История Советского государства. 1900-1991

Верт Николя

Смертельный удар «разрядке» был нанесен советской интервенцией в Афганистане в декабре 1979 г. Когда советские руководители принимали решение ввести войска в Афганистан, они, конечно, не могли представить себе, какие серьезные последствия повлечет за собой эта их «инициатива» и как она отразится на отношениях между Востоком и Западом. Уже в течение нескольких лет Афганистан находился в зависимости от Советского Союза. Государственный переворот в апреле 1978 г., в результате которого к власти пришли афганские коммунисты во главе с Тараки, еще больше укрепил это положение и придал ему необратимый характер. Поскольку Запад не прореагировал на события 1978 г., советская сторона, стараясь удержать завоеванные позиции и не желая допустить падения дружественного ей режима, решила, что может действовать безнаказанно. Разве не похожа военная интервенция декабря 1979 г. на операцию внутренних войск, да еще в зоне влияния,

которую никто не оспаривал? На самом деле, в течение предшествующих полутора лет международная политическая конъюнктура в этом регионе резко изменилась.

Если государственный переворот апреля 1978 г., упрочивший советское влияние в Афганистане, не вызвал никакой реакции со стороны американцев, то только потому, что в Тегеране власть была еще у иранского шаха. Вторжение же в Афганистан произошло менее чем через год после катастрофического поражения Соединенных Штатов, которое они потерпели, потеряв такого важного союзника, как Иран, в регионе, имевшем особо важное стратегическое значение. В обстановке сокрушительного провала в регионе, нефтяного психоза и, сверх того, захвата американских заложников в Тегеране в ноябре 1979 г. интервенция Советского Союза воспринималась потрясенной Америкой как агрессия, косвенно направленная и против нее. Совершенная сразу после конфликта в Анголе и Эфиопии, после поддержанного Советским Союзом вторжения Вьетнама в Камбоджу, интервенция в Афганистане, казалось, была апогеем беспрецедентного размаха советской экспансии. Благодаря реакции, вызванной этой интервенцией в США, победу на выборах осенью 1980 г. одержал Р.Рейган, а его внешняя политика стала главным препятствием для советской дипломатии 80-х гг.

Захват Советским Союзом Афганистана со всей очевидностью подтвердил постепенно утверждавшееся на Западе со второй половины 70-х гг. мнение о том, что «разрядка» была «улицей с односторонним движением», сильно напоминая жульничество на рынке. Экономическое сотрудничество между Востоком и Западом не только не способствовало конвергенции двух систем, о которой мечтал А.Сахаров, оно нисколько не снизило военной угрозы со стороны Советского Союза, а возможно, даже косвенным образом способствовало ее возрастанию более или менее легальными поставками новейшей техники. Афганское «дело» положило, таким образом, начало новому периоду глубокого недоверия, даже противостояния двух сверхдержав, которое выражалось в постоянных обвинениях, в преднамеренно очернявшей противника символике («СССР — это империя зла», как выражался Р.Рейган), в демонстративных акциях (отказ американской, а затем и советской стороны от участия в Олимпийских играх соответственно в Москве и Лос-Анджелесе).

В течение трех лет (1981 — 1983 гг.) основные усилия советской дипломатии были направлены на то, чтобы помешать развертыванию американских евроракет, которые советские руководители воспринимали как попытку США обойти установленные ОСВ-И уровни и нарушить фиксируемое ими стратегическое равновесие.

Советский Союз постарался привлечь на свою сторону пацифистское движение, особенно сильно развернувшееся в те годы в ФРГ, Великобритании и Нидерландах, и направить его против размещения евроракет. Эта попытка Советского Союза потерпела крах, отчасти из-за недовольства пацифистов ходом «нормализации» положения в Польше, осуществлявшейся при советской поддержке, а также из-за репрессий КГБ против диссидентов — проблема, которая никого не оставляла равнодушным.

Итак, в начале 80-х гг. проводимая «олигархией стариков» внешняя политика СССР приносила по преимуществу, неутешительные результаты, перечеркивавшие плоды «разрядки». Период, несомненно благоприятный для Советского Союза как в дипломатическом, так и в экономическом отношении, закончился, и теперь Советский Союз задыхался в гонке за ядерным и технологическим паритетом.

В Восточной Европе «Солидарность», несмотря на переворот 13 декабря 1981 г., пробила брешь в советском блоке значительно большую, чем «пражская весна». В третьем мире достигнутые Советским Союзом успехи были весьма относительными. В Латинской Америке сандинистский режим испытывал нарастающие трудности; экономическая помощь Ф.Кастро обходилась все дороже. Вьетнам, союзник СССР в Юго-Восточной Азии, увяз в бесперспективной войне с камбоджийской оппозицией, поддерживаемой Китаем. В Африке экономическая катастрофа в Эфиопии, гражданская война в бывших португальских колониях уже не оставляли никаких надежд на успех советской политики.

