История тайных обществ, союзов и орденов
Шрифт:
На это мастер отвечал:
«Если вы хотите быть мастерским каменщиком, То соблюдайте хорошо тройное правило (Regel de tri). И если вам чего недостает в ремесле каменщика — тоИз многочисленных известных знаков приведем здесь лишь самые примечательные, прежде всего знаки приветствия. При последнем нужно было совершить правой рукой движение слева направо через грудь, затем правой рукой смять шляпу и помахать ею справа налево и потом снова надеть ее на голову. Саму шляпу надо было при этом взять так, чтобы указательный и средний пальцы легли поверх, большой палец и остальные — снизу ее края.
Далее мы слышим о целом ряде других знаков, не особенно бросавшихся в глаза, по которым узнавали друг друга члены различных корпораций. Так, между прочим, они схватывали правой рукой носовой платок и перекидывали его через левое плечо так, что он свешивался на спину. Во время общей попойки бокал проносили под подбородком в направлении слева направо. Когда странствующий собрат приходил в местность, где работали ремесленники, которых он мог считать принадлежащими к родственной корпорации, то для легитимации в качестве товарища по цеху ему стоило только сложить некоторые из их инструментов в виде угломера. Или же он ударял каким-либо инструментом или палкой по предметам, находившимся в работе, и говорил: «Это слабо или пусто!» Если при этом присутствовал член братства, то тот отвечал: «Это крепко!»
Члены лож были равноправны по отношению друг к другу. Мастером назывался тот сочлен, который по свободному выбору был призван председательствовать в ложе». Однако мастера и подмастерья имели свое особое рукопожатие. Подмастерья брали друг друга за правую руку и приложенными один к другому большими пальцами пожимали третью фалангу указательного пальца. Пожатие мастеров состояло в том, что они схватывали друг друга за правую руку и слегка надавливали четырьмя тесно сжатыми пальцами на третью фалангу указательного пальца. Кроме того, званию мастера был присвоен особый лозунг: «Maharyn»,который произносили пополам: в то время как спрашивающий шептал вопрошаемому слоги «Mafia»,тот отвечал ему слогом «Ryn».
Ни в этом, ни вообще в какой-либо части ритуала нельзя обнаружить следов высшей символики, глубоких мыслей, которые бы находили в ней эмблематическое изображение. Напротив, все обряды сплошь соответствовали низкому образовательному уровню и узкому кругозору английского ремесленного сословия того времени.
Если собрат хотел посетить чужую ложу, то он должен был постучать троекратно у входной двери, в короткие промежутки, два раза тихо и один раз сильно и подвергнуться затем подробному испытанию, порядок которого был предписан во всех деталях. На вопрос: «Вы каменщик?» — посетитель должен был ответить: «Да, я один из них». На дальнейший вопрос: «Как мне узнать?» — должен был последовать ответ: «По знакам и следам от моего приема в церковь, а оттуда в ад».
За этим следовал экзамен насчет способа его приема. Если он и на это давал точный ответ, то один из надзирателей говорил ему: «Божее благословение этой встрече, и тем почтенным мастерам, и тем почтенным подмастерьям, которые сохраняют ключи ложи, из которой Вы пришли; привет также Вам, почтенный собрат, в этом почтенном обществе».
Тогда посетитель произносил приветствие: «Почтеннейший мастер и почтенные подмастерья той ложи, откуда я явился, шлют Вам свои многочисленные поклоны».
Но испытание этим еще не было окончено; оно простиралось еще на правильные ответы по целому ряду вопросов, почерпнутых из быта ложи. Чужой собрат должен был в особенности указать на внешние признаки правильной и совершенной ложи, а также сообщить, где он был возведен в каменщики, где состоялось первое собрание ложи, сколько правил существует в архитектуре, какое место каменщики занимают при работе, сколько драгоценностей и свечей у ложи, существует ли у посетителя ложи ключ, каков он и где сохраняется, где находится ключ работающей ложи и т. д.
