История Сирии. Древнейшее государство в сердце Ближнего Востока
Шрифт:
Благодаря постоянным и легко устанавливаемым контактам с внешним миром через важные международные пути Сирия испытывала на себе космополитическое влияние и принимала наплыв остатков уничтоженных сообществ. В ее южной части современный бахаизм нашел защиту от разрушения и бок о бок сосуществует с таким окаменелым пережитком древней веры, как самаритянизм. В центральной части до сих пор прекрасно уживаются общины друзов и маронитов, берущие начало еще в Средневековье. На севере до сих пор остаются секты нусайритов и ассасинов.
Эту великую международную артерию можно проследить от самых ее зачатков в дельте Нила, откуда она идет вдоль побережья Синайского полуострова, а оттуда одна ветвь отходит на юг к медным и бирюзовым копям полуострова, а другая устремляется немного дальше на восток – в благоуханные земли Южной Аравии. Затем она поворачивает на север вдоль палестинского побережья,
Саргон, Синахериб, Навуходоносор, Александр, Помпей, Амр ибн аль-Ас, Наполеон, Алленби, Авраам, Моисей, Святое Семейство – все они и многие другие в свое время прошли по этому долгому караванному пути. В древности и Средневековье по нему текли вьюки со слоновой костью и золотом из Африки, миррой, ладаном и пряностями из Индии и Южной Аравии, янтарем и шелком из Средней Азии и Китая, пшеницей и древесиной с сирийских гор и равнин. Но караваны везли помимо этого еще и невидимый груз идей. Пшеницу съедали. Янтарь шел на удовлетворение мимолетного каприза какой-нибудь девицы. Но идеи не исчезали бесследно. Одни дали ростки в умах сирийцев и внесли свой вклад в формирование этой сложной культуры, которую мы называем сирийской и которая представляла собой слияние местных элементов с другими из окружающих культур. Сам местный элемент представлял собой переработку того, что осталось после бесчисленных миграций и вторжений.
Четвертым из определяющих исторических факторов является то, что на протяжении всей своей истории эта страна, особенно у ее восточных и южных границ, представляла собой арену непрекращающейся борьбы между кочевниками и оседлыми земледельцами. Одним из важнейших импульсов во всей истории Ближнего Востока были повторяющиеся набеги и вторжения бедуинов, жаждавших той более полной жизни, которую вело городское население прилегающих земель. Большая часть истории Сирии – это история всплесков и оттоков неугомонных, полуголодных соседей по пустыне, вознамерившихся занять пахотные земли каким угодно путем, мирным или насильственным. Не обремененные имуществом, обладая большей мобильностью и выносливостью, жители палаток имели преимущество перед жителями домов. История древних израильтян, запечатленная на страницах Ветхого Завета, самым подробным образом иллюстрирует этот многолетний переход от кочевой к городской жизни. Но израильтяне были не первыми семитами, которые совершили такой переход. Многие семиты до них и многие после них прошли через те же этапы в их отношениях с Сирией.
Слово «семит» происходит от ветхозаветного имени Шем через латинскую Вульгату, при этом предполагается, что семиты – это потомки старшего сына Ноя. Однако в научном обиходе это лингвистический термин; он обозначает тех, кто говорит или говорил на том или ином семитском языке. Семитские языки в настоящее время признаются отдельной семьей, куда входят ассиро-вавилонский (аккадский) [27] , ханаанский (финикийский), арамейский, иврит, арабский и эфиопский. Члены этой семьи проявляют поразительное сходство, а как группа в целом отличаются от других лингвистических групп, причем ближайший родственный им язык – хамитский. Основные схожие элементы в языках этой семьи следующие: главная глагольная трехконсонантная основа, система времен всего с двумя формами (фактически видами) – совершенной и несовершенной, и спряжение глаголов по одной и той же схеме. У всех членов семитской семьи базовые слова – например, личные местоимения, существительные, обозначающие кровное родство, числительные и основные части тела – почти одинаковы.
27
Первоначально
Это лингвистическое родство между семитоязычными народами является наиболее важной, но не единственной связью, оправдывающей объединение их под одним именем. Сопоставление их социальных институтов, религиозных убеждений, психологической специфики и физических черт показывает удивительное сходство. Так, мы приходим к неизбежному выводу: по крайней мере, некоторые предки тех, кто говорил на вавилонском, ассирийском, аморейском, ханаанском, еврейском, арамейском, арабском и абиссинском языках, – еще до того, как они подобным образом дифференцировались, – должны были образовывать единую общность, говорящих на одном языке и обитающих в одной местности.
Где обитала эта общность? По самой правдоподобной теории, ее родиной был Аравийский полуостров. Географические доводы в пользу Аравии включают в себя пустынный характер местности, с трех сторон окруженной морем. Всякий раз, когда численность населения превышает возможности этой узкой обитаемой полоски земли обеспечивать достаточное пропитание, оно начинает искать себе дополнительное пространство, которое наличествует только на севере, в более плодородной соседней земле. Это, в свою очередь, связано с экономическим доводом, согласно которому арабские [28] кочевники всегда вели полуголодное существование, и среди мест, где они могли удовлетворить свои потребности, Плодородный полумесяц находился к ним ближе всего.
28
Разграничение между «аравийцами» как обитателями Аравийского полуострова и «арабами» как народами, говорящими по-арабски, – которые по национальной принадлежности могут быть персами, месопотамцами, сирийцами, египтянами и так далее, в результате мусульманского завоевания усвоившими арабский язык и в основной своей массе обратившиеся в ислам, – впервые было рекомендовано автором в труде History of the Arabs.
Примерно за 3500 лет до н. э. семиты в процессе миграции с полуострова двинулись на северо-восток, и входившие в их состав кочевые племена разошлись среди оседлого и высокоцивилизованного шумерского населения Месопотамии, таким образом произведя на свет исторических аккадцев (позже названных вавилонянами). Вступая в браки и смешиваясь с несемитскими предшественниками в регионе Тигра и Евфрата, семиты перенимали у них знания о строительстве и оседлой жизни, растениеводстве и ирригации земли и, что еще важнее, о чтении и письме. Семитский язык, который они принесли с собой, занял главенствующее положение и стал средством, которым евфратская культура выражала себя на протяжении бесчисленных поколений.
Около тысячелетия спустя после первой миграции новый поток племен из пустыни привел амореев на северные равнины Сирии. Эта миграция охватывала и народ, который позднее участвовал в оккупации приморской равнины и называл себя ханаанеями, а греки, с которыми они вели торговлю, звали их финикийцами.
Между 1500 и 1200 годами до н. э. третий исход из Аравии привел арамеев в Келесирию и Дамаск и расселил евреев по южной части страны. Около 500 года до н. э. еще один поток аравийцев привел к образованию к северо-востоку от Синайского полуострова Набатейского царства со столицей в Петре, достигшего впоследствии при покровительстве римлян необычайно высокой степени развития.
Последний громадный поток нахлынул из Аравии уже в начале VII века н. э., подняв знамя ислама и охватив не только Сирию, но и весь остальной Плодородный полумесяц, а также Египет, Северную Африку, Персию и даже Испанию и части Средней Азии. Эту миграцию в качестве исторического довода приводят сторонниками теории об Аравии как прародине семитов. К нему они добавляют лингвистический довод о том, что арабский язык во многом сохранил самое близкое родство с семитским материнским языком, в который все семитские языки когда-то входили в качестве диалектов, а также психологический довод о том, что аравийцы, особенно жители пустыни, сохранили в себе чистейшие семитские черты.