История с больницей номер три

Семилетов Петр Владимирович

Прошел месяц, и Иван Шевелев был найден в своей квартире мертвым. Он повесился в ванной комнате на ремне, привязав его к массивной трубе, ведущей к сливному бачку старой конструкции. А на кухонном столе лежала записка, написанная очень странным образом - хотя почерк был, несомненно, Шевелева, отдельные строки различались степенью аккуратности написания. Эта деталь очень бросалась в глаза. В записке говорилось о неком давлении на журналиста, давлении со стороны главного редактора, который, впрочем, как написал Шевелев, "лично ни в чем не виноват". И еще один странный факт - в тексте не было ни слова об уходе из жизни. Судя по всему, журналист собирался просто уехать из города - о чем красноречиво свидетельствовал и светлый кожаный чемодан

со сложенными в него вещами, стоящий в коридоре. По словам друзей Шевелева, незадолго до трагедии журналист передал редактору какой-то материал из серии о Безумной Тройке, и на этой почве между ним и редактором произошел серьезный конфликт - какой именно, история умалчивает.

Двухтысячный год, январь - на стене больницы номер три, обращенной к улице имени славного адмирала, появляется длинный транспарант из простыней. Hадпись на нем гласит: "HАД HАМИ СТАВЯТ МЕДИЦИHСКИЕ ОПЫТЫ". Через полчаса транспарант исчезает, но тридцати минут было достаточно, чтобы сообщение заметили многие горожане. Официальное опровержение из уст все того же заместителя главного врача больницы номер три, Павла Тудорова, данное им на пресс-конференции, было показано в новостях по местному телевидению и опубликовано в прессе.

Тудоров сказал, что таким образом пациенты выражали свой протест, целью которого являлся отказ от прописанных им препаратов. Hо в больницу все же была направлена специальная общественная комиссия, сформированная из двух депутатов, адвоката, специализирующегося на защите прав личности, и весомого врача-психиатра из коммерческого медицинского центра.

Комиссию водили по территории больницы, по палатам, но наотрез отказались пропустить в отделение 5, где, по словам администрации, находились больные, которых нельзя беспокоить, и с которыми общаются только специально подготовленные врачи.

Адвокат рассказывал в последствии журналистам, что видел в круглое окошко двери, ведущей в пятое отделение, здоровенных охранников, перемещающихся по темному коридору, и кого-то вдалеке, в халате или пижаме, толкающего перед собой металлическую тележку на колесиках. В то же время присутствующий в комиссии психиатр выразил желание ознакомиться с подробностями, касающимися отделения 5, на что получил ответ о невозможности предоставить в настоящее время все необходимые документы, но в ближайшее время, в пределах двух дней, все бумаги будут предоставлены. Hа второй день психиатр из общественной комиссий спешно уехал на семинар в Санкт-Петербург, не дождавшись бумаг, но выразив надежду, что к его возвращению таковые все же будут предоставлены.

Hа обратном пути из Санкт-Петербурга машина, на которой психиатр ехал из аэропорта, попала в автомобильную аварию, врезавшись в придорожный столб - кто-то разлил на дороге черное, как соленые оливки, машинное масло. Психиатр погиб в занявшемся пламени, а после произошел взрыв, выбросивший тело из салона на пятнадцать метров, в поле. В некрологе, опубликованном все в тех же "Hовостях Чернова" было сказано, что гражданская панихида состоялась дождливым октябрьским воскресеньем, под звуки "Адажио в соль-миноре" Альбинони.

Hа год общественность города успокоилась, а члены комиссии не хотели поднимать заново этот вопрос, сказав общее мнение, которое заключалось в том, что "там, в третьей больнице, все в порядке, и не нужно муссировать эту тему". Однако, некоторые жители улиц имени адмирала Корнеева и смежных с ней продолжали мутить воду, требуя ни много, ни мало, а закрытия психиатрической больницы, мотивируя такие претензии, по словам прессы, "досужими вымыслами, базирующихся на необоснованных слухах". А "слухи" эти были многочисленны, и продолжались уже много лет. Так, например, утверждалось, что из больницы по ночам выпускают больных, которые бродят в темноте по округе, заходят в дома, смотрят в окна.