Наконец, война в Афганистане, ставшая бездной, непрерывно поглощавшей и людей, и материальные ресурсы. Двухсоттысячный экспедиционный корпус вел грязную войну, крайне непопулярную в Советском Союзе из-за тысяч погибших и еще большего числа раненых и искалеченных молодых людей, отверженных и озлобленных.

Результаты внешней

политики Советского Союза в странах Западной Европы были немногим лучше: несмотря на введение американцами на следующий день после переворота в Польше эмбарго на поставки в СССР энергетического оборудования, экономический обмен с западноевропейскими странами продолжался. Начиная со второй половины 70-х гг. расширение обмена, благодаря прежде всего крупным и долгосрочным контрактам в области энергетики (таким, как соглашение о поставке сибирского газа по новому газопроводу, соединившему Сибирь с Западной Европой), способствовало, как бы то ни было, формированию взаимозависимости в экономике, от которой нелегко было избавиться.

V. «МЕЖДУЦАРСТВИЕ»

12 ноября 1982 г., два дня спустя после смерти Брежнева, ЦК КПСС единодушно назначил его преемником Ю.Андропова. Несмотря на то что возвращение Андропова в Секретариат ЦК (он уже был секретарем ЦК в 1962 — 1967 гг.), где он заменил умершего в феврале 1982 г. Суслова, сделало его на шесть последних месяцев «брежневской эры» «главным идеологом» (Ж.Медведев) и тем самым позволило стать конкурентом назначенного Брежневым «наследником престола» К.Черненко (влиятельного члена «днепропетровской группировки»), большинство иностранных обозревателей задавались вопросом об истинных причинах, которые заставили советское руководство отдать предпочтение человеку, карьера которого, будь то в дипломатии (Андропов был послом в Венгрии во время событий 1956 г.) или во главе отдела ЦК, курировавшего отношения с соцстранами, и, наконец, в течение пятнадцати лет в руководстве КГБ (1967 — 1982 гг.), не соответствовала традиционным критериям выбора на пост главы партии и государства.

Правда, его конкуренты были либо старше его, либо больные или просто слишком «серые». По общему мнению, Ю.Андропов был компетентен, и его интеллектуальные качества, знание положения внутри страны, которое он приобрел за годы работы в КГБ, его осведомленность в вопросах экономики, а также репутация сторонника наведения порядка — все это обеспечило ему поддержку тех, кто ратовал за переход к более эффективной экономике и за некоторые необходимые перемены.

Назначение Андропова было необычно также своей быстротой («Уолл-стрит джорнэл» писала 12 ноября 1982 г.: «Представители администрации Рейгана полагают, что борьба за наследование престола Л.Брежнева продлится месяцы, а может быть, и год...») и вызвало если не надежду на новую «разрядку», то, во всяком случае, множество вопросов. Можно ли считать это назначение признаком радикальных перемен? Будет ли Советский Союз проводить новые экономические реформы? Не поставит ли КГБ под сомнение законность руководства партии с ее одряхлевшим, коррумпированным и недееспособным аппаратом?

М.Татю писал по этому поводу в начале 1983 г., что не КПСС теперь поручает своим людям установить контроль над деятельностью политической полиции, а, скорее, последняя начинает заниматься партийными и государственными делами... Не удалось ли Ю.Андропову то, в чем Берия, а за ним и Шелепин (еще один честолюбивый руководитель, который рассчитывал через руководство КГБ стать во главе партии) потерпели провал? Таким вопросом вполне законно могли задаваться многие аппаратчики. Теперь очевидно, что подобные рассуждения об «изменениях» в связи с приходом к власти Андропова оказались пустыми. Если можно говорить о переменах, то начало им было положено не 12 ноября 1982 г., а спустя двадцать девять месяцев, 11 марта 1985 г., в момент избрания на пост Генерального секретаря ЦК КПСС М.Горбачева, что стало концом, так сказать, «междуцарствия». Весь этот период был отмечен саботажем всех попыток реформ, объявленных Андроповым, а потом, после его внезапной смерти в феврале 1984 г., абсолютным застоем, олицетворенным К.Черненко, проведенным наконец после неудачной попытки в ноябре 1982 г. на пост, который он занимал всего лишь год, будучи совершенно больным.

1. Внутренние аспекты

Во время «междуцарствия» ни одна серьезная проблема ни внутренней политики (экономический кризис, социальная апатия), ни внешней (кризис в отношениях между Востоком и Западом), унаследованная от 18 лет консервативной политики «олигархии стариков», не была решена хотя бы частично. Тем не менее в первые месяцы после прихода Андропова к власти создалось впечатление, что он собирается осуществить ряд перемен, морально очистить партию, приступить к экономическим реформам. В своей первой речи он установил срок в два года, чтобы провести ряд изменений, которые позволили бы приступить к выполнению следующей пятилетки в лучших условиях. У него не хватило на это времени, поскольку он был у власти всего пятнадцать месяцев, однако, учитывая его первые шаги, можно усомниться в результатах, к которым привели бы его реформы в будущем.