История тайных обществ, союзов и орденов

Шустер Георг

Наблюдая звездное небо, жрецы интересовались, главным образом, астрологией. Каждый месяц, каждый день, даже каждый час, по их представлению, был под особым попечением могущественного бога — хранителя. На основании этого особого значения каждого дня и каждого часа астрологи умели предсказывать изменчивые судьбы, умели предрешать исход всякого предприятия. Искусство предсказаний, вся техника оракулов были разработаны до тонкостей. Стоит вспомнить лишь о фокусничестве египетских кудесников, то есть жрецов. В связи с этим стояли порожденные суеверием магия и волшебство, благодаря которым Египет уже в древности и вплоть до новейших времен славился как великая страна чудес. Ведь все эти великие обманщики и

мошенники XVIII века претендовали на то, что своим магическим чарам они научились в Египте.

За высшими сословиями следовали низшие. Сюда относились носители священных предметов, которые во время торжественных процессий носили художественные изображения богов и занимались практическим врачеванием. К ним примыкали многочисленные бальзамировщики, сторожа при священных животных, храмовые служители.

Для выполнения разнообразных обязанностей жрецам приходилось приобретать весьма сложные познания. И так как их могущество опиралось главным образом на чувство благоговения, внушаемое ими народу, на слепую народную веру в их святость, то именно для того, чтобы поддержать это мнение, жрецам приходилось подвергать себя некоторым лишениям, отказывать себе в некоторых жизненных наслаждениях. Им приходилось вести более святую, чистую жизнь, чем остальному народу. Они создавали для себя строгие законы относительно соблюдения чистоты, относительно еды и религиозных обрядов, соблюдали многочисленные посты и время от времени подвергали себя истязаниям; они имели право ввести в свой дом лишь одну жену, в то время как мирянину, наряду с первой женой, разрешалось иметь еще нескольких.

Вблизи обиталищ богов, вокруг главного храма каждой местности жило общество жрецов под главенством верховного жреца; совместная жизнь этого общества носила, надо думать, монастырский характер. Верховный жрец следил за точным выполнением форм культа, жертвоприношений, религиозных преданий и ритуала, развивал их и передавал преемникам. Должность жреца была наследственной. Способные и прилежные сыновья воспитывались в жреческих школах для будущей их роли носителей и учителей унаследованной премудрости, и вполне естественным является стремление жрецов увековечивать в своих семьях приобретения долгой, многотрудной жизни.

В то время как народная религия все более и более вырождалась в мрачное суеверие и внешнюю обрядность, в то время как колдовство и вера в злых духов, поклонение священным животным, пышные празднества и процессии, установленные молитвенные обряды, торжественные жертвоприношения и выполнение предписанного ритуала поглощали всю духовную жизнь набожного народа, — в это время жреческое сословие собирало в одно целое разрозненные элементы религиозных верований страны. Соединяя родственное, толкуя по — своему все неясное и неопределенное, оно создало мало — помалу религиозное учение, которое во всех своих деталях держалось в строгой тайне и передавалось лишь посвященному.

Этой таинственности содействовали, должно быть, и величественные храмы. Через обширные дворы, прохладные портики, великолепные залы богомольцы проходили в святая святых, в священный дом бога, через порог которого мог переступить лишь царь или верховный жрец. Так, путем сильных впечатлений, старались воздействовать на легко воспламенявшееся воображение, вызывать и поддерживать в наивном уме того, кто в почтительном молчании шествовал к уединенному, священному обиталищу божества, самое серьезное отношение к торжественной, благоговейной процессии. «Все это в общем носило отпечаток торжественной сосредоточенности трепетного предвкушения, жреческой тайны. Подготовляя настроение, возбуждая ожидания и почтительное изумление, с искусно рассчитанной постепенностью водили в мистический полумрак внутреннего святилища храма».

Всякое тайное учение предполагает

существование какого-нибудь тайного общества. Это относилось также и к египетским жрецам. У них, бесспорно, существовал тайный союз, об организации и формах которого, к сожалению, имеются лишь скудные известия. Все наши сведения по этому вопросу мы черпаем лишь из случайных замечаний тех греческих писателей, о которых мы упоминали выше. Они были посвящены в тайну учения, но им было предписано полное молчание по этому вопросу. Из их намеков можно заключить, что посвящение совершалось постепенно, подобно тому как жречество разделялось на различные разряды и классы. Домогавшийся посвящения должен был подвергнуться сложной церемонии: многозначительными символами непрестанно вызывали его на размышление, пока, наконец, он не достигал последней, высшей ступени премудрости.

Относительно сущности и содержания учения египтян мы также осведомлены весьма плохо. Таинственное содержание мистерий сводилось, вероятно, к религиозным и философским доктринам.

Жрецы, по — видимому, стремились прежде всего объединить отдельных местных богов, которые, как известно, символизировали различные силы природы, и привести их в определенную систему. К этому, как кажется, присоединилась затем вторая задача — определить космические или физические причины этих сил природы, понять общие законы жизни и, наконец, найти полное единство божественных духов, свести многочисленные образы богов к проявлениям одной божественной сущности.

Мы не ошибемся, если примем, что вся умозрительная работа египетских теологов склонялась к представлению единого бога, — догмат, который в своем роде не менее грандиозен, чем мысль о вечности гигантского сооружения — пирамиды. На это, без сомнения, намекает также и Плутарх в своем религиозно — философском сочинении «О Исиде и Осирисе», когда, по поводу египетской теологии и ее мистических учений, он рассказывает: только одно разумное существо руководит и управляет миром. Но кто желает получить ясное представление об этих вещах, как и вообще о египетских мистериях, тот должен предварительно посвятить себя изучению философии и сделать ее своей спутницей и наставницей. Притом, в эпоху высшего расцвета Фив, в пору наибольшего национального могущества и наивысшего блеска жречества «для все знающих было несомненно, что бог солнца был единственным истинным богом, который сам себя создал и которому, в действительности, одному только и поклонялись под видом всех бесчисленных божеств».

Ясно, что перед законченным представлением о единоличном Творце рушилось все искусственное здание мифологии. Поэтому, согласно достоверным, но неполным сообщениям Геродота и Плутарха, перед посвящаемыми в тайны египетских мистерий вскрывалась обманчивая оболочка мифов, и рационалистически разъяснялись космологические элементы, которые скрывались в пестром ряде народной религии. «В стенах Нильского храма, — пишет Иоганн Шерр во «Всеобщей истории литературы (Штутгарт, 1887), — человеческая мысль много тысячелетий назад с необычайною смелостью и энергией взялась разрешить великую загадку о смысле и цели человеческой жизни. И в умственной жизни западных стран и поныне слышится взмах крыльев теологического демона древнего Египта и философского гения древней Индии».

ГЛАВА ВТОРАЯ. ВАВИЛОНИЯ И АССИРИЯ

СТРАНА И ЛЮДИ ПО ЕВФРАТУ И ТИГРУ

С высоких гор Армении воды двух мощных рек, Евфрата и Тигра, низвергаются в необозримую низменность, простирающуюся к югу; они окружают знаменитое Междуречье (Месопотамию), образуют плодородные долины, изобилующие цветами и роскошной растительностью самой разнообразной и яркой окраски и, наконец, слив свои воды, устремляются к Персидскому заливу.