История Украины. Научно-популярные очерки

Коллектив авторов

2003 г. прошел под знаком приближающихся президентских выборов. Одной из главных тем политических дискуссий, часто весьма двусмысленных, был вопрос о возможности выдвижения Л. Кучмы президентом на третий срок. Было вынесено даже постановление Конституционного суда, допускающее такую возможность: по Конституции 1996 г. президентом можно избираться только дважды, однако поскольку Л. Кучма первый раз был избран до принятия Конституции, он якобы имел возможность выдвинуть свою кандидатуру на «второй срок»…

Эти дискуссии вызвали не только бурное возмущение политических сил, выступавших конкурентами партии власти, но и явное недовольство практически во всех слоях общества и однозначно негативную реакцию за пределами Украины. В феврале 2004 г. президент нашел в себе силы публично отказаться от соблазнительной, но весьма сомнительной и по большому счету рискованной затеи. Впрочем, в это время уже более полугода активно разыгрывался другой вариант, получивший название «конституционной реформы». Леонид Кучма,

в течение почти десяти лет добивавшийся максимальной концентрации власти в руках президента, вдруг превратился в радетеля парламентаризма. Внешне все выглядело очень благопристойно: предложения Л. Кучмы сводились к тому, чтобы усилить роль парламента как органа представительской демократии и правительства как органа исполнительной власти. Центральной фигурой исполнительной власти становился премьер-министр, назначаемый и утверждаемый парламентом. Одновременно возрастала роль органов местного самоуправления в решении региональных проблем. Большинство аналитиков сходились во мнении, что Л. Кучма в таком варианте надеялся стать премьер-министром и сохранить власть при ослабленном и контролируемом президенте. Разумеется, в не меньшей степени речь шла о том, чтобы нейтрализовать возможную победу В. Ющенко на грядущих президентских выборах, которая выглядела очень вероятной.

Было разработано несколько проектов изменений в Конституции, превращающих Украину в парламентско-президентскую республику, отличались они друг от друга в основном в деталях, а также в том, когда проводить следующие президентские и парламентские выборы и кто будет выбирать президента — парламент или народ. Президент усиленно лоббировал законопроект в авторстве В. Медведчука и П. Симоненко. Социалисты отстаивали свой вариант. Оппозиция отказывалась принимать участие в «конституционной реформе», указывая на то, что речь идет не столько о смене формы правления, сколько о перераспределении функций внутри существующей власти.

Апофеозом конституционных баталий стало голосование пропрезидентского проекта 6 апреля 2004 г. Президентская администрация организовала мощнейший нажим на депутатов, стараясь добиться необходимых 300 голосов. Поскольку пропрезидентских фракций явно не хватало, объектом прессинга стали депутаты-мажоритарники — на них давили не слишком разнообразными способами: от прямого подкупа до угроз. В день голосования в сессионный зал Верховной Рады были вызваны все депутаты, на которых мог рассчитывать президент. Привезли даже тех, кто находился в больнице. Результат голосования был драматическим: за вариант конституционной реформы, устраивающий президента, проголосовали 294 депутата. Не хватило шести голосов — как оказалось, их придержали именно те депутаты, которые принадлежали к президентскому большинству. Провал конституционной реформы сигнализировал не только рост влияния политических сил, противостоящих действующему президенту, но и разброд в киевском клане, где В. Медведчук все более выглядел узурпатором, и явное нежелание части политического истеблишмента и бюрократии поддерживать Л. Кучму. Политическая борьба вступала в новую фазу, связанную с выборами нового президента, которая нашла свое завершение в событиях, названных «оранжевой революцией».

Внешняя политика: прыжки в ширину

Рубеж 1990-х-2000-х гг. стал поистине драматичным периодом во всей истории внешней политики Украины периода независимости. Потерпев неудачу с «виртуальной европеизацией», украинское высшее политическое руководство обратило свои взоры к северному соседу, однако здесь, в отличие от периода правления Б. Ельцина набирал силу все более прагматический курс, связанный с попытками восстановить политическое доминирование России на постсоветском пространстве и здесь попытки «виртуального воссоединения» нередко сопровождались вполне реальными мерами. Одновременно продолжалась евроатлантическая риторика украинских верхов, связанная с реальным или имитируемым желанием трансформировать партнерские отношения с НАТО в нечто более существенное. Все это сопровождалось спорадическими конфликтами с ближайшими соседями — с Румынией по поводу острова Змеиный и канала Дунай — Черное море, Россией — по поводу акватории Азовского моря и Керченского пролива.

Отношения с Россией формально имели статус стратегического партнерства. Однако они представляли собой нечто гораздо большее. Прежде всего, их характер и направленность в немалой степени определялись взаимодействием между кланово-олигархическими структурами обеих стран, в первую очередь теми, что имели отношение к рынку энергоносителей. Заметим, что это взаимодействие было взаимно выгодным, поскольку приносило огромные барыши обеим сторонам — украинским рантье за счет перепродажи энергоносителей и «национальных особенностей» экономики, российским — за счет сказочно дешевого транзита в Европу, скрытого присутствия на украинском энергорынке и дележа прибылей с украинскими коллегами. И в России, и в Украине финансово-промышленные группы не могли существовать без тесного слияния с государственной бюрократией (правда, характер этого слияния существенно отличался) — поэтому отношения между государствами были и отношениями между кланами. Кроме того, на характер украино-российских отношений значительное влияние оказывало

наличие огромного русского и русскоязычного «меньшинства» в Украине, расположенного компактно в восточных и юго-восточных регионах страны. Эти регионы поддерживали тесные экономические и культурные связи с Россией, не говоря уже о культурно-духовной близости (реальной и воображаемой).

