История великих путешествий. Том 2. Мореплаватели XVIII века
Шрифт:
На обратном пути англичанам удалось увидеть знаменитых птиц «леутце», ловивших рыбу для своего хозяина. Эти птицы из семейства бакланов были так хорошо выдрессированы, что не требовалось привязывать им к шее веревку или надевать кольцо, чтобы они не поедали часть добычи.
«В каждой джонке или на плоту имелось по десять, двенадцать птиц, мгновенно нырявших по знаку хозяина. Мы с изумлением смотрели, как они хватали огромных рыб и приносили их в клюве».
Макартни рассказывает о любопытном способе охоты на диких уток и на другую водоплавающую дичь. Пустые кувшины и тыквенные бутыли оставляют в течение нескольких дней плавать на воде, чтобы птицы успели привыкнуть к их виду. Затем человек входит в воду, надевает себе на голову один из этих сосудов, медленно приближается к дичи и, схватив ее за лапы, душит под водой; он продолжает бесшумную охоту до тех пор, пока не наполнит захваченный с собой
Макартни побывал в Кантоне, затем в Макао (Аомынь) и пустился в обратный путь в Англию. На событиях этого плавания останавливаться не будем.
Перенесемся теперь в другую часть Азии, так называемую Переднюю Азию. Прежде всего упомянем о путешествии Вольнея.
Все знают, по крайней мере понаслышке, его книгу «Руины». Описание путешествия в Египет и в Сирию представляет еще больший интерес. В нем нет никаких пышных фраз; это произведение, написанное простым, ясным языком, изобилующее фактами, является одним из лучших и наиболее поучительных в своем роде. Участники египетской кампании [203] , говорят, нашли в нем ценные указания, а также точное описание климата и естественных богатств страны и нравов жителей.
[203]Имеется в виду поход Наполеона Бонапарта в Египет (1798 — 1799).
Вольней тщательно подготовился к путешествию. Он относился к нему очень серьезно и хотел, чтобы его исход как можно меньше зависел от случайностей. Едва прибыв в Сирию, он понял, что не сможет близко ознакомиться с повседневной жизнью народа, если не изучит язык и не займется сам сбором всякого рода сведений. Поэтому он поселился в монастыре Мар-Ханна в Ливанских горах, чтобы выучить арабский язык.
Впоследствии, желая получить представление о том, какой образ жизни ведут кочевые племена аравийских пустынь, он подружился с одним шейхом, научился владеть копьем, целыми днями не слезать с лошади и смог сопровождать бедуинов в их странствиях по пустыне. Благодаря хорошим отношениям с этими племенами он имел возможность посетить развалины Пальмиры и Баальбека, мертвых городов, до того известных только по названию.
«Его стиль, — пишет Сент-Бёв [204] о Вольнее, — лишенный всяких преувеличений и вычурности, отличается замечательной точностью и исключительной строгостью. Когда Вольней рассказывает о свойствах почвы Египта и ее отличии от почвы африканских пустынь, описывает „эту черную, жирную, легкую землю", которую приносит Нил; когда он рассказывает о горячих ветрах пустыни, их сухом жаре, „напоминающем жар, исходящий из печи в момент вынимания из нее хлебов"; о тревожном состоянии воздуха, как только задуют эти ветры, воздуха „не туманного, а какого-то пыльного и серого, поистине полного мельчайших частиц песка, не оседающих и проникающих повсюду"; о солнце, „превращающемся в багровый диск", — во всех этих описаниях, дающих одновременно и общую картину, и отдельные подробности, он достигает подлинной красоты — если это слово применимо по отношению к скупым строкам — красоты осязаемой, в какой-то мере врачующей, напоминающей слог Гиппократа [205] в его „Трактате о воздухе, воде и земле"».
[204]Сент-Бёв Шарль Огюстен (1804 — 1869) — известный французский литературовед и поэт.
[205]Гиппократ (ок. 460 — 377 гт. до н. э.) — выдающийся врач Древней Греции. Много путешествовал.
Хотя Вольней не совершил никаких географических открытий, которые могли бы прославить его имя, следует все же считать его одним из первых путешественников, сознававших важность задач, которые перед ними стояли. Он пытался воспроизвести «подлинную» картину посещенных им мест, а это уже немалая заслуга для эпохи, когда все исследователи не упускали случая приукрасить свои рассказы, нисколько не думая о лежавшей на них ответственности.
Аббат Бартелеми опубликовал в 1788 году «Путешествие юного Анахарсиса»; благодаря своему общественному положению и научным заслугам он вызвал у современников интерес к Греции и окружающим ее странам. Его влиянием, очевидно, объясняется склонность к занятиям историей и археологией, пробудившаяся у Шуазель-Гуффье.
