История Византии. Том I
Шрифт:
Однако укрепить позиции империи в Иверии и Армении Василию удалось лишь в конце царствования. В походах 1021—1024 гг. Василий II нанес несколько поражений правителю Абхазии Георгию, пресек его попытки заключить военный союз с ал-Хакимом и мятежной военной знатью Георгий был вынужден признать зависимость от империи и отдал императору своего сына Баграта в заложники. Во время этих походов правитель Васпуракана передал Василию все свои земли. Сын умершего в 1020 г. Гагика I, царя Ани, Смбат заключил с Василием договор, подобный тому, который ранее заключал с императором Давид37. В результате этих приобретений на северо-востоке империи появились новые фемы Васпуракан, Иверия и Феодосиополь.
Не смог Василий восстановить позиции империи лишь в Сицилии и Италии. Владениям империи здесь не переставали угрожать
Неизмеримо возрос авторитет империи в царствование Болгаро-бойцы. За 40 лет единовластного правления он побывал почти на всех сухопутных границах империи, огнем и мечом утверждая византийское владычество. Никогда после смерти этого крупнейшего представителя Македонской династии Византия не достигала такого могущества, а пределы ее не были столь обширны.
Глава 8. ВИЗАНТИЯ И РУСЬ В IX—X ВВ.
В системе политических взаимоотношений Византии с окружавшими ее странами и народами большое значение имели в IX—X вв. ее отношения с северными соседями. «Варварский мир» Северного Причерноморья переживал в эту эпоху бурные социально-экономические перемены, отразившиеся и на политической ситуации на берегах Черного моря. Наиболее существенные изменения в политическую обстановку на северных берегах Черного моря внесло возвышение и укрепление нового государства — Древней Руси. Неуклонно следуя излюбленному принципу «разделяй и властвуй», византийская дипломатия сосредоточила свои усилия на том, чтобы помешать распространению русского влияния на Причерноморье, отрезать Русь от Черного моря.
В борьбе, затянувшейся на несколько веков, Русь оставалась наступающей стороной. Тревога за свои позиции в Причерноморье и за северные границы была главным мотивом в политике Византии по отношению к Руси. Эта борьба не могла перерасти в сколько-нибудь длительный вооруженный конфликт — географические условия исключали возможность ведения широких военных действий. Русь обладала тем преимуществом, что была в состоянии время от времени наносить чувствительные удары по важнейшим византийским центрам. Византия в ответ действовала чужими руками, натравливая на Русь соседние народы. Кроме того, одним из важнейших средств византийской политики становится христианизация Руси. Византия, безусловно, рассчитывала, что вслед за религиозным удастся распространить на Русь и политическое влияние. Представление о праве императора на власть во всей «ойкумене» составляло неотъемлемуючерту политического мировоззрения византийских государственных деятелей, дипломатов и философов. Но эта доктрина оставалась бесплодной догмой там, где империя не могла утвердить ее с помощью материальных средств1. Именно так сложились отношения Византии с Русью: империя была вынуждена постепенно сдавать одну позицию за другой.
В IX в. в Византии начался подъем крупных городских центров. Укреплялись и расширялись экономические связи с соседними народами (см. выше, стр. 134). В то же время IX столетие было переломным и в экономической и политической истории восточных славян. Улучшалось ремесленное производство, прогрессировало пашенное земледелие, росли города. Происходила политическая консолидация восточнославянских племен, создалось единое Русское государство.
Рост могущества Древнерусского государства вызвал тревогу у византийских политических деятелей. Тяга господствующей верхушки «варварских государств» к богатствам империи была хорошо изведана в Византии. Империя готова была из соображений безопасности границ пренебречь торговыми выгодами от сношений с «варварами-язычниками». Во многом эти опасения были основательными. Купцы «варваров» еще соединяли торговлю с грабежом, а правители молодых государств, стремясь утвердить свои права на международной арене, не останавливались перед чисто грабительскими походами в чужие земли.
