История солдата

Диденко Роман

Карл по-жандармски насчёт армии с ним согласился. Они вдвоём обсуждали планы, просто Джон первым взял слово. Вот друг его послушал-послушал и не выдержал, полностью, конечно, поддержал, но в целом, а в частности внёс поправки. Прежде всего - никаких денег они Люси не дадут и ничего предлагать ей не будут. Джону нужно, чтоб она спала только с ним? Фигня - вопрос, не дороже пяти сотен. За эти деньги он берётся устроить ей перевод в канцелярию жандармерии. Ведь им же лишние пятьсот баксов не помешают? Джон, помотав головой, спросил, кто кому будет платить, за что и зачем, вообще?

Карл снова начал издалека, просто с любви. Его любовь Джулию, девочку из хорошей семьи, просто затрахал начштаба,

жирный хомяк со связями. И она за любые деньги готова перевестись хоть куда, лишь бы от этой скотины подальше. Но с такой хорошей знакомой содрать больше пяти сотен ему не позволяет жандармская совесть. Вот на её месте в жандармерии Люси гулять будет тупо не с кем, ну, кроме Джонни. Она ж из армии переведётся, для жандармских это что-то вроде зоофилии. А старые её кавалеры шарахнуться от неё, как чёрт от жандармерии. Джонни не понятно, с какой радости она пойдёт на перевод? Да из-за него, конечно, оболтуса конопатого! Люси ж выписала две разные книжки на одну фамилию, так ей срочно нужно делать стройными ножками, пока не привлекли за должностное преступление. Типа по болезни. Джулия заболеет и порекомендует подружку на подмену, Люси поступит симметрично, потом каждая просто уволится. Ну, Люси как бы по-хорошему сбежит, а Джулия давно мечтает расцарапать кое-кому рожу и обматерить хомяка с обливанием его помоями на весь штаб.

А они, пока девчонки переезжают, да устраиваются, займутся делом, пора как следует обживаться в развалинах, а то за их логово перед людьми неудобно! Джонни грустно и молча долго разглядывал друга Карла, редкую сволочь. Но свою уже сволочь, почти родную. Наконец, вслух посетовал, что ему всё представлялось по-другому. Как он заберёт Люси с дитём, и что ей скажет...

– Ой, да кто ж против-то?
– беззаботно махнул рукой Карл.
– Наговоритесь ещё, только она сама тебе на шею бросится. Вцепится, что аж немного боязно - как бы ты от неё на войну не сбежал. Ну и меня за собой не потащил!

***

В войну ребята уже влезли и парней за собой потащили. В оправдание Джонни нужно сказать, что он ни перед кем и не думал оправдываться, не считал себя в чём-то виноватым. Джон не придумывал себе миссии и не искал в своих действиях высшего смыслу. Не говорил ребятам речей о долге и чести, не объяснял им значения их исторической роли. Ему даже в голову не могло прийти, что они кого-то защищают или спасают. Они всего лишь давили крыс, вот и всё. И Джон бы сильно удивился, каким пиететом к его нескладной фигуре наполнялись души бойцов от этого "всего лишь". В их отряде проявлением такого уважения стало безоглядное доверие, подчинение без лишних вопросов. Вовсе не бездумное или показное - они никогда ему не козыряли, не обращались "господин капрал" и, конечно же, не тянулись перед ним, "ага", - вот и вся их учтивость. Но это "ага" говорилось лишь при полной уверенности в понимании задачи. Парни быстро заметили, что командир, сам, мягко говоря, не очень эмоциональный, считывает их вопросы прямо с мужественных лиц. И никогда не оставляет недосказанным чего-то действительно важного, обходясь почти без слов. Им вскоре стало предельно ясно - зачем они здесь и почему здесь именно они. Не все ребята в жандармерии могли себе позволить быть ходячей вешалкой для парадного мундира. Не у всех папаши были при должностях и широких погонах, многим самим предстояло выгрызать у жестокого мира полосатые штаны, мягкие кресла и, конечно же, престижные колледжи и непыльную работёнку для ненаглядных деток. А лучше места, чтоб наточить зубы и натренировать челюсти, чем в сводном отряде быстрого реагирования, просто и не придумать.

