История Рюриковичей
Шрифт:
Но и в Москве «не дремали». При поддержке других своих дядьев, находившихся тогда в столице, Василию удалось собрать большое ополчение. Оно двинулось к Костроме, желая, таким образом, предупредить действия Юрия. Юрий, очевидно, не был готов к борьбе и бежал в Нижний Новгород, а оттуда еще дальше — за реку Суру. В погоню за мятежным князем был направлен его младший брат Константин Дмитриевич. Но его действия не были успешными, вскоре он вернулся в Москву, куда затем прибыли послы Юрия, возвратившегося, когда миновала опасность, в Галич. Звенигородский князь опять просил у Василия перемирия на год.
В июне 1425 года в Галич выехал митрополит Фотий, который должен был договориться с Юрием о мире, а не о временном перемирии. Юрий Дмитриевич собрал множество людей из своих городов и деревень и расположил их на загородной горе, по которой проезжал митрополит. Таким образом, Юрий хотел показать митрополиту, а вместе с тем и московскому князю, что у него имеются значительные силы для войны с Москвой. Прибыв в Галич, Фотий
Надо заметить, что Юрий решил в своей дальнейшей политике попытаться использовать авторитет Орды, которая оставалась пока еще страшной силой. По мнению звенигородского князя, утверждение великого московского и владимирского князя должно было произойти по повелению золотоордынского хана. В этом случае Юрий выглядел бы как законопослушный, преданный хану правитель, а Василий — как мятежник и отступник. Переговоры закончились разрывом. Фотий в гневе покинул город и не дал благословения ни Юрию, ни его сторонникам. В это время вдруг начался мор в Галиче. Юрий, придав этому огромное значение как каре за противоречие митрополиту, быстро сел на коня и пустился вдогонку. Он нагнал Фотия в селе Пасынкове и едва уговорил вернуться в город. На этот раз звенигородский князь оказался уступчивее. Удалось утвердить мир, по которому Юрий обязывался не искать великокняжеского стола самолично, в то же время спорный вопрос о престолонаследии должен был быть решен в Орде ханом. Этот компромисс, вероятно, устроил обе стороны. Фотий благословил галичан, и мор прекратился. Вновь наступила небольшая передышка.
В это время активизировался беспокойный литовский князь Витовт, не оставлявший надежду захватить власть в северных русских городах — Пскове и Новгороде. В 1426 году Витовт вторгся в земли Псковского государства и подошел к Опочке (в войске Витовта значительную силу составляли и ордынцы). Жители города придумали хитрость. Они построили на пути к Опочке мост, который держался на тонких веревках, а под мостом поставили частокол острыми концами кольев вверх. Когда воины литовского князя бросились по мосту на город, русские подрезали веревки, и враги попадали вниз на колья. Много литовцев было взято в плен и казнено. Витовт отступил к городу Вороначу. Но и здесь неудачи сопутствовали ему. Над станом князя разразилась страшная гроза. Ураган настолько потряс Витовта, что этот грозный воитель, в страхе цепляясь за шатерный столб, вопил беспрерывно, думая, что земля под ним вот-вот разверзнется и поглотит его. Псковичи тем временем снеслись с великим князем, который направил к своему деду посольство с просьбой о мире. К словам псковичи добавили и 3000 рублей. Витовт, взяв почему-то только 1000 и вняв ходатайствам Василия, заключил с Псковом миром и отошел домой.
Между тем вопрос о поездке князей в Орду затягивался. В 1428 году дядя и племянник заключили новый договор, очень выгодный для Юрия, признавшего себя «младшим братом» по отношению к московскому князю. Удел Юрия ограничивался Галичем и Вяткой. При этом Василий обязывался помогать галицкому князю, что вскоре и доказал на деле. В 1429 году к Галичу подошли ордынцы. Они осаждали город примерно месяц, но не могли взять его, разоряя лишь окрестности. На Крещение (6 января 1429 года) набегом была взята Кострома и два других небольших городка. Захватив добычу, ордынцы ушли на Волгу. Василий послал за ними погоню под водительством князей Андрея и Константина Дмитриевича и нескольких воевод. Поход оказался неудачным, лишь отдельным отрядам удалось разгромить небольшие группы врагов и отбить полон. «Царевича и князя» Алибабу так и не догнали. Неблагодарный Юрий зимой 1430 года «разверже мир» с Василием, и московский князь послал дядю Константина на Галич. Ситуация 1425 года повторилась в точности: Юрий бежал на Суру, а Константин не сумел переправиться за реку и вернулся в Москву. Юрий перебрался в Нижний Новгород, а потом вернулся в Галич.
