История суда и правосудия в России. Том 2: Законодательство и правосудие в Московском государстве (конец XV – 70-е годы XVII века)

Коллектив авторов

Составители Судебника предприняли попытку сгруппировать нормы права по предмету регулирования, хотя о распределении их по отраслям и институтам говорить не приходится. Это направление работы законодателей находит развитие в более поздних Судебниках, указных и уставных книгах различных приказов, уложениях и т. п. Отбор правовых норм составителями Судебника 1497 г. из других нормативных актов носил сугубо целенаправленный характер и был подчинен интересам укрепления государственной власти, усиления централизаторских тенденций в регулировании общественной жизни.

М. А. Дьяконов, давая оценку Судебнику 1497 г., отметил, что он «очень краток и беден содержанием даже по сравнению с Русской Правдой, не говоря уже о Псковской судной грамоте» [354] . Это вполне объяснимо, ибо составители Судебника отбирали из предшествующего законодательства и судебной практики только те нормы и узаконения, которые имели наибольшее значение для нужд централизующегося государства под единой властью великого князя Московского. Это были прежде всего нормы, регулирующие различные аспекты управления

общественной жизнью, нормы уголовно-правового характера и правила отправления правосудия на всей территории страны.

354

Дьяконов М. А. Очерки общественного и государственного строя Древней Руси. СПб., 1912.0,211.

Наличие в Судебнике 1497 г. определенной схемы расположения нормативного материала по сравнению с предшествовавшими нормативными актами впервые отметил М. Ф. Владимирский-Буданов, установив, что она обусловлена задачей организации единой судебной системы: 1-я часть – о суде центральном (ст. 1—36; внутри этой части уголовное право представлено ст. 9—14); 2-я часть – о суде местном (ст. 36–44; во 2-й части встречается много повторов норм 1-й части: ср. ст. 4, 5, 6 со ст. 38; ст. 8 со ст. 39; ст. 16 со ст. 40; ст. 18 со ст. 42; ст. 20 со ст. 43); 3-я часть – постановления, относящиеся к процессуальному и гражданскому праву (ст. 46–66; в этой части много заимствований из Псковской судной грамоты, которая, однако, относительно гражданского права стоит неизмеримо выше Судебника); 4-я часть – дополнительные процессуальные статьи 67 и 68 [355] . Предложенное М. Ф. Владимирским-Будановым выделение из состава Судебника четырех частей было воспринято всеми последующими исследователями [356] .

355

См.: Владимирский-Будате М. Ф. Хрестоматия по истории русского права. С. 83.

356

См., например: Штамм С. И. Судебник 1497 г. С. 16–18.

Большую часть Судебника 1497 г. составляют нормы по вопросам уголовного и уголовно-процессуального права, организации и деятельности правосудия, устойства судебной власти. Одновременно данным собранием законов закрепляются новеллы гражданского права и нормы права, устанавливающие правовой статус крестьян.

Глава 12

Имущественные отношения по Судебнику 1497 года

Субъектами имущественных отношений признавались как частные (физические), так и коллективные лица. Способами приобретения вещных прав в рассматривеаемый период считались захват (оккупация), давность, находка и пожалование [357] . Наиболее сложный характер носили права, связанные с приобретением и передачей недвижимой собственности. Законодатель заботится уже не только об определении значения поземельного владения, но и о том, чтобы оно происходило без ущерба для другого лица (ст. 61, 62 Судебника 1497 г.).

357

См.: Исаев И. А. Гражданское и семейное право // Развитие русского права в XV – первой половине XVII в. М. 1986. С. 120–134.

Давность становилась юридическим основанием для приобретения права собственности, в частности на землю, только при условии, что данное имущество находилось в законном владении в течение срока, установленного законом. Судебник 1497 г. устанавливает трехлетний срок давности в отношениях между частными лицами и шестилетний в отношениях частных лиц с государством (ст. 63).

Развитие в XV–XVI вв. товарного производства, необходимость укрепления экономической власти служилого дворянства привели к появлению новой формы феодального землевладения – поместья, которая противостоит старой привилегированной боярско-княжеской вотчине и постепенно растворяет все другие виды условных земельных держаний. Исчезают или сливаются с поместьями «служни» – земли, принадлежавшие ордынцам, ханским послам, баскакам и т. д. Термин «поместье» впервые был использован в Судебнике 1497 г., после чего вошел в обиход для обозначения особого рода условного землевладения, выделяемого из великокняжеских, дворцовых или черных земель за выполняемую его держателем (помещиком) государственную службу [358] .

358

См.: Сергеевич В. И. Лекции и исследования по древней истории русского права. 2-е изд. СПб., 1899. С. 416–417.

Обязательственное право. До середины XVI в. преобладающей формой заключения договоров оставалось устное соглашение: допускалось судебное разбирательство по договорам, заключенным без «кабалы», причем оно должно было опираться на свидетельские показания (ст. 46, 47 Судебника 1497 г.). При возникновении спора о покупке покупатель признавался собственником вещи только в случае предоставления им двух-трех свидетелей факта совершения сделки купли-продажи. Крепостная (нотариальная) форма являлась обязательной для договоров, предметом которых была недвижимость,

а также считалась необходимой в случаях принятия кабальных служилых обязательств: «полные грамоты» на холопство, служилые «кабалы» (ст. 2 °Cудебника 1497 г.). Обязательственное право рассматриваемого периода развивалось по линии постепенной замены личной ответственности по договорам имущественной.

