История третья. В которую кто-то верит, а кто-то нет
Шрифт:
– Витамины! Между прочим помогает. Это вам.
– сказал я и положил морковь на приборную панель.
Водитель закашлялся. Я хотел было стукнуть его по спине, но внезапно закашлялся сам. Потом я устроился поудобней и начал говорить. Я рассказал водителю о пирушке, о славной посиделке с Алией, о том, что сейчас я возвращаюсь домой и не смотря на то, что по моим подсчетам сегодня я выпил довольно много, чувствую себя как говорится, ни в одном глазу. Еще я рассказал о своем сновидении, а потом задал вопрос с целью получить разъяснение и узреть в нем истину.
Слушая меня, водитель сосредоточенно смотрел перед собой, молчал, пару раз с шумом
Я пребывал в веселом расположении духа. Что там говорила Алия? Покуражиться? Кураж, кураж... Бравада, взбалмошенность, лихачество. Точно. Так оно и есть. Ни о каком опьянении не могло быть и речи. Я не мычал, четко выговаривал каждое слово, ясно видел все, что представало перед моими глазами и готов был бросить вызов всему миру, сомневающемуся в твердости моей походки.
Я был рад вернуться домой. Поэтому я попросил водителя проехать немного вперед, свернуть направо и остановиться у здания пивзавода, в аккурат напротив одиноко светящегося окошка, за которым, круглые сутки можно было приобрести настоящее пиво под названием ,,Гофман,, . Мне в самом деле хотелось пива. Дело в том, что пиво, сваренное в зимнюю пору разительно отличается от приготовленого летом. Как мне объяснили сведущие люди, а точнее, главный инженер этого завода, разница обусловлена меньшим спросом, поэтому зимой пивовары соблюдают истинные сроки всех технологических циклов. Летом же, наоборот. Спрос на пенный напиток велик, следовательно и циклы производства ускореные. Так это или нет, я не знаю. Но верить в это хочется.
Расплачиваясь с водителем я еще раз спросил, сможет ли он растолковать мой сон. В ответ, включив верхний свет водитель принял у меня деньги, поднес их к лицу, внимательно рассмотрел, пересчитал и засунул во внутренний карман куртки. Я насупился и открыл дверь.
– Эх ты - сказал я.
– Знаешь, а молчишь.
Он промолчал и как только я захлопнул дверь, рванул с места. Я посмотрел ему вслед, а потом направился к окошку. Рядом с ним никого не было. Костяшками пальцев я стукнул в запотевшее изнутри стекло. Окошко распахнулось. Тотчас на меня дохнуло теплотой, послышалась громкая музыка и вокруг заклубился пар.
– Слушаю вас - послышался веселый женский голос.
Я прищурился на моложавую продавщицу и поздоровался. Она приветливо улыбнулась и поздоровалась в ответ. Я смотрел на нее не отрываясь. Моложавая женщина тоже смотрела на меня. Мало-помалу с ее лица исчезла улыбка, а взгляд стал выжидающим:
– Слушаю вас, говорите.
– Вы очень красивы.
– сказал я.
Она изумилась а потом неожиданно хохотнула:
– Да ну?
– Правда.
Женщина смерила меня взглядом:
– Сколько налить? Говори быстрей, холодно.
– Выходит я не то сказал. Извините.
Окошко захлопнулось. Я повернулся спиной, сделал несколько шагов и остановился. Пошарив по карманам, я нащупал то, что искал и вынул пачку сигарет. Прикурив, я посмотрел по сторонам а потом сделал еще несколько шагов и повернулся лицом к приземистому строению в один этаж, то ли дому, то ли флигелю, видневшемуся вдали. Длинный ряд окошек темнел неосвещеными провалами. Лишь одно из них, расположенное точно посередине,
– Эй! Чего застыл? Замерз что-ли?
Я повернулся лицом к окошку и глубоко затянулся.
– Так будешь брать или нет?
Я затянулся в последний раз, швырнул окурок и вновь сощурясь, неторопливо подошел к окошку. Оно располагалось на уровне моей груди. Пол в помещении был выше уровня земли, поэтому женщина смотрела на меня сверху-вниз расставив руки в стороны и опираясь ими о стойку. Я сказал, глядя ей прямо в глаза:
– Дело в том, что я живу неподалеку. И нередко прохожу мимо. Вы очень красивы. Я понял это сразу, как только впервые вас увидел. И сейчас я подошел только для того, чтобы вам об этом сказать. Мне хочется, чтобы вы об этом знали. Вы красивы. Знайте пожалуйста. Очень красивы. Я долго не решался к вам подойти. Но до конца года осталось всего ничего и мне было бы очень грустно в уходящем году не скажи я вам об этом. Поверьте. Для меня очень важно, что бы вы меня услышали. Это все что мне сейчас нужно.
Лицо женщины исказила злоба.
– Чего только это пьянь не выдумает, лишь бы налили.
Я опешил:
– У меня есть деньги. Хватит и на пиво и не только. Это чтобы вы понимали, я пришел не для того, чтобы выклянчить стаканчик.
Я вынул смятые купюры:
– Видите?
Теперь женщина смотрела с недоумением. Было похоже, она никак не могла взять в толк, что собственно говоря происходит. Глядя на нее я думал точно таким же образом. Но вида не подавал. Женщина поправила волосы, потом натянуто улыбнулась:
– А-а ты...вы...у меня покупали?
– Бывало.
– Но я вас...тебя не помню.
– Неудивительно. Вы ни разу на меня не глянули.
– Нет...ну...постояных покупателей-то я всех знаю.
– Может быть. Впрочем, мне нет до них никакого дела. Сегодня удивительный вечер. Я сказал вам то, что хотел сказать. И сейчас глядя на вас нисколько не сожалею об этом. Скажу больше. Я не думаю будто совершаю глупость. Говоря, вы красивы, я подразумеваю правду. Можете мне не верить, но вот что я вам скажу. Во-первых мы незнакомы. Во-вторых мне не нужно от вас ничего, ни взаймы, ни на халяву. В-третьих, сейчас я уйду, но с вами останется правда а эта правда беспристрастна. Приятной вам ночи.
Я повернулся к ней спиной. Едва я шагнул, женщина сказала:
– Тут всякие ходят. Иной раз, такое наговорят...
Я обернулся:
– Вы прикройте окошко а то в самом деле холодно.
Продавщица поддалась назад, прикрыла окошко, но не до конца. Она повернулась и я услышал как она приглушенно стала говорить. Было похоже, в помещении был кто-то еще. Сквозь музыку разобрать слова было трудно, впрочем я не прислушивался. Я решил, будь что будет. Сквозь стекло, покрытое изнутри влагой я видел лишь очертания женщины. Она стояла вполоборота ко мне. Я нагнулся и набрал пригорошню снега. Он был холодным как лед. Я поднес ладонь ко рту и подышал на снег. Потом я отряхнул руки и полез в карман. В пачке остались две сигареты. Я наморщил лоб. Пока я размышлял, выкурить мне сигарету или нет, отворилась дверь, расположенная справа от окошка. В проеме я увидел женщину в пуховике наброшенном на плечи. Эта была та самая продавщица с которой я разговарил. Я узнал ее сразу. Ухватив руками полы пуховика крес-накрест, она поежилась и как бы плотнее в него втиснулась.