История с инерционным регулятором

Бакстер Стивен М.

— Брайсон…

— Но у меня нет ни тени сомнения: Таркин перерезал трос намеренно, чтобы погубить старшего брата.

Так закончился первый день нашего расследования.

Я выполнил просьбу Холмса касательно лабрадора Шебы. При беглом осмотре заметил, что лапы у бедной собаки слабые и кривые от множества переломов. Я взял образец ее мочи и отвез в центральную больницу Чиппингема, где бывший однокашник по медицинскому колледжу сделал несколько простых анализов. Часом позже я спрятал в карман листочки с результатами и присоединился к моим спутникам в пивной «Маленький Георг», где мы решили провести вечер. Пузатый

хозяин в белом фартуке устроил нам радушный прием и подал хлеб, сыр, местный эль. Но Холмс ограничился любимой трубкой. За ужином разговоры почти не прекращались.

— Все равно много непонятного, — начал Уэллс, у которого рот был набит хлебом. — Что это — убийство или страшный, неправильно истолкованный несчастный случай?

— Думаю, несчастный случай исключается, — ответил Холмс. — Два рассказа о трагедии не просто не похожи, а противоречат друг другу. Значит, что-то не так.

— Кто-то один, предположительно убийца, лжет, — продолжал Уэллс. — Какому рассказу верить? Давайте проанализируем. Критические секунды перерезания троса оба описывают почти одинаково: Брайсон дал указания Таркину, который в итоге перерезал несущий трос. Разница в том, что, по словам инженера, он четко и ясно велел Таркину перерезать воздушный шланг, а тот заявляет, что ему не менее четко и ясно велели перерезать трос, оказавшийся несущим. Ситуация напоминает задачу по геометрии: две версии симметричны, как зеркальные отражения, но одна истинная, а другая ложная. Какую выбрать? И как насчет мотива? Неужели зависть — а Таркин явно завидовал Ральфу — толкнула брата на убийство? В материальном плане он ничего не выиграл. А инженер? На интрижку с Джейн Бримиком его толкнула мягкость характера. Разве это качество совместимо с хладнокровным планированием убийства? Опять симметрия. У обоих был мотив!

Уэллс, по обыкновению, трещал без умолку, а Холмс спокойно посасывал трубку.

— Иногда сосредоточиться на основных фактах дела куда полезнее, чем рассуждать о моральных качествах подозреваемых, — наконец изрек он.

— Уверен, обстоятельства гибели Ральфа связаны с принципом действия инерционного регулятора, но как, не понимаю, — вставил я.

— Прекрасно, Ватсон, — одобрительно кивнул Холмс.

— Но мы даже не знаем, действовал ли когда-нибудь регулятор, — заметил Уэллс, — или это пустое хвастовство Ральфа, очередной плод его фантазии, вроде полета на Луну. Пузырек лунной пыли у меня с собой…

— Вы же присутствовали на том ланче, — напомнил Холмс.

— Верно, присутствовал, а Ральф демонстрировал, как работает регулятор. Например, бросал горсть гравия, и мы видели, что, вопреки знаменитому эксперименту Галилея, крупные камешки быстрее падают в объятия земли. Хотя ничего такого, что не по силам опытному фокуснику, он не показал.

— А как насчет мышей?

Уэллс нахмурился.

— Мистер Уэллс, выглядят они странновато, — сказал я.

— Можно представить, какой эффект искаженная гравитация оказала на поколения насекомых и животных, — проговорил Холмс. — Например, маленькой мыши, чтобы удержать сократившийся вес, понадобились бы легчайшие конечности.

Уэллс понял, куда клонит мой друг.

— Согласно принципам дарвинизма, эволюция видов, разумеется, пошла бы в другом направлении! Следующие поколения получили бы тонкие удлиненные конечности. Насекомые — помните муравья, Ватсон? — стали бы крупнее, и их сильнее притягивало бы к земле. Лошади, чтобы удержать свой вес, потребовались бы слоновьи ноги.

— Верно, — проговорил Холмс. — Только

сомневаюсь, что у Ральфа были время и возможность наблюдать более чем за двумя поколениям высших животных. Оставалось лишь использовать для опытов бедного лабрадора жены. Когда Ватсон вскроет конверт, который лежит у него в кармане, он убедится, что, согласно результатам анализов, в моче собаки обнаружен повышенный уровень кальция.

Встревоженный его словами, я распечатал конверт и не удивился — мне ли не знать Холмса! — обнаружив, что результаты именно такие, как он сказал.

— Кальций из костей собаки, — проговорил Холмс. — Ральф держал Шебу в камере, где ее вес уменьшался. Без обычной нагрузки кости и мускулатура постепенно слабели и кальций выводился из организма с мочой. Подобное явление наблюдается у больных, прикованных к постели. Признаки этого синдрома я увидел на обесцвеченных участках лужайки.

— Значит, способ убийства напрямую связан с успехами Ральфа Бримикома в изменении гравитации, — проговорил Уэллс.

— Да, определенно, — кивнул Холмс, — а еще с мотивом преступления и возможностью его совершить.

— Так вы его раскрыли? — восторженно крикнул Уэллс. — Это просто гениально!

— Отложим Бримикомов на завтра, — предложил Холмс, — а сегодня давайте насладимся пивом и компанией друг друга. Уэллс, вашу «Машину времени» я уже оценил по достоинству.

— Благодарю! — Молодой писатель был явно польщен.

— Особенно мне понравилось, как вы изобразили упадок нашей глупой цивилизации. Хотя, на мой взгляд, не все продумано. Когда начнется крах, это наверняка будет гораздо масштабнее и драматичнее.

— В самом деле? Тогда, мистер Холмс, у меня к вам вопрос. Допустим, я переправил бы вас в будущее, такое же далекое, как эра динозавров, — скажем, миллионов на десять лет вперед. С чего бы вы начали изучать историю цивилизации?

Мой друг уселся поудобнее и набил трубку.

— Отличный вопрос. Для начала нужно вспомнить, что все, созданное человеком, со временем превращается в простые вещества. Например, египетские пирамиды намного моложе геологических эпох, которые вы упомянули. Ни бетон, ни сталь, ни стекло миллиона лет не протянут.

— Останки цивилизации могли сохраниться в вулканическом пепле, скажем, в Помпеях и Геркулануме. Вдруг среди этих останков попадутся артефакты вроде драгоценностей или медицинских инструментов? Геологи будущего наверняка обнаружат пласты пепла, свинца и цинка, обозначающие присутствие нашей славной цивилизации.

Холмс не согласился.

Табачный дым и пары спиртного становились все гуще, беседа Герберта Джорджа Уэллса и Шерлока Холмса продолжалась до тех пор, пока моя бедная голова не закружилась от их мудреных теорий.

На следующее утро мы снова отправились к Бримикомам. Холмс попросил позвать Таркина.

Тот вошел в гостиную и сел поудобнее, закинув ногу на ногу.

Холмс по-прежнему смотрел на него с непринужденностью.

— Это дело напоминает трюизм, который постоянно вылетает у меня из головы: люди плохо понимают окружающий мир. Вы, Ватсон, наглядно его продемонстрировали, не угадав скорость падения соверена и фартинга, хотя наблюдаете подобные явления по сто раз на дню. Однако, чтобы впервые провести простой и убедительный эксперимент, нужен гений. Вы, мистер Бримиком, таковым не являетесь, Брайсон и подавно. Хотя вы изучали работы брата, теорией владеете лучше и свойства предметов внутри инерционного регулятора представляете яснее, чем бедный инженер.