Украино-российские отношения в конце 1990-х — начале 2000-х гг. несмотря на очевидную тенденцию к сближению на президентском уровне (ни с кем из иностранных лидеров Л. Кучма не встречался так часто, как с президентом В. Путиным — только в 2000–2002 гг. они встречались 18 раз [549] ) все время омрачались действиями и событиями, которые внешне не имели связи с намерениями высшего политического руководства, однако вряд ли могли происходить без его ведома. Наиболее запоминающимися событиями из «экономической» серии стали ограничения на импорт украинских товаров в Россию, в частности на продукцию сахарной и спиртовой промышленности, на металлоизделия (трубы).

549

Puglisi R. Clashing Agendas? Economic Interests, Elite Coalitions and Prospects for Co-Operation between Russia and Ukraine // Europe-Asia Studies. Vol.55. № 6, 2003. P. 840.

Из серии «политической» наиболее резонансной стал кризис, связанный с островом Тузла в Керченском проливе, тянувшийся с сентября до ноября 2003 г. Летом 2003 г. российская сторона развернула интенсивные строительные работы в Керченском проливе по возведению дамбы, которая должна была соединить Таманский полуостров с «песчаной косой Тузла». В сентябре 2003 г. представитель пограничной службы Российской Федерации выступил с заявлением о намерении поставить на «косе Тузла» пограничную заставу, когда дамба достигнет этой территории. МИД Украины 30 сентября выступил с заявлением о принадлежности острова Тузла Украине. В сказочно короткий срок на острове была возведена застава пограничных войск Украины. Дальнейшие взаимные действия дипломатов и политиков превратились в своего рода политический детектив, в то время как в обоих государствах бушевала псевдопатриотическая истерия, раздуваемая политиками. В итоге строительство дамбы было приостановлено, воинственные заявления политиков с обеих сторон затихли и начались затяжные переговоры по акватории Азовского моря.

Своего рода стимулятором для сближения с Россией стала «евроизоляция» Л. Кучмы, начавшаяся в период «кассетного скандала» и усилившаяся в связи с международным скандалом по поводу якобы имевшей место продажи радарных систем «Кольчуга» Ираку. Именно Россия выступила с осуждением заявлений Совета Европы по поводу «дела Гонгадзе», назвав их покушением на суверенитет Украины.

Наиболее знаковым событием для украино-российских отношений начала 2000-х гг. стало подписание в сентябре 2003 г. в Ялте соглашения о Едином экономическом пространстве (ЕЭП) с Россией, Беларусью и Казахстаном (интересно, что история с «косой Тузла» началась немедленно после подписания этого соглашения). Соглашение в перспективе действительно сулило серьезные экономические выгоды, связанные с низкими таможенными барьерами, зонами свободной торговли и дешевыми энергоносителями. В то же время украинские политики небезосновательно усматривали в нем намерения России восстановить своего рода былой «единый народнохозяйственный комплекс», в котором она в силу естественных причин, была обречена на доминирующую роль. На это особо нажимала оппозиция, называвшая ЕЭП путем к утрате суверенитета (В. Ющенко). Именно поэтому Украина сосредоточилась лишь на одном компоненте ЕЭП как наиболее приемлемом варианте, а именно, на создании зоны свободной торговли. В апреле 2004 г. Верховная Рада первой из стран-участниц ратифицировала соглашение о ЕЭП с одной оговоркой — оно не должно было противоречить Конституции Украины. Эта формулировка открывала безграничные возможности для дальнейших дебатов и соответствующих обращений в Конституционный суд, не говоря уже о том, что начало президентской кампании заставило политиков, даже сторонников ЕЭП, быть крайне разборчивыми в своих суждениях относительно экономического суверенитета Украины.

Год подписания соглашения по ЕЭП был объявлен годом России в Украине — помимо серии культурных мероприятий, обычных для такого рода акций, он ознаменовался несколько курьезным эпизодом осени 2003 г., связанным с предложением российской стороны о пересмотре содержания школьных программ по истории, поскольку, по мнению российской стороны, украинские учебники по истории содержали ряд интерпретаций и утверждений, которые способствовали формированию негативного образа россиян и России (эти утверждения имели основания, так же как и претензии украинских историков относительно «украинских тем» в российских учебниках). Довольно стандартное предложение, отвечающее, кстати, стандартной европейской практике взаимных договоренностей, вызвало нестандартную реакцию — часть национальной интеллигенции восприняла это как попытку вмешательства России во внутренние дела Украины, как желание диктовать свою волю в переписывании истории. Был далее организован сбор подписей под воззванием к руководству страны прекратить какие-либо переговоры на эту тему (собственно, переговоров и не было).