История Византийской империи. Становление
Шрифт:
Между тем резкие меры, принятые в Константинополе против всяческих еретиков и, между прочим, против ариан, не могли остаться без болезненного отклика в Италии. Феодорих не мог не усматривать в эдикте против ариан, которых в Византии оставалось мало, прямой вызов со стороны императора и как бы желание затронуть национальные чувства итальянцев и религиозный фанатизм духовенства и возбудить вражду к еретическому королю. Король ответил, в свою очередь, преследованием православных или католиков и, не теряя надежды на разъяснение недоразумений, пригласил к себе в Равенну папу Иоанна и дал ему поручение идти в Константинополь с требованием отмены эдикта против ариан. Если бы исполнение этого желания встретило затруднения, то посольству было поручено настаивать и даже угрожать войной.
Итальянское посольство встречено было императором и высшими классами населения с исключительным почетом, папу приветствовали как наместника св. Петра и оказали ему высшие почести. Хотя предмет посольства не был выполнен и закон против ариан не был отменен, но слухи об особенно почетном приеме и о тайных переговорах, будто бы веденных папой Иоанном в Константинополе, вселили в Феодориха подозрение, что посольство ему изменило. Когда послы возвратились, он заключил их в темницу, где папа чрез несколько дней и умер. Казни и темничные заключения, к которым стал прибегать Феодорих
Глава XIII
Появление славян в пределах Империи
В последних и ближайших главах мы пытались выдвинуть те факты и явления, которые составляют существенное содержание и характеристику византинизма. Но нет, может быть, одинакового по важности вопроса в составе истории Византии, как вопрос славянский. И по своему безотносительному значению, и по продолжительности воздействия на все стороны жизни византийского государства, и, наконец, по взаимодействию государственных, правовых и культурных начал славяне занимали большое место в истории Византии, и соответственно тому им посвящено будет много внимания в последующем изложении. Находясь теперь в начале VI в. накануне царствования Юстиниана, мы находим уместным дать особую главу начальному периоду истории славян.
Одна из наиболее трудных и далеко еще не разрешенных задач в истории славян есть определение времени их поселения в Европе и географическое обозначение занимаемых ими мест в первые века христианской эры. Отсутствие более или менее прочно установленных хронологических и географических данных в связи с колебанием этнографических терминов, под которыми подразумевались славяне в то отдаленное время, когда их собственное имя не было еще в употреблении, — все эти обстоятельства, далеко не безразличные для успеха славянских изучений, служат объяснением той сравнительной бледности и малозначительности фактов, какими характеризуется древняя славянская история. Правда, обращаясь здесь к славянам, как к одному из важных деятелей в истории Византии, мы легко могли бы обойти молчанием темный период славянской истории и прямо начать с VI в., когда присутствие славян на Балканском полуострове под их собственным, хотя и не общим для всех именем становится уже бесспорным и твердо установленным фактом; но громадное значение для русского национального самосознания положительных и проверенных изучением, а не субъективных и фантастических построений в этой области, которые принесли уже нам много вреда, побуждает нас остановиться на вопросе о древности славян и свести к немногим реальным фактам то, что в настоящее время может считаться наиболее не подлежащим спорам. Ни с точки зрения национального самолюбия, ни со стороны политических интересов всего славянского племени нет большой разницы в том, начинать ли славянскую историю со II и III вв. и даже ранее, или же с V и VI, но методологические приемы, которыми достигается та или иная постановка этих вопросов, несомненно обнаруживают большое значение и характеризуют состояние нашей научной зрелости [193] .
193
Новое научное сочинение: Niederle. Slovanskе Starozitnosti. Praha, 1903.
Самое древнее упоминание о славянах следует видеть в имени венеды у Балтийского моря. Но обозначает ли первоначальную колыбель славянского племени это сопоставление двух терминов, или же только говорит о колонизации венедами побережьев Балтийского моря, на этот счет можно держаться разных мнений. В смысле первоначальной колыбели, откуда стало распространяться славянское племя на север, восток и юго-запад Европы, более вероятия остается за прикарпатской областью. Это можно заключать на основании самого важного географического материала, каким только владела древность. Разумеем материал географических таблиц или дорожных записей, происходящий от ближайшей к христианской эре эпохи, изданный Певтингером и известный по имени своего издателя — Певтингеровы таблицы [194] . На этих таблицах венеды упоминаются не один раз в соседстве с бастарнами, занимавшими северо-восточные склоны Средне-Карпатского хребта и принадлежавшими к германскому племени. Следовательно, около I в. нашей эры славяне обозначились под именем венедов в прикарпатской Руси и у истоков Вислы на север до Балтийского моря. Тацит, писавший о народах Восточной Европы в 98 г. нашей эры, знает о славянах-венедах очень мало и затрудняется — причислить ли их к германцам или к сарматам. Вообще последняя глава его знаменитого сочинения — «Германия», в которой дается небольшое место венедам и финнам, далеко не отличается точными сведениями.
194
«La table de Peutinger, d’aprиs l’original conservй а Vienne» — par Desjardino. Paris, 1879–1884.
