История Византии. Том I

Сказкин Сергей Данилович

Любимый герой житийной литературы IX в. — мученик эпохи иконоборчества. Типичнейший среди них — Стефан Новый, житие которого было написано диаконом церкви св. Софии Стефаном 42-года спустя после смерти святого³². Конечно, подробности жизни Стефана Нового были уже забыты, но автор смело творит их, сплетая сочиненные им речи императора с благочестивыми чудесами: богородица во сне явилась матери Стефана Нового и предсказала рождение ребенка; святой исцелил слепого и заранее знал будущее; после его казни поднялась буря и обрушилась на зеленеющие пашни вокруг Константинополя.

Стефан Новый живет не

для себя, но для бога: земные блага и собственная плоть его не интересуют — он переносит оскорбления, побои, темницу, но ничто не сбивает его с прямого пути; сомнения ему неведомы, и без колебаний отдает он жизнь за идею, заиконопочитание. Смерть Стефана описана с мельчайшими подробностями, со сладострастным любованием муками: толпа тащила его по улице, била палками по голове, пока не забила до смерти; издевались и над бездыханным трупом: отрезали пальцы, рассекли живот, из горящего костра вытащили обгорелое полено и раздробили череп, так что мозг вытек на мостовую.

Иной характер носит «Житие Филарета Милостивого», написанное в начале IX в. монахом Никитой. В нем нет той ненависти к иконоборцам, которая пронизывает каждую страницу «Жития Стефана». Сельский быт описан в житии с массой подробностей, а в основу рассказа положен почти фольклорный рассказ о Золушке, которую находит принц. И все же Филарет по природе своей родствен Стефану Новому — такой же простодушный и щедрый, безропотно переносит он выпавшие ему беды и испытания, последним делится с приходящими к нему бедняками; его жизненный путь

прост и ясен, сомнения и раздвоенность чужды ему

³³

.

Одним из своеобразнейших писателей на рубеже VIII—IX вв. был Феодор Студит. Он родился в 759 г. в семье приверженцев иконопочитания, которая приняла монашество, превратив свое вифинское имение Саккудион в монастырь. Феодор провел всю жизнь в борьбе с иконоборцами, был проповедником аскетизма и организатором монастырской жизни³⁴. В 798 г. опасность заставила его покинуть Саккудион; он перебрался в столицу, в полузаброшенный Студийский монастырек, который за несколько лет превратил в цветущую обитель и в крепость ортодоксии. Не только иконоборцы, но и умеренный патриарх Никифор подвергался нападкам студийских монахов.

Феодор сумел навлечь ненависть трех императоров, трижды он отправлялся в ссылку и умер в 826 г., так и не вернувшись в столицу. Он оставил свыше 500 писем, где наставляет, поучает, утешает; догматические трактаты; руководства для монахов; речи и проповеди. Среди этого колоссального наследия простотой и непосредственностью выделяются ямбические стихотворения, посвященные монастырской жизни. Монашество было идеалом Феодора, промежуточной ступенью между землей и небом, и этот непреклонный обличитель компромиссов со светской властью старался опоэтизировать каждую черточку монашеского быта.

Вот его стихи к монастырскому повару:

О чадо

Венца за прилежанье

^,

как не удостоить повара

_{? ,Смиренный труд — а целодневное небесная}

Грязна рука у

_—

повара

слава в нем

^{— душа чиста, .Огонь ли жжет}

,

^{геенны огнь не будет жечь}

,

_Спеши

на кухню бодрый и, послушливый , Чуть свет огонь раздуешь перемоешь все

Накормишь братью

^,

а послужишь господу

^.

Да не забудь приправить труд молитвою

^,

^{И воссияешь славою Иакова, 35.}

В усердье и смиренье провожая жизнь

Таким образом, герой Феодора — тот же, что и герой агиографии: смиренный человек, труженик, с грязными руками, но чистой душой.

Интересное историко-культурное явление эпохи — творчество поэтессы Касии (род. ок. 810 г.)³⁶. О ее жизни сохранился рассказ в стиле восточной новеллистики: около 830 г. мать императора Феофила устроила для сына смотр знатнейших и красивейших девиц империи, и в число претенденток была включена Касия; именно она особенно понравилась Феофилу, и он уже подошел к ней с яблоком, предназначенным избраннице. Однако слишком свободная речь образованной Касии отпугнула царственного жениха, и ей пришлось идти в монастырь и искать утешения в насмешках над человеческой глупостью. Действительно, эпиграммы против «глупцов» и «невежд» занимают необычайно большое место в литературном наследии этой ученой женщины.

^—

о боже мой

^,

Когда невежда умствует

Куда глядеть

^?

Куда бежать

^?

Как вынести

^?

В одной из эпиграмм против глупцов содержится явный намек на злосчастные смотрины:

Ужасно выносить

ужасно коль в почете

^{, ;До крайности глупца, суждения он}Но если он юнец из дома _« царского^,

Вот это уж доподлинно увы и ах^!»

Излюбленной формой Касии была одностишная ямбическая сентенция; иногда она развертывается в двустишие или целую эпиграмму. Ряд сентенций начинается одним и тем словом (например «» — «мне мерзостен»).

Мне мерзостен

_,

глупец

^,

что суемудрствует

^.

_{.Мне мерзостен кто всем}

Мне мерзостен

^{, готов поддакивать.}

_{.Мне мерзостен}

невежда как Иуда сам

^{в речах нецеломудренный .Мне мерзостен доносчик на своих друзей.}

Мне мерзостен речистый не ко времени

Две сентенции в достаточно озорном для византийской монахини тоне трактуют о женщинах и женской красоте. Пикантность одной из них оттеняется ссылкой на авторитет библейского апокрифа:

^:

Во всем победу женский род снискал себе

Так учит Ездра