История с привидениями
Шрифт:
— Ей помогал человек, называющий себя Грегори Бэйт или Бентон. А теперь держите себя в руках, Уолт, потому что мы собираемся сказать вам кое-что необычное. Бэйт умер пятьдесят лет назад. А Анна Мостин…
Он прервался. Хардести зажмурил глаза.
Продолжил Рики:
— Шериф, вы были правы.
Помните овец Элмера Скэйлса? Вы еще говорили о других подобных случаях.
Налитые кровью глаза Хардести дрогнули и открылись.
— Это то же самое. Вернее, мы так думаем. Но теперь они убивают людей.
— Так кто она, эта Анна Мостин? — спросил Хардести деревянным голосом. —
— Что-то вроде этого, — ответил Сирс. — Оборотень.
— И где она сейчас?
— Вот почему мы и пошли в ее дом. Пытались ее найти.
— И все?
— Все.
— Да, никто не может так врать, как столетний адвокат, — Хардести снова плюнул в камин. — Знаете, все, что я могу — это объявить розыск этой Анны Мостин. Вы трое можете охотиться на вампиров сколько душе угодно. И если я найду настоящего убийцу, который жрет где-нибудь гамбургеры с пивом, я вызову вас и рассмеюсь вам в лицо. И все другие тоже будут над вами смеяться. Вы это понимаете?
— Понимаем, Уолт, — сказал Сирс. — И понимаем еще одно.
— Что еще?
— Что вы боитесь, шериф. Но вы не одиноки.
Разговор с Г
Глава 7
— Так ты правда моряк, Г?
— У мм.
— И видел много всяких мест?
— Ага.
— А чего же ты так долго торчишь в Милберне? Где твой корабль?
— Ушел в море.
— А почему ты не хочешь заняться чем-нибудь, а только ходишь в кино?
— Незачем.
— Знаешь, а ты мне нравишься.
— Умм. — Но почему ты никогда не снимаешь очки? — Незачем. — Когда-нибудь я их с тебя сама сниму. — Потом. — Обещаешь? — Обещаю.
Разговор со Стеллой
Глава 8
— Рики, что с нами случилось? Что с Милберном?
— Кое-что нехорошее. Я не хочу тебе сейчас говорить. Подождем, пока все закончится.
— Ты боишься.
— Я боюсь.
— Но и я боюсь оттого, что ты боишься. Ты ведь знаешь, кто убил Льюиса?
— Да.
— Не говори мне, пожалуйста. Никогда не думала, что я такая трусиха. Я буду спрашивать, но, прошу тебя, не говори. Я только хочу знать, когда это кончится.
— Мы с Сирсом и с молодым Вандерли покончим с этим.
— Только бы этот ужасный снег кончился.
— Да. Но он не кончается.
— Рики, я когда-нибудь делала тебе больно? — Стелла поднялась на локте и заглянула мужу в глаза.
— Чаще, чем большинство жен. Но я никогда не хотел никого, кроме тебя.
— Прости меня, Рики. Я не заботилась ни об одном мужчине так, как о тебе. Ты знаешь, я со всем этим покончила.
— Догадываюсь.
— Он был жалкий тип. Только связавшись с ним, я поняла, как много ты для меня значишь. И я его прогнала. Он так кричал! Обзывал меня стервой.
— Иногда ты ей действительно была.
— Иногда. Но знаешь, он ведь сразу после этого наткнулся на тело Льюиса.
— А-а. Я еще удивился, что он там делал.
Они
— Скажи, дорогой, какую женщину ты мог бы еще так любить?
Рики засмеялся, и они смеялись еще довольно долго.
Глава 9
Тянулись неподвижные дни; Милберн застыл под слоем снега. Омар Норрис, с бутылкой в глубоком кармане куртки, работал втрое больше обычного, проходя иногда одну и ту же улицу по два-три раза; порой, в конце работы, он был так пьян, что засыпал прямо на сиденье, в гараже. Номера «Горожанина» стопками громоздились в редакции — почтальоны не могли доставить их по адресам. Наконец Нед Роулс закрыл газету на неделю и распустил сотрудников домой. «В такую погоду — заявил он им, — не может случиться ничего, кроме самой погоды, так что желаю вам веселого Рождества дома».
Но кое-что случалось. Дюжины машин стали по дороге и были похоронены под снегом. Уолтер Берне заперся у себя, опорожняя бутылку за бутылкой и смотря бесконечное шоу с выключенным звуком. Питер готовил ему еду. «Я многое понимаю, — сказал он как-то сыну, — но этого я понять не могу». И вернулся к своей бутылке. Как-то вечером Кларк Маллиген снял с аппарата ленту «Ночь живых мертвецов», выключил свет, вышел из кинотеатра и наткнулся на занесенный снегом труп Пенни Дрэгер. Он потер ей щеки, но это не могло вдохнуть в нее жизнь или изменить выражение ее лица — Г наконец снял свои темные очки.
А Элмер Скэйлс встретил своих марсиан.
Глава 10
Это случилось накануне Рождества. Для Элмера эта дата ничего не значила. Он, как и все предыдущие недели, продолжал сидеть с винтовкой у окна, игнорируя праздничные хлопоты жены и отгоняя детей, когда они пытались его поздравить. В сочельник миссис Скэйлс и дети легли спать рано, оставив отца семейства в привычной позе — с ружьем на коленях и с тетрадкой на столе. При потушенном свете Элмер видел далеко, до самого сарая. Снег доходил до талии, застрянет любой, кто придет за его животными. Он научился писать в темноте:
Летом старые деревья отражаются в пруду, или Боже, Боже, что за работа быть фермером или Кто-то скачет по деревьям, но не белка, нет.
Он знал, что это не стихи, что это вообще ничего не значит, но все равно записывал в тетрадку. Иногда он писал туда и другое — воспоминания, разговоры с отцом: «Уоррен, можно, мы возьмем вашу машину? Мы ее скоро вернем. К вечеру. Есть одно дело».
Иногда ему казалось, что отец стоит рядом и что-то ему объясняет, что-то насчет машины.
«Посмотри на этих парней, сынок, разбили мою машину, загнали ее в болото и теперь суют мне деньги, но где им понять, что для меня значила эта машина, они ведь не копили на нее пять лет», — старый, надтреснутый голос, который он слышал удивительно четко. Элмер записал эти слова рядом со стихами, которые небыли стихами.