Уже после первых операций сформировался костяк отряда, постоянный его состав. Сменный состав тоже присутствовал - начальство удумало использовать Джона как пугало, ссылая ему в подчинение впавших в немилость "нормальных жандармов". Карл, грустно вздыхая, только головой качал - все эти детки снова вылижут начальству

задницы и полезут наверх или их за шиворот потащат, а ненавидеть Джона и его отряд они будут всю жизнь. Обоснованно, кстати, ненавидеть, на них сваливались все хозяйственные работы, в условиях развалин довольно опасные, грязные и очень тяжёлые. От них также требовалось изображать тупую суету обычной жандармерии. Хотя ничего они, конечно, не изображали, искренне считая, что тянут службу за обнаглевших плебеев - в отряде царила просто жуткая дедовщина.

Джону, крысе, было плевать, но Карлу такое положение грозило серьёзными неприятностями. Он обсудил ситуацию с Паулем, и они нашли, как им казалось, способ притормозить Джона "по-хорошему".

В подкидного дурака

Однажды лейтенанта Зо-на позвали к телефону. Он досадливо прервал занятия - у Джона только что-то начало получаться! Начальник прошёл в здание, Джон поджидал его во дворе, и вдруг лейтенант крикнул в окно, - Джон, ты опять напроказил? Бегом к Да-на, он тебя вызывает. Можешь взять мой джип, только не сломай!

Джонни с нехорошим предчувствием воспользовался разрешением.

Доехал быстро, он умеет водить, поднялся на второй этаж жандармской канцелярии, одёрнул гимнастёрку, и со вздохом постучал.

– Входи, - раздался голос лейтенанта.

Делать нечего, вошёл, начал рапорт, - Капрал До-ки по вашему...

– Документы, - прервал его лейтенант.

– Э...
– смутился Джон, - вот, - просто положил на стол лейтенанта свою солдатскую книжку и замер по стойке смирно.

Офицер невозмутимо изучил документ, полюбовался бравым видом своего капрала, снял с настольного аппарата трубку и также молча накрутил номер. Звонил он в канцелярию штаба сборного пункта поинтересоваться, где в данный момент рядовой Джон Ха-ня. Узнав, что боец проходит боевую подготовку и расположения не покидал, совсем не удивился, только ухмыльнулся иронически. Так ухмыляясь, набрал другой номер и попросил к аппарату капитана Ха-на.

– Хочешь с папой поговорить?
– серьёзно спросил лейтенант.

– Никак нет, господин лейтенант!
– как отрезал Джонни.

– Тогда вольно и присядь пока, - обыденным тоном бросил лейтенант,

Джонни примостился на краешек стула.

– Алё! Здравствуйте, капитан! Лейтенант Да-на из жандармерии. У меня ваш сынок, так я хотел бы..., - начал было офицер, но надолго замолчал. Отведя трубку от лица, удивлённо спросил Джона, - слушай, он, правда, твой папа?

Джон смог только смущённо кивнуть.

– Э, господин капитан, не нужно пороть горячку, совсем не зачем передавать дело вашего сына полиции, ибо дела никакого нет..., - попытался он что-то культурно объяснить абоненту, но вскоре всё-таки потерял терпение и гаркнул в трубку.
– Да ты заткнёшься, свинья полицейская?! Алё! Алё! Ты там в обмороке, что ли? Слушаешь? Точно слушаешь? Тогда поздравляю! Бля, не шучу, а поздравляю! Твой сын моим приказом произведён в капралы за отличную службу! Только я уже сомневаюсь, что речь идёт о твоём сынке - парень совсем не похож на укурка... Давно бросил? Да засунь ты свои заверения в задницу, придурок! Да... лично? Какие веские доказательства? А! Предъявишь лично! До обеда сумму... э... доказательств соберёшь? ... Ну, давай после обеда, но чтоб до ужина точно! Жду.

Лейтенант точным, аккуратным движением положил трубку на рычаги, снова задумчиво уставился на Джона и неожиданно открыто улыбнулся.

– Как тебя звать, чудовище?
– весело спросил он.

– Джонни, - буркнул парень, но заметив вопросительно поднятую бровь лейтенанта, подскочил и рявкнул, козыряя, - рядовой Джон Ри-тано, господин лейтенант!

– В розыске, конечно. Шакал?
– задал офицер уточняющий вопрос и, получив кивок Джона, убил его вопросом.
– А где остальные? Дружище, ты понимаешь, что передал оружие дезертирам?