История Словакии
Шрифт:
4.2. Коммунистическая модель индустриализации и модернизации
Разрушение традиционных структур, целенаправленно осуществляемый террор, экономическая монополия государства интерпретировались правящей партией как условие и неизбежная цена за достижение конечной цели — построения сначала социалистического, а потом коммунистического общества. Эта цель, прописанная в пятилетних планах, в решениях и указаниях съездов партии, имела в словацких условиях вид радикальной модернизации, ускоренного развития инфраструктуры, экономики, культуры, образования, урбанизации. И самое значительное вторжение в структуру общества, ликвидация крестьян-единоличников, мотивировалось необходимостью создания высокопроизводительных, модерных сельских хозяйств. Ключом, «красной нитью» всех преобразований считалась индустриализация.
Темпы промышленного строительства были огромны, число занятых в промышленности увеличилось с 216 884 в 1948 г до 409 933 в 1960 г., 504 844 — в 1965 г. и продолжало расти в последующие десятилетия, а в восьмидесятых
После первого трудного десятилетия, когда кооператоры работали в ЕСХК почти даром и существовали за счет приусадебных участков и приработков на стороне, жизнь деревни начала стабилизироваться. Часть кооперативов, благодаря и государственной помощи, процветала, индустриализация расширила возможности заработков вне сельского хозяйства. Многочисленный слой сезонных рабочих исчез, работа на промышленных предприятиях и в учреждениях означала движение вверх по социальной лестнице и уверенность в завтрашнем дне. Деревня в шестидесятые годы перестала быть для режима областью риска.
С конца пятидесятых годов в деревнях и городах велось обширное жилищное строительство, строительство медицинских и культурных учреждений, школ. Число учащихся в гимназиях и особенно в профессиональных школах быстро росло. В 1945 г. высшие учебные заведения были только в Братиславе, Постепенно они появились в Кошицах, Трнаве, Нитре, Зволене, Жилине, Банской Быстрице, Прешове, Мартине, Липтовском Микулаше. Расширилась сеть профессиональных театров, музыкальных учреждений, галерей, музеев, научных и исследовательских институтов, создавались словацкие художественные фильмы и т. д. Так как индустриализация дала возможность значительной части общества приобщиться к более современным профессиям и таким образом создала у неё ощущение социального роста, этот, в определенной мере «созидательный период» для многих видов культурной деятельности обеспечил работой большую часть интеллигенции и на некоторое время приглушил воспоминания, связанные с разрушительной практикой после-февральского периода.
Ограниченность возможностей «управляемой модернизации» коммунистического типа проявилась в экономике уже в шестидесятые годы, а именно в сфере решения национального вопроса. Одной из провозглашенных целей индустриализации Словакии было её экономическое, социальное и культурное выравнивание с чешскими областями страны. Различия, которые еще при возникновении государства в 1918 г. были значительными, постепенно стирались, но без политических последствий, ожидаемых в связи с этим. В духе довоенного чехословакизма и чешские коммунисты взяли на вооружение представление о постепенном слиянии обоих народов. Из этого они делали вывод о ненужности особого положения Словакии, тем более, что оно находилось в противоречии с эндогенным централизмом и иерархической структурой коммунистической партии и режима. Поэтому и после февраля продолжалось ограничение правомочий словацких национальных органов, достигшее пика в 1960 г. Новая конституция ЧСР провозгласила строительство социализма завершенным, что проявилось и в изменении названия государства, которое стало именоваться Чехословацкая социалистическая республика — ЧССР. КПЧ в статье 4 конституции уже буквально определялась как «руководящая сила общества», марксизм-ленинизм — как обязательная основа культуры, образования и воспитания.
