История Украины с древнейших времен до наших дней

Семененко Валерий Иванович

Нэп — новая экономическая политика (данное выражение впервые использовано в мае 4921 года, в народе нередко расшифровывалось как «новая эксплуатация пролетариата»), имеет следующие временные рамки: 12 августа 1921 — 29 июня 1927 года. Первая дата — решение Совета труда и обороны о переводе трестов на хозяйственный и коммерческий расчет, а вторая — превращение хозрасчета, согласно постановлению Центрального исполнительного комитета и Совнаркома СССР, в административный. Между тем В. Ленин полагал, что нэп может продолжаться до 1931–1941 годов, а Н. Осинский (Оболенский) отводил еще больший срок — до 1946 года.

Но Советская Украина 1921 года не испытала воздействия нэпа, и не только

потому, что весь год действовала продразверстка, но также из-за отсутствия частнопредпринимательских структур. Только 26 июля 1922 года ВУЦИК законодательно закрепил право частной собственности на имущество фабрично-заводских, торговых и других предприятий. Пока же с мая 1921 года для выколачивания продразверстки использовались воинские части, на местах кое-где возрождалась практика взятия заложников при непоставках продовольствия (по 15–25 крестьян на волость). Не довелось лишь реализовать идею В. Ленина о размещении в Украине 500 тысяч оголодавших призывников из Поволжья, где свирепствовал голод, чтобы с их помощью увеличить изъятие хлебных запасов. Ситуация выглядела столь напряженной, что даже Л. Троцкий отказался от поста наркома продовольствия УССР, хотя на него и делалась крупная ставка как на организатора трудармий.

Между тем положение в пяти южных губерниях Украины, где весной — летом практически не было осадков, становилось трагическим. Сбор хлебов здесь не превышал 80 килограммов на душу населения. Хлеба республике явно не хватало, чтобы кормить миллионную армию, города и поселки, выполнять продразверстку и поставлять зерно в центры России, а также в голодающее Поволжье. Только за январь— апрель 1921 года из УССР было вывезено 1 млрд 635 млн пудов зерновых, в том числе из губерний, где летом начинался массовый голод. Тем не менее летом вывозили по 500 вагонов продовольствия ежесуточно, а осенью — по 2100. Даже соль в сельской местности продавалась только в обмен на хлеб. Из 20 тысяч тонн мяса, которое заготавливали ежемесячно в России, Белоруссии и Украине половину давала УССР. Только в конце декабря 1921 года руководство РКП(б) и КП(б)У признало факт голода в Украине, до этого речь шла только о недороде. В результате такого отношения в июне 1922 года число голодающих, по официальным данным санитарно-эпидемиологической службы Украины, превысило 3,7 миллиона. В Запорожской губернии от голода и болезней умерло три четверти населения, она лишилась 98,7 % поголовья свиней, 88,9 % коров, 83,4 % лошадей, 82,3 % овец. Население голодающих регионов употребляло в пищу мясо собак, крыс, кошек, белую глину, кожаную обувь, мясо павших животных, побеги тростника, различные суррогаты еды.

Урожай 1922 года оказался значительно лучшим, но Украину обязали вывозить хлеб за рубеж, поэтому голод на юге продолжался до второй половины 1923 года. С марта 1922 по июнь 1923 года советская Украина получала продовольственную помощь от международных организаций и ряда стран, в том числе США. Огромную работу по спасению от голодной смерти семи миллионов жителей провел Ф. Нансен, который в качестве комиссара Международного Красного Креста прибыл в Украину. Для закупок продовольствия он выделил денежную часть полученной им Нобелевской премии. И все же жертвами голода в Украине за 1921–1923 годы стали полтора миллиона граждан.

В мае 1921 года Всеукраинское партийное совещание признало, что новую экономическую политику придется вводить, хотя это и нужно рассматривать как очередное поражение РКП(б), «крестьянский Брест». В противном случае пришлось бы вести войну с селом, опираясь на хилый и малочисленный пролетариат.

Необходимость нэпа следовала, как справедливо заметил Л. Троцкий в апреле 1923 года, после провала надежд на

ускорение темпов мировой революции. Ведь 6 ноября 1920 года В. Ленин твердо заявил, что «в одной стране совершить социалистическую революцию невозможно».

Начиная с поздней осени 1921 года, в Украине шел процесс массовой сдачи в аренду кооперативам, бывшим владельцам и другим юридическим лицам ряда мелких и средних предприятий (в частную собственность они передавались неохотнее). Заявления бывших владельцев о возвращении им национализированных предприятий поступали в президиум Украинского совета народного хозяйства до конца 1927 года, но в большинстве случаев отклонялись, потому что государству аренда была выгоднее. К тому же, чтобы владеть частным предприятием с числом работников более ста, требовалась санкция Совнаркома. В аренду же, как правило, отдавали те объекты, которые или развалились, или работали из рук вон плохо. По совету идеолога партии Н. И. Бухарина государство предварительно вывозило из таких предприятий сырье, исправное оборудование. Срок аренды, обставленный рядом жестких условий, не превышал пяти лет.

За несколько месяцев в распоряжение новых хозяев перешло более шести тысяч экономических объектов. Их получили в аренду в основном те, кто подпольно торговали в 1918–1921 годах и теперь нуждались в «отмывке», легализации накопленного капитала. Хотя ежегодная арендная плата в госбюджет к середине 20-х годов составила 3,2 миллиона рублей, государство ни в чем не помогало арендаторам, зачастую требуя от них слишком многое. Больше всего арендуемых предприятий было в мукомольной и пищевой индустрии, т. е. в отраслях с быстрым оборотом капитала. И все же: там, где у арендатора трудилось 30 рабочих, у частника — 17, но с большей производительностью.

На местах наблюдалось массовое недовольство системой нэпа, потому что за годы гражданской войны у миллионов граждан, у руководства правящей партии выработалась стойкая привычка к планово-распределительным методам хозяйства. Учитывая, что Октябрьский переворот совершился под лозунгом социального равенства, имущественное расслоение при нэпе приводило одних в негодование, других — к разочарованию, ненавистной становилась даже терминология, допускавшая существование типично капиталистических понятий.

Когда в Донбассе с августа 1921 года по решению Совнаркома начали сдавать в аренду мелкие шахты, значительная часть из них по инициативе низовых партийных работников или шахтеров была затоплена. Хотя из-за голода шахтеры массами уходили из Донбасса, перспектива работать на частника-арендатора оказалась страшнее недоедания. Только прибывшая правительственная комиссия во главе с И. Т. Смилгой смогла ускорить переход к арендным отношениям, применив метод «кнута и пряника». Но уже к началу 1924 года в Донбассе не осталось ни одной арендной шахты. Причины такого явления оказались типичными: непомерные налоги и придирки фининспекторов, требования властей достичь в кратчайшие сроки максимальной прибыльности, чиновничья волокита. Несмотря на спад добычи угля, в марте 1922 года московское Политбюро не поддержало просьбу пленума ЦК КП(б)У о выделении Донбассу оборотных средств и кредита для закупки техники за рубежом.

Своего пика развитие частноторгового оборота и предпринимательства достигло в 1923/1924 хозяйственном году (43,1 процента общегосударственного уровня), но вытеснение частника и арендатора в УССР шло быстрее, чем в целом по Советскому Союзу. Оказалось, что само существование частных и арендных предприятий носило несколько искусственный характер. Они действовали, как отметил Малый ВУЦИК (а Наркомат юстиции это подтвердил), еще в 1923 году, на правах, условно предоставленных большевистской властью.