История Швеции
Шрифт:
Книга И. Андерссона «История Швеции», издаваемая в русском переводе, ознакомит советского читателя с основными фактами из истории Швеции. И. Андерссон — современный шведский буржуазный историк, автор ряда работ по истории Швеции [2] . В советской литературе имеется ряд общих обзоров истории Швеции [3] . В них дается периодизация истории Швеции и приводятся общие данные по социально-экономической и политической истории этой страны с древнейших времен до второй мировой войны. Но в советской исторической литературе еще нет курса истории Швеции. Книга И. Андерссона, конечно, ни в коей мере не может заменить такого курса. Но по сравнению с имеющимися многочисленными обзорами истории Швеции, написанными буржуазными историками, книга И. Андерссона имеет некоторые преимущества.
2
[2] «Исследование
3
[3] См. книгу Д. Страшунского «Швеция» (М., 1940), сборник «Скандинавские страны» (ОГИЗ, 1945) и Большую советскую энциклопедию (т. 62), а также статьи А. Аничковой «Положение Швеции» («Мировое хозяйство и мировая политика», 1942, № 8) и Я. Сегал «Швеция в годы войны» (там же, 1944, № 12).
Книга отличается богатством фактического материала как по средневековой, так и по новой истории Швеции. Автор уделяет большое внимание вопросам экономики — развитию торговли в средние века, развитию промышленности в новое время. Говоря об экономическом развитии страны, автор подробно останавливается и на вопросах социальной истории. Несмотря на утверждение автора, что прогресс в истории Швеции обусловливался сотрудничеством между классами, он зачастую бывает вынужден показывать отдельные этапы борьбы классов в истории Швеции и приводит немало интересных и важных фактов, свидетельствующих об этой борьбе. Большое внимание Андерссон уделяет внешней политике Швеции, причем, в отличие от большинства буржуазных историков, он показывает тесную связь внешней политики с внутренней, говорит об экспансионистских устремлениях шведского дворянства и об их пагубных последствиях. Несмотря на ошибочную в общем оценку русско-шведских отношений, И. Андерссон часто признает, что экспансия на Восток в конечном счете была вредна для интересов Швеции.
Но в то же время книга Андерссона страдает целым рядом существенных недостатков. Ошибочные положения автора оговорены в примечаниях к тексту книги. Мы остановимся здесь только на основных методологических пороках его исторической концепции.
И. Андерссон уделяет чрезмерно большое внимание отдельным историческим деятелям, преувеличивая их влияние на историю Швеции. Так, говоря о Густаве Адольфе, представителе агрессивной политики, приведшей Швецию на грань катастрофы, он изображает дело так, будто только его таланты способствовали успехам Швеции, а после смерти Густава Адольфа его менее талантливые преемники погубили его дело. На деле упадок Швеции в XVII в. начался уже при Густаве Адольфе и был совершенно неизбежен вследствие гигантского перенапряжения сил народа, которому приходилось расплачиваться за авантюристические планы своего правителя. При изложении истории XIX в. Андерссон пытается изобразить рост влияния риксдага как следствие неспособности королей, в то время как действительная причина его политического усиления заключалась прежде всего в росте экономической мощи буржуазии, представленной в риксдаге.
В противовес точке зрения Андерссона марксистская наука исходит из того, что «развитие общества определяется в конечном счете не пожеланиями и идеями выдающихся личностей, а развитием материальных условий существования общества, изменениями способов производства материальных благ, необходимых для существования общества, изменениями взаимоотношений классов в области производства материальных благ, борьбой классов за роль и место в области производства и распределения материальных благ».
Из ошибочной исторической концепции вытекает и неправильное освещение И. Андерссоном истории крестьянства. И. Андерссон, касаясь положения крестьянства, не сумел осветить основные проблемы аграрной истории Швеции, представляющей значительный научный интерес, ибо Швеция, подобно Норвегии, принадлежит к тем немногочисленным странам, которые в средние века не знали развитого крепостного права — такова особенность феодального развития этих стран. По поводу Норвегии имеется указание Ф. Энгельса, что «норвежский крестьянин никогда не был крепостным, и это дает всему развитию, — подобно тому, как в Кастилии, — совсем другой фон».
Отсутствие крепостного права в средневековой Норвегии Ф. Энгельс объясняет отсталостью страны.