Инициатором в развитии
Первым этапом в развитии византино-русских отношений было установление связей Руси с византийской колониейв Крыму — Херсоном, торговля которого с «варварами» Причерноморья была главным источником его существования и процветания (см. выше, стр. 14). Позднее появилась тенденция к установлению прямых связей с империей, минуя посредничество херсонитов. В этом, однако, не были заинтересованы ни Херсон, ни Константинополь: первый — по экономическим, второй — по политическим мотивам. Херсон стал военным форпостом, препятствовавшим продвижению русских к южным берегам Черного моря. Устье Днепра было издавна освоено херсонитами. Чтобы вывести из Днепра в море большой купеческий караван или провести войско, необходимо было доброе согласие херсонитов. Недовольство русских возбуждали и торговые пошлины в Херсоне. Ибн-Хордадбех, писавший в 40-х годах IX в., сообщает, что русские купцы «вывозят меха белок, чернобурых лисиц и мечи из крайних пределов славянства к Румскому морю, и
2
берет с них десятину румский властелин» .
Второй этап византино-русских отношений характеризуется попытками русских установить непосредственные связи с городами прибрежных черноморских провинций Византии. Византийцы знали русских задолго до их появления под стенами Константинополя. Во всяком случае жители Амастриды были знакомы с русскими до середины IX в. Не прервались связи города с ними и впоследствии. Никита Пафлагон в IX в. говорил об Амастриде: «О, Амастрида, око Пафлагонии, а лучше сказать — почти всей вселенной! В нее стекаются, как на общий рынок, скифы, как населяющие северные берега Эвксина, так и живущие южнее. Они привозят сюда свои и забирают амастридские товары»3. Нападениям Руси на Константинополь предшествовали набеги на провинции империи: «Все лежащее на берегах Эвксина, — пишет Скилица, — и его побережье разорял и опустошал в набегах флот россов (народ же рос — скифский, живущий у северного Тавра, грубый и дикий). И вот самую столицу он подверг ужасной опасности»4.
По-видимому, установление непосредственных торговых связей русских, силой прорвавших блокаду херсонитов, с городами метрополии было далеко не мирным процессом. При этом русские, по всей вероятности, предпринимали и грабительские набеги на прибрежные города Понта. Однако о их готовности к мирным отношениям с греками свидетельствует уже «Житие Георгия Амастридского», написанное, скорее всего, в иконоборческий период (до 842 г.) диаконом Игнатием5и повествующее о набеге русских на Византию. Русские, «начав разорение от Пропонтиды»6, достигли, наконец, и Амастриды. Город был взят и разграблен. Однако вскоре «устраивается некоторое примирение и соглашение» русских с греками. Часть награбленного была возвращена, пленные освобождены.
Автор «Жития Георгия Амастридского» склонен отождествлять русских с «тавроскифами». По его словам, язычники-русские, поклоняющиеся рощам и лугам и приносящие им жертвы, сохраняют и «древний обычай тавров — избивать иностранцев»7. «Таврические екифы» уже в середине IX в. служили в императорской гвардии8: вполне вероятно, что это были русские наемники. Согласно легенде о захвате Киева Олегом, путешествие купцов с товарами по Днепру в Византию — обыденное явление. Во всяком случае нападение русских на Константинополь с многочисленным флотом не могло быть предпринято без достаточного знакомства с особенностями дальнего пути и без знания политической обстановки в империи и на ее границах.
Третий этап византино-русских отношений — начало непосредственных контактов с Константинополем9. Попытку установить регулярные отношения со столицей империи еще в первой
половине IX в. можно усмотреть в сообщении Вертинских анналов. При императоре Феофиле в Константинополь явились послы некоего «хакана». Не имея возможности вернуться на родину обычным (днепровским?) путем, поскольку он был перерезан враждебным народом (венграми?), послы возвращались окружной дорогой и в 839 г. прибыли в Ингельгейм к Людовику Благочестивому.