И лишь когда посетителю удавалось
КАЛАНДСКИЕ БРАТСТВА
Мы уже упоминали, что каждый светский цех заключал в себе также религиозный; все сообщества находились под покровительством какого-либо святого, все они имели собрания с религиозной целью и поддерживали с церквами и монастырями дружеские отношения.
Священство нередко тормозило развитие цехового строя или даже стремилось к его совершенному уничтожению. Однако во всех церковных запретах этого рода исключались те цехи, которые были созданы в честь святых, для пользы бедных и церкви. Таким образом и произошло, что уже в первые времена развития братств один особый союз отделился от сообществ, служивших исключительно светским целям, и образовал религиозное или благочестивое братство, которое, однако, имело некоторые точки соприкосновения со светскими.
В XIV-XV вв. число духовных братств уже так возросло, что едва можно было найти церковь, к которой бы не принадлежало одно или несколько из них. В Кельне тогда насчитывали 80 таких духовных корпораций. В Гамбурге — более 100, в Любеке — 70.
Некоторые из этих корпораций сохранялись в течение столетий, но большинство из них, после короткого промежутка, бесследно исчезало. От большинства сохранились только имена и незначительные заметки. Только относительно самого небольшого количества их до нас дошли подробные сведения, изложенные в уставах и цеховых книгах, в которых, кроме имен умерших и живых сочленов, содержатся еще подробные отчеты о внутренних делах обществ.
К религиозным братствам приходится свести, кроме легендарного «круглого стола короля Артура», старинные и придворные ордена, как-то: «Любящее Братство Ордена Подвязки», «орден Слона» и другие. Они «первоначально были не простыми учреждениями для награждения знаками царского благоволения и заслуг перед обществом», но братствами, члены которых клятвенно принимали на себя серьезные нравственные обязательства. Собрания (капитулы) этих орденов держались в тайне. В них председательствовал гроссмейстер, должность которого государи оставляли обыкновенно за собой.
Особенно интересен Лебединый орден («Общество наших любезных дам — Лебедь»), который был основан курфюрстом Фридрихом II Бранденбургским в 1440 г., имел свой центральный пункт в Ансбахе и в
Мариинском монастыре на одной горе близ Брандербурга и справедливо обозначается как «братство и круглый стол» государя. Согласно уставу ордена, его члены были призваны содействовать исцелению многочисленных пороков того времени и смягчению дурных нравов. Посвященный Деве Марии, он должен был также служить для поддержки сочленов в случае обнищания и для защиты их от оскорблений чести. Членам был гарантирован конвой во всех их поездках к капитулу ордена. Символом ордена служил лебедь, который, как известно, играет значительную роль в греческой и германской мифологии и пользуется славой предсказателя, особенно же предвещателя смерти. Его белое оперение было эмблемой чистоты сердца, его образ должен напоминать о тщете всего земного. Для этой цели и в качестве средства для внешнего распознания братья ордена носили Juwele(лебедя), под изображением Марии, окруженного венцом из лучей, причем этот знак висел на цепи, звенья которой представляли сердце, заключенное в клещи. Само изображение лебедя было обвито белым Dwele(полотном), которое указывало на чистоту рук, а с Dweleна цепочках свешивались колокольчики, которые символизировали бдительность и готовность к свершению добрых дел. Главами ордена были гроссмейстер и шафферы (экономы).
Орден распался во время реформации. Но высокую идею, нашедшую себе выражение в нем, вновь оживил романтический король Фридрих Вильгельм IV Прусский, возобновив 24 декабря 1843 г. орден в виде «общества, в которое вступают добровольно, чтобы деятельно посвятить себя одной его целей», а именно смягчению физического и нравственного страдания, «из которого (общества), однако, можно выйти без бесчестия, если не чувствуешь больше призвания отдаваться этой деятельности. Мужчины и женщины, без различия сословия и исповедания, могут быть в него приняты, если они готовы подчиниться обязанностям, налагаемым на них этим обществом». Однако возобновленный орден не имел практического значения.