Конституция, принятая 11 июля 1960 г., низвела Словацкий национальный совет до марионеточного уровня и подчинила всю администрацию напрямую Праге. Ликвидация словацкого самоуправления, как и все тогдашние крупные политические акции, сопровождалась политическими процессами, направленными на устрашение противников. Уже в 1951 г. был заключен в тюрьму один из главных творцов коммунистической диктатуры в Словакии Густав Гусак и уже после смерти Сталина, т. е. во время некоторой «оттепели», осужден как «буржуазный националист» на пожизненное заключение. Перед принятием новой
4.3. Реформаторское движение шестидесятых лет. 1968 год
Недовольство централизмом и попытками обновления довоенного чехословакизма стало важной составной частью реформаторского движения шестидесятых лет. Признаки оживления более независимого мышления после шока террора, последовавшего за февральскими событиями, обнаружились уже во второй половине пятидесятых годов, что было связано с критикой Хрущевым Сталина на XX съезде КПСС в Москве. Однако режим, напуганный революцией 1956 г. в соседней Венгрии, быстро подавил эти попытки. В начале шестидесятых годов коммунистическая диктатура в Чехословакии оказалась в состоянии кризиса. Экономическая модель, ориентировавшаяся на количественный рост, исчерпала себя, государственные предприятия, опутанные волюнтаристскими планами и бюрократическими распределительными цепями, не способны были идти в ногу с развитием мировых технологий. Рост экономики прекратился, ограниченные средства лимитировали рост потребления. «Социалистическая» конституция 1960 г. и риторика представителей режима о скором переходе от социализма к коммунизму очутились в резком противоречии с реалиями каждодневной жизни в Чехословакии и за западными границами государства. И хотя государство всячески ограничивало связь с миром, в среднеевропейском пространстве изоляция никогда не оказывалась такой действенной, как в Советском Союзе или Китае. Каналы информации были разными, начиная с родственных связей с диаспорами в западных странах и кончая торговыми связями, научными командировками, передачами радиостанций Свободная Европа, Би-Би-Си, Голос Америки, Немецкая волна, австрийского телевидения и даже поездками на отдых в Югославию. Эта информация подрывала два основных аргумента режима: исключительность развития как якобы свойственную лишь социализму и, во-вторых, необходимость ограничений из-за острой угрозы «социалистическому лагерю» со стороны империализма.
Морально режим был надломлен публичным разоблачением, по крайней мере, части злодеяний, свершенных при его строительстве. Как и в Советском Союзе в случае с критикой Хрущевым Сталина, толчком явилась борьба партийных элит за власть, поэтому разоблачения были непоследовательными, реабилитация лишь частичной и касалась, прежде всего, коммунистов, например, Густава Гусака. Сотни политических заключенных оставались в тюрьмах и лагерях на урановых рудниках, и в шестидесятые годы к ним прибавились даже новые, особенно представители церковных кругов. Отношение к процессам и реабилитациям явилось одной из причин дифференциации и внутри коммунистической партии на «реформаторов» и «догматиков». Постепенно прибавлялись новые проблемы, и, прежде всего, в экономике: оживлять ли её усилением планирования, централизации, или проведением реформ с внедрением элементов рыночного хозяйства?
Диктатура не давала возможностей для открытого изложения позиций, и тем более для объединения сторонников реформ, критика режима велась, по преимуществу, в иносказательной, завуалированной иными вопросами форме. Органом реформаторских воззрений стал еженедельник «Культурны живот» («Культурная жизнь»), который от критики упрощенного представления о «социалистическом реализме» и ознакомления читателей с идейными течениями на Западе перешел к дискуссиям о неизбежности реформирования экономики и общественного статуса гражданина. Поводом для критики конституции I960 г. явилась и дискуссия о Словацком национальном восстании [101] , олицетворявшем попрание унитаризма и централизма. Формально историческая дискуссия породила требование возврата к повстанческой концепции «равный с равным» и федерализации государства.
101
См. подробнее: Марьина В.В. Словацкое национальное восстание 1944 г. в послевоенной историографии // Славяноведение. 1999. № 6; она же. Чехословацкая, чешская и словацкая историография до и после «бархатной революции» 1989 г. // Новая и новейшая история. 2002. № 1.
Реформаторские идеи и предложения проникли и в правящую партию, при её узаконенной монополии на политику они имели надежду на успех только в случае поддержки в партийной среде. В первой половине шестидесятых годов «жертвами» споров в руководящих кругах стали представители КПС Вильям Широкий, Карол Бацилек и некоторые другие сторонники ортодоксального коммунизма и пражского централизма. Партию в Словакии возглавили Александр Дубчек, Василь Биляк и другие представители следующего поколения. Они были менее замараны участием в терроре пятидесятых годов и более открыты для диалога с молодым, уже не наспех обученным, а получившим нормальное образование поколением. Оно теперь энергично добивалось соответствующего положения, влияния и возможностей реализовать свое видение общества, которое Александр Дубчек позднее назвал «социализмом с человеческим лицом». Недовольство и требование реформ, которые ощущались во всем государстве, в Словакии приобрели определенный пафосный характер и национальный размах также в связи с оскорбительным выступлением президента и первого секретаря ЦК КПЧ Антонина Новотного во время его посещения Словакии. Однако ключевое значение в условиях централистского режима приобретали прежде всего события в Праге.