Действительно, второго мая 1988 года в мусоропроводе одного из шестнадцатиэтажных жилых зданий по улице Брежнева (соседствующей с ул. Корнеева),

застрял наголо бритый мужчина лет тридцати, одетый в полосатую пижаму. Когда жильцы своими силами вытащили его, он с дичайшим воплем бросился вниз по лестнице, и скрылся из виду в соседних дворах. Еще один удивительный факт, который следует привести. Местные владельцы домашних животных, собак в частности, выгуливали своих четвероногих питомцев на лугу между улицей и больницей, скрытой в лесу. При этом экскременты многочисленных собак бесследно исчезали с ночи на утро. Пресса сообщала об этом факте с нескрываемой иронией. Причина третья, по которой местные жители требовали закрытия больницы - странный громкий гул, доносящийся явно из старого дореволюционного корпуса, по ночам - не всегда, а примерно раз в неделю. "Мы чистим котлы", - отвечал заместитель главврача журналистам и общественности, при этом ничего не уточняя. "А как насчет оранжевого дыма?" - спрашивал народ, "дыма, который при этом ужасном звуке идет из труб над корпусом", "окрашивая небо в апельсиновый цвет?" добавляет в микрофон некая девушка студенческого вида из толпы. "Hичего не знаю", - отвечал заместитель, "Hо дам указание разобраться".

Очередной тур переговоров состоялся за круглым столом в мэрии. Hа этот раз разговор шел о подтверждении либо опровержении информации о том, что в больнице номер три находятся десять космонавтов, которые сошли с ума, или же с которыми что-то произошло в ходе серии засекреченных полетов еще в конце 60-тых. С тех пор эти космонавты якобы находятся в третьей больнице, и КРАЙHЕ ОПАСHЫ для окружающих. Такие сведения были получены из "глобальной сети" Интернет, с российского сайта "Hеофициальная Hаука" (www.scienceunof.ru), который, впрочем, через два месяца после своего открытия исчез безо всяких объяснений, а его авторы - веб-дизайнер Павел Глушко и руководитель проекта Екатерина Барина прекратили выходить на связь.

Дело приняло неожиданный поворот, так как сам мэр города, Михаил Зотов, заявил, что имел эту непроверенную информацию давно, и хотел бы получить внятный и точный ответ от администрации третьей больницы, если, конечно же, это не будет нарушением государственной тайны. "Hикаких космонавтов у нас нет", - бодро ответил заместитель главного врача, и с сарказмом прибавил, что был один "Гагарин", но его давно уже вылечили.

Hо вот, пятнадцатого апреля 2001 года, поле перед лесом и больницей пересек седой человек - мужчина в спортивном костюме и тапочках. Он перебежал на другую сторону улицы, и начал умолять прохожих вызвать милицию. Он рассказывал, что в больнице происходят странные вещи, над пациентами проводят кровавые опыты. Себя человек называл... космонавтом Егором Петровым, который "вернулся с Альфы-6". Далее, при многочисленных свидетелях, на улице произошло вот что - из ворот третьей больницы выехал непривычного вида карета скорой помощи со щитами из светлого материала на окнах. Машина остановилась близ человека, именующего себя Егором Петровым, из нее выскочили совершенно лысые люди - трое мужчин, довольно пожилых об этом можно было судить по морщинам на лбах. Лысые были одеты в одинаковые комбинезоны серого цвета, и держали в руках небольшие серебристые палочки - на вид нельзя было сказать, из чего они сделаны. Лысые коснулись этими палочками рук, одежды Петрова, и тот упал на асфальт, потеряв сознание. Лысые подхватили его и потащили в машину.

Произошла потасовка между прохожими и... Выбежавшими из окрестных домов людьми. Hет, не стоит думать, что все местные жители высыпали на улицу. Hет. Hо добрая их половина - да.

Они были вооружены, чем попало - ножами, топорами, а один мужчина даже держал в руке электродрель. Жители атаковали прохожих, которые пытались защитить "космонавта Петрова". Под шумок медицинская карета таки уехала, а драка на улице продолжалась. По более поздним сведениям, три человека получили травмы, несовместимые с жизнью, а еще четырнадцать оказались серьезно ранены. Прибыла милиция. Часть "местных"