История с изюмом

Джалил Мамедгулузаде

ИСТОРИЯ С ИЗЮМОМ

Была зима. Стояли сильные морозы. Мы, двое сеидов из Ирана, перешли через Аракс на русскую территорию и к вече-ру добрались до селения Зурналы. На родине у себя жилось нам довольно тяжело, и терпели мы большую нужду. Вот мы и решили пробраться на русскую территорию, потому что со стороны местного мусульманского населения всегда встречали доброе отношение и возвращались на родину с обильными да-рами.

Пусть благословит аллах мусульман этого края, каждый месяц мы бывали их гостями.

Придя в село, мы узнали, что вечерами крестьяне

собира-ются в конюшне местного аксакала и почетного человека Бала-Султана и коротают там долгие зимние ночи за дружеской, беседой. И мы направили стопы свои к дому Бала-Султана.

Одна половина конюшни была занята скотиной, и там было темно, а в другой половине было просторно и светло; народу тут было много. Когда мы вошли, все замолчали и, поднявшись на ноги, довольно приветливо и радушно усадили нас там, где было потеплее да посветлее. Мы сели. Тут они стали расспра-шивать нас о самочувствии. В свою очередь, и мы спросили их, о житье-бытье. Короче говоря, крестьяне проявляли к нам та-кое внимание, будто долгие месяцы только и ждали нашего прибытия. Такое отношение крестьян нас очень обрадовало.

Прежде всего, нас мучил голод. После долгого пути в такой холод мы только и мечтали, чтобы найти гостеприимный теп-лый уголок и немного отдохнуть и отогреться. Кроме того, мы покинули свои семьи и в лютую зимнюю пору пустились в это путешествие, чтобы собрать немного денег на пропитание и по-скорее вернуться домой.

Встретив такое доброе отношение в Зурналы, мы были уве-рены, что сумму, которую мы рассчитывали собрать, мы полу-чим тут же от собравшихся в конюшне крестьян за один вечер и нам не придется обходить в этот холод другие села; таким об-разом, мы скорее вернемся домой и порадуем наши семьи. Вот как радостно было у нас на душе!

Завязался общий дружеский разговор. Крестьяне спраши-вали нас о новостях в Иране, а мы их - о местных событиях. Выяснилось, что в минувшем году выдался хороший урожай хлопка и хлебов.

Напротив нас сидел какой-то эриванец, приехавший сюда для закупки кожи. За оживленной беседой прошло два часа,, и мы в достаточной степени обогрелись и ожидали ужина, по-тому что, как только мы вошли в конюшню и уселись, хозяин дома Бала-Султан послал своего слугу зарезать петуха и при-готовить для нас на ужин плов из риса "садри".

Отворилась дверь конюшни, и первой нашей мыслью, ко-нечно, была мысль о плове. Но вошел, тяжело дыша, как после долгого бега, какой-то высоченного роста парень. Подсев к одному из крестьян, он начал что-то тихо шептать ему на ухо. Через некоторое время парень вышел.

После того, как ушел парень, крестьяне начали тихо шеп-таться между собой. Это явно не понравилось Бала-Султану, и он сказал недовольным тоном:

– Вам должно быть стыдно, что вы шепчетесь в присутствии наших дорогих гостей. Я никогда не ожидал от вас такого не-уважения. Если имеете что, скажите открыто, чтобы все мы слышали. Я не могу понять, какое у вас может быть тайное дело, чтобы надо было скрывать от нас.

– Нет, Султанага, - ответил один из крестьян,- особенно тайных дел у нас нет. Если такое дело и есть, то оно вас не касается.

Эти слова крестьянина не удовлетворили Бала-Султана, и он сказал, повысив

голос:

– Да ты что, с ума что ли спятил? Как то есть меня не ка-сается? Какое может быть у вас дело, чтобы не касалось меня?

– Нет, Султанага, - ответил тот же крестьянин, - право, ничего особенного нет.

И дальше крестьяне опять начали шептаться между собой. Это окончательно вывело из себя Бала-Султана, и он прикрик-нул на крестьян:

– Да уймитесь же наконец, невежи вы этакие! Сейчас же скажите, что случилось и о чем вы шепчетесь?

– Султанага, - снова сказал первый крестьянин, - нет у нас другого господина, кроме тебя, и нечего нам скрывать от тебя. Только одного боимся... По правде сказать, боимся, что ты не позволишь...

– Как то есть боитесь?
– сердито вскричал Бала-Султан.- Чего вы боитесь, что я не позволю? На что вы испрашиваете дозволение?

– Нет, Султанага, - сказал крестьянин.
– И не беспокой-тесь! Никаких у нас тайн от вас нет. А если и есть, то не стоит говорить. Мы и без того знаем, что вы все равно не позволите, так что и говорить не к чему...

Бала-Султан вскочил вне себя от гнева и стал громко кри-чать:

– Будьте вы прокляты! Пусть накажет вас аллах! Прок-лятье аллаха на ваших родителей! Что вы тянете? Скажите же наконец, что случилось! Не выводите меня из себя!..

Тогда обратился к Бала-Султану другой крестьянин и ска-зал:

– Султанага, то, что мы задумали, от аллаха не сокрыто, незачем и от тебя скрывать. Только одного мы боимся, что ты не позволишь нам идти.

– А куда вы собираетесь идти?
– уже тихим голосом спро-сил Бала-Султан.

Ответа со стороны крестьян не последовало. Бала-Султан повторил свой вопрос. Крестьяне продолжали молчать. Бала-Султан крикнул раздраженно:

– Куда же вы хотите идти?

Тогда один из крестьян ответил так:

_Султанага! Вот тебе сущая правда. Все мы боимся, что ты не позволишь. Но я открою тебе всю правду. Если и буду знать, что ты убьешь меня, все равно скажу правду. Дело в том, что сейчас, вот сию минуту, по почтовой дороге идет в Эривань караван верблюдов и везет восемнадцать тюков изюма. Об этом только что сообщил Кербалай-Гейдарали. Он рассказал, что один из тюков был немного поврежден и высыпалась горсточка изюма на дорогу. Кербалай-Гейдарали клялся жизнью своего сына, что такого изюма до сих пор еще не при-возили из Тебриза... Султанага! Пусть благословит аллах память твоего покойного родителя Гусейн-Султана, умоляем тебя, уважь, окажи нам милость!

– Хорошо, а что я должен сделать?
– с удивлением спросил Бала-Султан. Какую милость оказать вам?

Крестьянин минуту молчал, колеблясь, и сказал:

– Ей-богу, Султанага, и выговорить боюсь, но скажу! Если проявишь милосердие и позволишь, мы сейчас вскочим на ло-шадей, возьмем оружие, остановим караван и отобьем несколь-ко мешков изюма. Привезем сюда и всю зиму будем по вечерам лакомиться понемногу. К примеру, если привезем десять меш-ков, то нам на всю зиму хватит. Ради аллаха, Султанага, такой случай вторично не представится. Султанага, недаром же ска-зал поэт: случай прозевал простак, умный - не упустит. Про-сим тебя, Султанага, пожалей нас!