того в административном отношении оно, кажется, менее подчинено было светской власти, нежели в других княжествах. Вот какое условие относительно духовенства помещают рязанские князья в своем договоре: "А что дом великих мучеников Бориса и Глеба и отца нашего Симеона Владыки в нашей отчине и волости и села и земли бортные и в воды не вступатися, а знают владычни люди мою князя дань и ям, и город рубят; а суд мой князя над владычними людьми в душегубстве и в разбое и в татьбе; а меж моих людей и владычних суд и пристав общий: а меж владычных людей владычен суд. А что в моей отчине монастырские села и земли бортные и воды: и мне князю в то не вступитися; а меж своих людей монастыри судят сами, и пристав их за их людьми."
Епископы рязанские владели обширными поместьями, которые {190} увеличивались иногда покупкою, а, главным образом, вследствие частых пожертвований. В непосредственном заведовании их считались те земли, которые были жалованы князьями соборной церкви (дому) Бориса и Глеба, как показывает большая часть жалованных грамот дошедших до нас. Число известных актов на имя рязанских владык простирается до восьми. Вот их содержание:
В 1303 г. в. князь Михаил Ярославич дал святым мученикам (Борису и Глебу) и отцу своему владыке Степану уезд к селу Владычню с резанкою и с 60, с винами, поличным и с правом бить боров в своем уезде. Занеж купля первых владык, а уезд дали деди и прадеди его". В конце акта прибавлена следующая любопытная подробность: А князь Михаило стоял на Тысье; а владыка Степан тут же князя потчивал.
В 1340 г. сын его Александр Михайлович Пронский дал село Остромирское св. мученикам и отцу своему владыке Григорию с поличным и пошлинами с землею бортною, с полями и пожнями, в память своего деда Ярослава, бабки княгини Феодоры и матери своей княгини Евдокии.
Внук Александра Владимир Димитриевич лета... дал владыке Василию место на Дону с поличным и с бобровыми гонами.
Другой внук знаменитый Олег Иванович был особенно щедр на пожертвования духовенству. Лета... он дал св. мученикам и владыке Василию место на реке Кишне, "первых владык купля". В другое время он пожаловал им еще Воинский уезд со всеми обычными льготами.
В 1387 г. Олег придал в дом владыке Феогносту село свое Старое и Козлово с бортным угодьем.
В 1390 г. старец Иона Переслав (имя Олега в монашестве) пожаловал владыке Феогносту свою отчину Пришный остров к селу Вознесенскому.
В 1498 г. Федор Васильевич Третной дал владыке Протасию земли против села Деднова 1*2. {191}
______________
* 12 Содержание этих актов напечатано в Иерар. Воздвиж. 48-51, за исключением последнего, который мы нашли только в Ряз.14.10.04 Дост. (См. выше, в Географ. обозр.). Относительно первой грамоты надобно заметить, что у г. Воздвиж. и в Ряз. Дост. поставлен год 1403-й; но это очевидная ошибка, потому что в начале XV в. в Рязани не было никакого в. князя Михаила Ярославича, между тем как в начале XIV такой князь по всем данным существовал.
В делах церковного управления епископам помогали десятильники, т. е. начальники десятин, на которые в старину делились русские епископии. В каждой десятине находился особый десятильный двор для их жительства, для производства судных дел и для приезда епископов 1*3. Кроме многочисленного штата казначеев, ключников и людей, занимавшихся письмоводством, т. е. дьяков и подьяков, епископы имели еще собственных бояр и детей боярских1**4. О доходах и повинностях городских церквей и причта дает нам некоторое понятие следующее место из грамоты на построение Златоустинской церкви 1485 г. "Жалованья священнику 30 руб. да ржи и овса по 30 четвертей. А дьякону 15 руб. да ржи и овса по 15 четвертей; а епископу с них дани не искать; никому до них дела нет, мостов им не мостить, города и крепостей не делать; а приход к Златоусту серебреники все да пищальники. Да к тому ж храму дворовое место на улице Волковой, где лавка, поставил торговый человек Иван Смолев из оброку на темьян, и на свещи и на вино служебное к Ивану Златоусту. Да за Окою луг ужитня, идучи к Пустыне налево четыре десятины Буяновской".