Только в южной части Скандинавии (Сконе), в средние века входившей в состав Дании, существовало крепостное право. В средние века экономическая отсталость скандинавских стран выражалась в медленных темпах развития земледелия. В большей части Норвегии и Швеции из-за неблагоприятных природных условий земледелие не стало основным занятием сельского населения. Важным источником средств существования для сельского населения Швеции были в зависимости от местных условий скотоводство, охота, рыболовство или горная промышленность. В таких районах страны обычно отсутствовали условия для возникновения крупных феодальных хозяйств с обширными господскими полями, для обработки которых потребовались бы барщинные работы крепостных крестьян. В большей части Швеции феодальная эксплуатация сводилась к той форме феодальной ренты, которую Маркс называет продуктовой рентой (оброк в виде определенной части урожая или определенного количества натуральных платежей в году, взимавшихся независимо от полученного урожая).
Феодальные отношения в Швеции окончательно сложились в XIII–XIV вв.
На дальнейших этапах борьбы с датчанами шведское рядовое дворянство и горожане могли отстоять политическую независимость Швеции, только прибегнув к помощи вооруженных сил крестьянства. Густав Ваза в 1523 г., опираясь на мелкопоместное дворянство и города, а также используя поддержку со стороны крестьянства, восстановил независимое шведское государство. Централизованная феодальная монархия урезала права феодальной аристократии, секуляризовала церковные богатства и захватила общинные земли, что привело к обогащению господствующего класса — дворянства. Крестьян, живших на коронных (государственных) землях, обложили новыми налогами и податями, которые в конечном итоге обогащали тех же дворян. Окрепшая дворянская монархия жестоко расправлялась со всеми крестьянскими восстаниями. К середине XVII в. в Швеции и Финляндии насчитывалось свыше 83 тыс. дворянских имений, освобожденных от налогов и прочих повинностей в пользу государства.
С уменьшением количества коронных земель вследствие захвата их дворянами уменьшалось также количество налогоплательщиков, и налоговое бремя с тем большей тяжестью ложилось на плечи государственных крестьян. Кроме того, в политике господствующего класса снова усилились тенденции к закрепощению крестьян. Но шведское крестьянство в союзе с горожанами добилось редукции имений, то есть возвращения государству земель, перешедших в руки дворянской знати. В этом отношении аграрное развитие Швеции пошло по иному пути, чем в Англии, где крестьянство было уничтожено, а государственные, церковные и общинные земли разграблены. Шведские горожане, как указывает К. Маркс, соединившись со своим экономическим оплотом — крестьянством, поддерживали королей, насильственно отбиравших у аристократии награбленные ею коронные земли (начиная с 1604 г. и затем позднее, при Карле X и Карле XI)».
Таким образом, шведское крестьянство в напряженной борьбе с феодалами сумело отстоять личную свободу и завоевать некоторые сословные права, например право коронных крестьян посылать своих представителей в риксдаг. Отсутствие крепостного права и сословная монархия с участием представителей крестьянства в риксдаге составляют отличительные особенности шведского феодализма. Но, кроме Швеции, крепостное право в развитом виде не имело места также в истории Норвегии, Финляндии и северной части Европейском России (бывш. Архангельская губ.) и в Сибири. Характерное для феодального способа производства и эксплуатации внеэкономическое принуждение, как указывает В. И. Ленин, осуществляется не только в форме крепостного права. «Формы степени этого принуждения могут быть самые различные, начиная от крепостного состояния и кончая сословной неполноправностью крестьянина».
К особенностям феодального развития Швеции можно причислить еще весьма устойчивые формы существования шведской крестьянской общины, сыгравшей в деле защиты крестьянских интересов более видную роль, нежели представительство крестьян в риксдаге. И. Андерссон посвятил немало страниц своей книги средневековой крестьянской общине, но, не понимая роли классовой, борьбы в истории феодального общества, он не мог оценить значения общины в истории борьбы шведского крестьянства против политики закрепощения, проводившейся господствующим классом. Шведская крестьянская община уцелела во время событий реформации, сопровождавшейся секуляризацией церковных земель, но погибла в период разложения феодального способа производства. Этот процесс начался в истории Швеции во второй половине XVIII в. «Земельная реформа», начатая еще в 1765 г. продолжалась до второй половины 20-х годов XIX в. Сущность ее сводилась к разделу общинных земель и округлению земельных участков в интересах кулачества и мелкопоместного дворянства; беднота вытеснялась на худшие земли. Вследствие реформы в деревне усилилась социальная дифференциация. Появились безземельные крестьяне — батраки и так называемые торпари, которые за арендуемые мелкие участки земли вынуждены были обрабатывать поля помещиков и фермеров капиталистического типа. Таким образом, отработочная мелкая аренда, или отработки, характерное явление для России и других стран при переходе от крепостничества и барщинного хозяйства к капитализму в земледелии, появляется также и в истории Швеции при переходе к товарному производству в сельском хозяйстве.