История с привидениями
Шрифт:
— А куда мы едем? Ты везешь меня куда-нибудь?
Он открыл дверцу и ждал, пока она влезет в машину.
— Куда-нибудь. Конечно, куда-нибудь я тебя везу.
— А куда?
— Увидим, когда приедем.
Он снова ехал всю ночь, и девочка снова все это время спала, просыпаясь лишь затем, чтобы поглядеть в окно (она спала сидя, похожая на куклу в своем розовом платье) и задать странный вопрос.
— Ты полицейский? — спросила она как-то и потом, поглядев на дорожный знак: — Что такое Колумбия?
— Город.
— Как Нью-Йорк?
— Да.
— И Кларксберг?
Он кивнул.
— Мы все время будем спать
— Не все.
— А можно включить радио?
Он разрешил, и она нагнулась и повернула ручку. В машину ворвались перебивающие друг друга голоса. Она переключила канал — та же какофония.
— Покрути настройку, — посоветовал он.
Она стала с сосредоточенным видом снова крутить ручку, пока не наткнулась на четкий сигнал. Долли Партон.
— Это мне нравится, — сообщила она.
Так они часами и ехали на юг под аккомпанемент кантри: станции возникали и пропадали; диск-жокеи выкрикивали имена и названия; спонсоры предлагали страховку, мыло, зубную пасту, мазь от прыщей, пепси-колу, похоронные услуги, бензин, алюминиевую посуду, шампунь от перхоти, но музыка была одна и та же — нескончаемый, тягучий эпос, где женщины выходят замуж за шоферов, которые мало получают, а после работы пропадают в баре, но они все равно не разводятся, а только жалуются и беспокоятся за детей. Иногда у них не заводилась машина, или взрывался телевизор, или их выкидывали из бара на улицу, вывернув карманы. Каждая фраза и каждая нота этих песен были банальны, но девочка слушала с довольным видом, засыпая с Уилли Нельсоном и просыпаясь с Лореттой Линн, а мужчина все гнал машину, обалдев от этой нескончаемой мыльной оперы Америки.
Как— то он спросил ее:
— Ты слышала о человеке по имени Эдвард Вандерли?
Она не ответила.
— Слышала? — он повторил вопрос.
— А кто это?
— Мой дядя, — сказал он, и девочка улыбнулась.
— А про человека по имени Сирс Джеймс?
Она покачала головой, так же улыбаясь.
— А про Рики Готорна?
Она снова покачала головой. Продолжать было незачем. Он не знал, о чем еще ее спрашивать. Может, она действительно никогда не слышала этих имен. Конечно же, не слышала.
В Южной Каролине ему показалось, что за ними следует патруль: полицейская машина ехала в двадцати ярдах от него. Он видел, как полисмен говорит что-то по радио; он тут же прибавил скорость и сменил полосу, но машина не отставала. Он почувствовал стук сердца и видел уже, как они нагоняют его, прижимают к обочине, останавливают. Потом начнутся вопросы. Было около шести, шоссе забито. Зачем он только поехал сюда от Чарлстона? Вокруг простиралась унылая местность с убогими домиками и гаражами. Он не помнил номера шоссе. Старый грузовик, за которым он ехал, обдал его сизым выхлопом из похожей на каминную выхлопной трубы. Он чувствовал себя беззащитным. Вот сейчас полиция прижмет его к обочине, и девочка закричит, пронзительно и громко: «Он заставил меня ехать с ним, он связывал меня, когда спал!» Патрульный медленно выйдет из машины и подойдет к нему.
— Эй, это не твоя девчонка, кто она?
Потом они запихнут его в камеру и станут бить, долго и методично, пока его кожа не сделается пурпурной…
Но ничего этого не случилось.
Глава 3
Сразу после восьми он свернул с шоссе на узкую проселочную дорогу, словно вырытую в рыжей грязи, которая окружала ее. Он
Она проснулась, когда он смотрел на нее.
— Я хочу еще в туалет.
— Слушай, ты в порядке? Ты не больна?
— Я хочу в туалет.
— Хорошо, — и он потянулся к дверце.
— Разреши мне самой. Я не убегу. Ничего не сделаю. Я обещаю.
Он поглядел на ее серьезное лицо, в черные глаза на оливковой коже.
— Правда?
Когда-то это должно было случиться, не может же он все время держать ее.
— Ты обещаешь? — спросил он, зная, что это дурацкий вопрос:
Она кивнула.
— Ну ладно.
— А ты не уедешь?
— Нет.
Она открыла дверцу и вылезла из машины. Все, что он мог — это не смотреть за ней. Своего рода испытание. Внезапно он пожалел. Она могла побежать, вскарабкаться на обочину, закричать… Она не кричала. Так часто случалось — самое ужасное, что он воображал, не происходило. Жизнь шла своим чередом. Когда девочка села обратно, он вздохнул с облегчением. Все нормально, никаких черных дыр.
Он закрыл глаза и увидел пустую ленту дороги с белой разделительной полосой.
— Нужно найти мотель, — сказал он.
Она уселась на сиденье, ожидая, что он сделает. Радио работало тихо, донося до них шелковистые переливы гитары из Огасты, штат Джорджия. Внезапно ему представилось, что девочка мертва — глаза выкачены, язык вывалился изо рта. Что ему тогда делать? В следующий момент он стоял — как будто стоял — на улице Нью-Йорка, одной из Восточных 50-х, где хорошо одетые дамы прогуливают овчарок. Одна из этих дам шла ему навстречу. Высокая, загорелая, в вылинявших джинсах и дорогой блузке, с солнечными очками, сдвинутыми на лоб, она приближалась. За ней плелась громадная овчарка. Он мог уже увидеть веснушки в распахнутом вороте блузки.
Ох!
Но тут он снова услышал гитару и, прежде чем включить зажигание, погладил девочку по голове.
— Поехали в мотель.
С час он ехал молча, отдавшись машинальности вождения. Он был почти один на темной дороге.
— Ты не обидишь меня? — спросила девочка.
— Откуда я знаю?
— Ты не должен. Ты мой друг.
И тут он оказался на улице Нью-Йорка без всяких «как будто» — он был там, глядя, как женщина с овчаркой идет к нему. Он снова видел веснушки у ее ключиц и знал, как приятно дотронуться до них языком. Как часто бывало с ним в Нью-Йорке, он не видел солнца, но ощущал его — жаркое и агрессивное. Женщина была ему незнакома… просто приятный тип… рядом проехало такси, заставив его отступить к железной ограде. На другой стороне улицы поблескивала витрина французского ресторанчика. Горячий тротуар жег ему подошвы, Откуда-то сверху кто-то выкрикивал одно слово опять и опять. Он был там… Видимо, смятение отражалось на его лице, поскольку женщина с собакой удивленно посмотрела на него и поспешно отошла к другой стороне тротуара.