В 1430 же году Василий ездил к Витовту на пир в Троки по случаю предполагавшейся его коронации. Туда же, помимо московского князя и митрополита Фотия, приехали князья тверской, рязанский, представители ордынцев, послы Византии, находившийся в изгнании Валашский господарь, король Польши Ягайло, великий магистр Прусский, ландмаршал Ливонский и некоторые другие, более мелкие правители. Но коронация расстроилась из-за активного противодействия польских магнатов, и Витовт так и остался без короны. Эта неудача, по-видимому, настолько сильно подточила его силы, что в том же году он скончался, а литовским князем стал другой Гедиминович, брат Ягайло, — Свидригайло. Со смертью Витовта ушла в небытие целая эпоха истории Литвы и русско-литовских взаимоотношений. В следующем году, 2 июля, скончался и митрополит Фотий. Уход с политической арены таких крупных фигур развязал руки Юрию, решившему, что теперь он может добиться успеха в Орде. Оба князя начали приготовления к отъезду.
В августе, после длительных
Власть хана в Орде все более и более попадала в зависимость от влияния тех или иных усилившихся вельмож, это не было уже прежнее единодержавие, поэтому голоса Айдара и других ордынцев достигли цели. Улу-Мухаммед решил передать стол Василию и приказал, как только появится Тегиня, убить его. Весной 1432 года Тегиня и Юрий приехали из Крыма. Они были предупреждены верными людьми о решении хана, но Юрий решил идти до конца. Разгорелся спор князей, каждый предъявлял свои аргументы, но исход дела решил все тот же Всеволожский. Он выступил перед ханом с речью, в которой отметил, что Юрий хочет стать князем не по воле хана, а по «мертвой грамоте отца своего», Василий же, напротив, добивается, прежде всего, ханского ярлыка, так как признает себя вассалом Орды, а Русь ее улусом. К тому же хитрый царедворец как бы невзначай заметил, что Василий уже который год сидит на престоле, исправно неся службу «тебе, своему государю». Эти слова решили исход разбирательства: Улу-Мухаммед отдал ярлык Василию, но, опасаясь Тегини, присоединил к владениям Юрия и выморочный Дмитров. Юрий должен был вести коня под Василием в знак покорности, но великодушный великий князь освободил своего дядю от такого унижения. По возвращении на Русь Василий был поставлен в Москве на великокняжеский стол ордынским послом царевичем Мансыр-уланом 5 октября 1432 года. Юрий ушел к себе в Галич, Дмитров Василий скоро присоединил к своим владениям. Но успокоение на Руси опять оказалось лишь временным.
Дальнейшая борьба за Москву разгорелась по инициативе все того же боярина Всеволожского.
Московский князь достиг совершеннолетия, надо было подумать и о будущем престола. Поэтому осенью 1432 года состоялось обручение Василия с сестрой серпуховского и боровского князя Василия Ярославича — Марией. Это событие привело в смятение Всеволожского. Хитрый авантюрист стремился к лидирующему положению в политической жизни Руси. Проводя умелую матримониальную политику, он хотел подчинить своему влиянию практически все крупные княжества. Сам Всеволожский был женат на внучке Василия Вельяминова, московского тысяцкого, одна из дочерей Ивана Дмитриевича была женой сына Владимира Храброго — Андрея Радонежского. Их дочь, в свою очередь, обручилась с Василием Юрьевичем, сыном Юрия звенигородского и галицкого. Еще одна дочь Всеволожского вышла замуж за тверского великого князя. Мечтал Всеволожский и о родстве с Василием, намереваясь выдать за него какую-либо свою родственницу. И вот теперь планы интригана рушились. Желая добиться реванша, Всеволожский отправился в Углич к Константину Дмитриевичу, затем в Тверь, но не найдя ни там, ни там поддержки, наконец, прибыл в Галич к Юрию.
Между тем 8 февраля 1433 года в Москве состоялась свадьба Василия II с Марией боровской. На свадьбе Юрий не присутствовал, но были приглашены два его сына — Василий и Дмитрий Шемяка (прозвище Шемяка происходит от татарского слова «чимэк» — наряд; помимо Дмитрия Юрьевича, это прозвание носили из Рюриковичей ещё два князя — князь Иван Васильевич Пронский, потомок рязанских князей, живший в XVI веке, и князь Дмитрий Данилович Гагарин, из рода стародубских князей, служивший воеводой в Свияжске в 1571 году). Во время пиршества великая княгиня Софья Витовтовна увидела на Василии Юрьевиче драгоценный пояс, который когда-то принадлежал Дмитрию Донскому. По преданию, этот пояс был приданым Евдокии, но на свадьбе Донского тысяцкий Василий Вельяминов якобы подменил его. Потом пояс перешел к сыну Вельяминова — Микуле, от него к его дочери, ставшей женой Ивана Всеволожского, и далее, через родственные связи оказался в руках Василия Юрьевича. Софья в гневе сорвала пояс с Василия прямо на пиру, и оскорбленные Юрьевичи уехали из Москвы к отцу. (Этот исторический момент послужил впоследствии сюжетом для известной картины П. П. Чистякова, хранящейся в Русском музее и ныне.) По некоторым известиям, пояс на Василии опознал боярин Закарий Иванович Кошкин, предок Романовых, который был двоюродным дядей Марии Ярославны.