Назначенный французским послом в Константинополе, Шуазель-Гуффье дал себе слово использовать свободное от исполнения служебных обязанностей время для путешествий с целью изучения археологических
Впрочем, надо полагать, что Шуазель-Гуффье сознавал свою недостаточную осведомленность, так как привлек к работе серьезных ученых и знатоков искусства: аббата Бартелеми, эллиниста д'Анс де Вилуазона, поэта Делиля, скульптора Фовеля и художника Касса, составивших известный труд — «Живописное путешествие по Греции». Самому Шуазелю-Гуффье при издании этого труда принадлежала лишь роль мецената.
Шуазель-Гуффье пригласил в качестве личного секретаря аббата Жана-Батиста Лешевалье, прекрасно владевшего древнегреческим языком. Тот побывал в Лондоне, где задержался по делам Шуазеля-Гуффье довольно надолго и успел изучить английский язык, затем направился в Италию и, серьезно заболев там, прожил семь месяцев в Венеции. Лишь после этого он попал в Константинополь.
Исследования Лешевалье относились главным образом к тому району, где когда-то находилась Троя. Глубокий знаток «Илиады», Лешевалье принялся разыскивать и, по его мнению, нашел все места, упоминаемые в поэме Гомера. Это кропотливое историко-географическое исследование сразу же по выходе в свет вызвало многочисленные возражения. Некоторые, например Брайянт, считали открытия Лешевалье фантастическими по той простой причине, что Троя и тем более Десятилетняя война существовали лишь в воображении того, кто их воспел. Ряд других ученых, главным образом англичане, соглашались с выводами французского археолога. Весь этот спор представлялся давно исчерпанным, но недавние открытия Шлимана [206] снова придали ему злободневный характер.
[206]Шлиман Генрих (1822-1890) — немецкий археолог-любитель. Произведенные им в 1870 — 1886 годах раскопки в Греции и Малой Азии подтвердили реальность событий, положенных в основу древнегреческого эпоса «Илиада». Шлиман добыл множество предметов материальной культуры, однако повредил при этом целостность археологического памятника, что затруднило впоследствии работу профессионалов.
Биография Гийома-Антуана Оливье, объездившего много восточных стран, очень интересна. Бертье де Совиньи привлек его к изданию статистического сборника, посвященного Парижскому округу. Начало революции лишило Оливье и покровителя, и платы за выполненную им работу. Стремясь использовать свои познания в области естественноисторических наук где-нибудь вдали от Парижа, он получил от министра Ролана назначение в отдаленные, малоизвестные районы Оттоманской империи. Помощником ему дали ученого-естествоиспытателя Брюгьера.
Выехав в конце 1792 года из Парижа, оба ученых провели четыре месяца в Марселе в ожидании, пока подвернется возможность уехать, и лишь к концу мая следующего года прибыли в Константинополь. У них имелись письма, касавшиеся порученной им задачи, к послу Семонвилю. Но тот оказался отозванным. Его преемник, Сент-Круа, не имел никакого понятия об их путешествии. Чем заняться, пока придут из Парижа запрошенные Сент-Круа инструкции?
Оливье и Брюгьер не хотели попусту терять время. Они решили посетить берега Малой Азии, некоторые острова Греческого архипелага и Египет. Так как у французского посла имелось достаточно причин предоставить в их распоряжение лишь очень небольшую сумму денег, а собственные средства путешественников были весьма ограниченны, они смогли только бегло осмотреть эти интересные страны.
По возвращении ученые застали в Константинополе нового посла, Вернинака, имевшего предписание отправить их в Персию. Там они должны были приложить все усилия, чтобы расположить правительство в пользу Франции и побудить его, если возможно, объявить войну России.
В то время Персия находилась в состоянии полной анархии, и власть переходила от одного узурпатора к другому — к неисчислимым бедствиям для населения. Престол тогда занимал Мухаммед-хан. Когда прибыли Оливье и Брюгьер, он воевал в Хорасане [207] . Французам предложили отправиться к шаху в эту страну, никогда не посещавшуюся европейскими путешественниками. Из-за болезни Брюгьера им пришлось отказаться и прожить четыре месяца в деревне, заброшенной среди гор.
[207]Хорасан — провинция на северо-востоке Ирана; в историческом прошлом ее границы распространялись значительно дальше в глубь страны, захватывая обширные внутренние районы к югу и юго-востоку от Каспийского моря.