История Средневекового мира. От Константина до первых Крестовых походов
Шрифт:
Никто из священнослужителей не был рад такому произволу власти, казалось бы, обусловленному только религиозными симпатиями, поскольку Констанций II не получил никаких политических преимуществ, вмешиваясь в дела церкви. Император впал в немилость – особенно у отцов церкви в западной части империи, где антиарианское движение было сильнее. Поэтому, когда Констанций, встревоженный растущей популярностью Юлиана, потребовал от него уменьшения размеров западной армии путем отправки части войск на восток, Юлиан поставил на возрастающую непопулярность кузена на западе и собственную выдающуюся репутацию – и отказался. Армия, стоявшая на Рейне, оказала ему поддержку и провозгласила Юлиана соправителем Констанция II.
Так в империи снова стало два императора – а этого не желал
Римский воин Аммиан Марцеллин, позже описавший историю римско-персидских войн, был тайно послан в Армению (тогда находившуюся под властью Персии), чтобы следить за продвижением персов. С вершины горы он заметил приближающуюся армию: «Вся земля вокруг полна неисчислимыми войсками, – вспоминал он, – их ведет царь в сверкающем облачении».14 Римская армия жгла поля и дома на пути у приближающегося врага, чтобы ему негде было найти пищу. Римляне укрепились на берегу Евфрата, но персы, по совету римского перебежчика, пошли окольным путем на север, к нетронутым полям и садам.
Римляне последовали за ними, и в конце концов две армии встретились у небольшого укрепленного городка под названием Амида, который лежал в римских владениях. Город был хорош для обороны, поскольку (по словам Аммиана Марцеллина) подход к нему был лишь один – узкая тропа в горном ущелье, и римляне заняли в нем оборонительные позиции. Но подразделению персидской конницы удалось обойти город так, что римляне не заметили этого и оказались зажаты своими врагами с обеих сторон. Аммиан, сражавшийся в средине этой толчеи, оказался в ловушке на целые сутки: «Дорассвета мы были обездвижены, – пишет он, – …мы стояли такими плотными рядами, что телам убитых, зажатых в ущелье, было негде упасть. Передо мною был солдат с головой, рассеченной надвое сильнейшим ударом, – его так сильно сжали со всех сторон, что этот обрубок продолжал стоять прямо»15
Наконец Аммиану и другим выжившим римским солдатам удалось пробиться к городу. Персы стреляли по стенам из луков и использовали боевых слонов, «пугавших видом своих морщинистых тел, верхом на которых сидело множество вооруженных людей; жуткое зрелище, выходящее за рамки любого описуемого ужаса». Амида сопротивлялась осаде семьдесят три дня. Улицы были покрыты слоями «тел, в которых копошились личинки»; в городе разрасталось моровое поветрие. Защитники города удерживали деревянные осадные сооружения и слонов на расстоянии с помощью горящих стрел, но в итоге персы смогли выстроить у стен земляные насыпи и взобрались по ним. Жители Амиды были перебиты. Аммиан, бежавший через задние ворота, нашел за ними лошадь, запутавшуюся в чаще, привязанную к своему уже мертвому хозяину Он отвязал лошадь от тела и ускакал прочь.16
Констанций потерял не только Амиду, но и как минимум еще две крепости, а также множество защищенных городов и добрую часть восточных земель. Тем временем Юлиан всё еще грозил Констанцию II с запада. Находясь между двумя врагами, Констанций не осмеливался повернуться спиной к одному из них, чтоб напасть на другого.
Эту дилемму решила лихорадка. 5 октября 361 года Констанций II умер от инфекционного заболевания; тело его было так горячо, что подчиненные не могли его коснуться. Юлиан автоматически стал правителем всей Римской империи.
СРАВНИТЕЛЬНАЯ ХРОНОЛОГИЯ К ГЛАВЕ 4
Глава пятая
Отступник
Между 361
Как только Юлиан воцарился в Константинополе, стало ясно, что его христианское воспитание оказалось бесполезно. Несколько лет он поддерживал переписку с известным учителем риторики Либанием, который наставлял его в изучении греческой литературы и философии, и большую часть своей сознательной жизни новый император испытывал симпатию к старой римской религии.
Сейчас же Юлиан открыто объявил себя противником христианства. Он заявил, что его крещение было «кошмаром», который ему хотелось бы забыть. Он повелел открыть старые храмы, многие из которых были закрыты во времена правления христианских императоров. Также он постановил, что христиане не могут преподавать литературу, а поскольку знание литературы было необходимо государственным чиновникам, это гарантировало получение римскими государственными мужами сугубо римского обучения.1
Кроме того, это означало, что христиане Римской империи не могут получить полноценного образования. Большинство христиан отказалось отдавать своих детей в школы, где их учили бы по канонам римской античной религии. Вместо этого христианские писатели начали пытаться создать собственную литературу, которую можно было бы использовать в школах. По словам А.А. Васильева, они «переложили псалмы в некое подобие од Пиндара, Пятикнижие Моисея изложили гекзаметром, Евангелие представили в виде диалогов наподобие Платона».2
Большинство этих произведений было столь низкого качества, что их забывали почти сразу; до наших дней их сохранилось очень мало.
Это было очень странное преследование: судя по нему, у Юлиана было много общего с его современниками из династии Гуптов – царями, с которыми он никогда не встречался. Юлиан был консерватором. Он мечтал возродить славное прошлое страны, хотел начертить четкую границу между всем римским и не-римским. Вследствие решения Константина объединить империю на принципе веры, а не гордого самооознания «римского гражданства» это различие стало исчезающе тонким. Юлиан хотел вернуть его. Он хотел восстановить стену римской цивилизации, оградившись ею не только от христиан, но и от всех чужаков. «Ты хорошо знаешь, – писал ему Либаний в 358 году, – что тот, кто уничтожит нашу литературу, поставит нас в один ряд с варварами». Иметь свою литературу означало иметь прошлое. Не иметь прошлого означало быть варваром. По мнению Юлиана, христиане были варварами и атеистами; у них не было своей литературы, и они не верили в римских богов.3
Юлиан понимал, что старая римская религия нуждается в обновлении, если хочет соперничать с объединяющей силой христианской церкви. И он разработал две стратегии. В первую очередь он позаимствовал из христианства наиболее полезные для римской религии элементы. Он изучил иерархию христианской церкви, которая была хорошо приспособлена для руководства разбросанной паствой, и реорганизовал римское жречество аналогичным образом. Кроме того, он приказал священнослужителям вести обряды поклонения римским богам по популярному христианскому образцу, включив в старые римские ритуалы обращения к приходу (аналогичные проповедям) и пение. Еще никогда поклонение Юпитеру не было так похоже на поклонение Христу.
Вторая часть его стратегии была более тонкой: он позволил вернуться всем христианским священникам, отлученным от церкви из-за того, что во время никейско-арианских дебатов они выбрали не ту сторону. Он знал, что христианские теологи не смогут договориться. Естественно, вскоре разгорелись нешуточные теологические споры. То была обратная сторона методов Константина. Юлиан воспользовался способностью христианства разделять, а не его объединяющей силой.4
Персидская кампания