По договору личного найма Судебник 1497 г. устанавливал правило, согласно которому наймит, не выполнивший условий договора со своим господином и раньше срока оставивший его, лишался договорной платы (ст. 54).

Наследственное и бранно-семейное право. В сфере наследственного права Судебник 1497 г. устанавливает две формы наследования: по закону и по завещанию – «духовной грамоте» (ст. 60). Законными наследниками являлись в первую очередь дети умершего. При наличии сыновей дочери отстранялись от наследования недвижимости (закон явно отдавал предпочтение наследникам-мужчинам как носителям родового и семейного начала).

Судебник 1497 г. закрепляет порядок перехода крестьян от одного землевладельца к другому, а также предусматривает нормы, устанавливающие источники холопства и регулирующие порядок перехода холопов в свободное состояние.

Черносошные крестьяне жили на «черных», т. е. государственных, землях. Вопрос о правовом положении черносошного крестьянства остается дискуссионным в русской историографии. Историки права Б. Н. Чичерин, В. И. Сергеевич и большинство советских исследователей (Б. Д. Греков, С. В. Юшков, Л. В. Черепнин и др.) полагают, что хотя черносошные крестьяне отличались от крестьян частновладельческих, но и т. п.другие являлись не собственниками, а владельцами земли, верховный собственник которой – великий князь [359] . Напротив, А. Я. Ефименко, И. И. Смирнов, Н. Е. Носов, А. И. Копанев, И. А. Исаев считают положение черносошного крестьянства принципиально отличным от положения частновладельческих крестьян, поскольку черносошные крестьяне были юридически свободны, независимы в своей хозяйственной и общественной жизни. Основа свободы черносошного крестьянства – свободная собственность на средства производства: землю и промысловые угодья, являвшиеся базой независимого индивидуального крестьянского хозяйства [360] .

359

См.: Чичерин Б. II. Опыты по истории русского права. М., 1858. С. 11, 90–92; Сергеевич В. И. Древности русского права. СПб., 1909. Т. 1. С. 251; СПб., 1911. Т. 3. С. 32; Греков Б, Д. Крестьяне на Руси с древнейших времен до XVII в. М., 1952. Кн. 1. С. 83; Юшков С, В. История государства и права СССР. М., 1960. Ч. 1. С. 216, 257; Черепнин Л. В. Образование Русского централизованного государства. М., 1960. С. 83.

360

См.: Ефименко А. Я. Исследования народной жизни. М., 1884. Вып. 1. С. 250; Смирнов И. И. Заметки о феодальной Руси// История СССР. 1962. № 2. С. 150–151; Носов II. К. О двух тенденциях развития феодального землевладения в Северо-Восточной Руси в XV–XVI вв. // Проблемы крестьянского землевладения и внутренней политики России. Дооктябрьский период. Л., 1972. С. 44–71; Копанев А. И. Крестьянство русского Севера в XVI в. Л… 1984. С. 230–231; Исаев И. А. История государства и права России. С. 115 118.

Действительно, за чернотяглым крестьянством по Судебнику 1497 г. было закреплено право обращения в суд в случае захвата «черных» земель феодалами (ст. 63). Однако свобода черносошного крестьянства ограничивалась сочетанием частновладельческих и общинных форм землевладения. Черносошные крестьяне пользовались землей как члены общин и могли распоряжаться своей землей лишь при условии выполнения всех общинных повинностей и несения «государева тягла».

Начавшаяся со второй половины XVI в. массовая раздача «черных» земель в поместья и вотчины привела к тому, что к середине XVII в. землевладение «черных» (государственных) волостей центральных уездов стало захватываться феодалами [361] . Жившие на них крестьяне постепенно превращались в крепостных. Что касается черносошных земель Севера, то, по данным А. И. Копанева, царское правительство не предпринимало в этих краях массовых земельных раздач, будучи само заинтересовано в сохранении налогов и повинностей черносошных крестьян, составлявших одну из основных статей бюджета страны.

361

См.: Штамм С. И. Правовое закрепление общественно-экономического строя // Развитие русского права в XV – первой половине XVII в. С. 64.

Частновладельческие крестьяне жили на землях духовных и светских землевладельцев, а также на дворцовых землях великого князя. В отличие от черносошных владельческие крестьяне уплачивали ренту и несли разного рода повинности непосредственно в пользу своего владельца. Большую часть крестьянства составляли так называемые старожильцы. Это крестьяне, «искони сидевшие» на данном участке земли, полученном ими еще от своих отцов, дедов, прадедов, и выполнявшие все феодальные повинности. Наряду с категорией крестьян-старожильцев все более увеличивается масса «новоприходцев», т. е. крестьян, переходящих от одного феодала к другому и селившихся у них на договорных началах.