Географ Птолемей во второй половине II в., благодаря значительно увеличившимся к тому времени географическим знаниям, дает не только новые и проверенные собственными исследованиями по древним картам данные, но и располагает свой материал по градусам долготы и широты. На его карте Средняя Европа занята Германией, Восточная — Сарматией, границей между ними служит Висла. Венеды населяют Сарматию по Балтийскому морю; бастарны живут на север от Карпатских гор. Таким образом, нужно принять как факт, не подлежащий сомнению, что в первые века христианской эры славяне были известны под общим именем «венеды» и что жили они по Балтийскому морю от Одера до Вислы. Весьма вероятно, что под отдельными племенами, показанными у Птолемея в Сарматии [195] , некоторые племенные названия должны быть отнесены к славянской ветви. Затем, что касается участия славян в исторической жизни в III–IV вв., на этот счет следует ограничиться самыми общими указаниями, не входя в оценку положений образовавшихся у нас школ [196] . Один из горячих защитников теории древности поселения славян на Дунае, профессор Дринов, пытается доказать участие славян в маркоманнских войнах и определяет период их передвижений от III по VII столетие. Но сколько верно второе положение, столько мало имеет доказательности первое, т. к. славянство тех имен и терминов, на которые ссылался Дринов, не может быть утверждено
195
Claudii Ptolemaei. Geographiae edid. Wilberg. P. 200. Карта Птолемея y Niederle. I. 11. C. 376; его вывод о славянских именах на карте I, II. С. 431.
196
Дринов М. С. Заселение Балканского полуострова славянами. Москва, 1873; Иловайский Д. И. 1) Разыскания о начале Руси. Москва, 1876; 2) Дополнительная полемика по вопросам варяго-русскому и болгаро-гуннскому. Москва, 1886; 3) Вторая дополнительная полемика по вопросам варяго-русскому и болгаро-гуннскому. Москва, 1902.
Дружинный порядок, наблюдаемый в военной организации готов и гуннов, а может быть, и других народов эпохи Великого передвижения народов, облегчал военное братство между народами различного происхождения и способствовал распространению на большие пространства обычаев кочевого и военного быта. Таким образом, нет нисколько удивительного, если в числе германских дружин на службе империи в IV–V вв. встречались и лица славянского происхождения; таков Острый в дружине Аспара, известный в истории катастрофы, окончившейся погибелью рода Аспар-Ардавурий; в лагере Аттилы также могли быть славяне. Но подобные отдельные случаи проникновения славян за Дунай в качестве членов военных дружин, поступавших на службу к готам или гуннам, не могли иметь значения в истории колонизации славянами Балканского полуострова, которая и должна служить для нас действительным предметом исторического рассмотрения.
Наиболее значения следует приписывать литературному преданию об именах, под которыми выступают славяне вслед за распадением державы гуннов во второй половине V в. Прежде всего сюда относится известие о славянах Иорнанда, помещенное в его истории готов, составленной в 551 г. [197] В его «Скифии» славяне занимают обширные места в Восточной Европе от Карпатов и истоков Вислы. Полагая на Дунае и Тиссе поселения гепидов, Иорнанд на восток от них указывает жилища славян. «От верховьев Вислы, — говорит он, — раскинувшись на огромные пространства, живет многочисленный народ венеты». Это значит, что то обширное племя, которое у Птолемея называется венедами и которое жило у Балтийского моря, во время Великого передвижения народов расселилось на юг и восток, придвинувшись к провинции Дакии. Но самое существенное в известии Иорнанда заключается в дальнейших словах: «Хотя они имеют различные имена по коленам и местам обитания, но, главным образом, известны под двумя наименованиями: славяне и анты» [198] . Более западная ветвь, занимающая области до Днестра, — это славяне, для которых реки и болота заменяют города; более восточная ветвь между Днестром и Днепром — это анты, сильнейшее из двух племен. Когда началось это деление славян на две ветви, нельзя определить, но это несомненный и очень реальный факт, засвидетельствованный и византийскими писателями и удерживаемый историографией VI и VII вв. Легко понять, что это разделение, намеченное уже в VI в., могло бы служить исторической основой для отделения славян северо-восточных от юго-западных, что должно быть признано одним из прочно установленных положений в этнографии современного славянства.
197
lordanis. Getica. С. V // Ed. Mommsen. Auctor. antiquiss. V. 1. P. 62–63.
198
«…quorum (Venetharum) nomina licet nunc per varias familias et loca mutentur, principaliter tamen Solaveni et Antes nominantur».
Говоря об этом различии в этнографии славян, мы отнюдь не думаем здесь об особенностях языка и других внешних отличиях, например, между русскими и сербо-хорватами, которые могли раскрыться лишь постепенно в течение длинного периода веков; напротив, древние известия настойчиво указывают сходство в обычаях и в быте всех славян. «Все эти народы, славяне и анты, — говорит Прокопий, — не повинуются одному повелителю, но из древности живут в димократии; поэтому у них общественные дела всегда обсуждаются на сеймах». У Маврикия, писателя тоже VI в., отмечается та же черта: «У славян и антов господствуют одинаковые нравы и обычаи, они любят свободу и не поддаются порабощению и господству». Далее, у того же писателя находим любопытное сообщение о политическом устройстве славян: «Не признавая над собой чуждой власти, они не живут в согласии и друг с другом. Так как у них много старшин, не ладящих между собой, то небесполезно некоторых из них привлекать на нашу сторону убеждениями или подарками, дабы возбудить и поддерживать между ними взаимную распрю и препятствовать соединению их под одним вождем».
Нельзя сомневаться, что вышеприведенные наблюдения сделаны над теми славянами, которые были уже на границе империи или даже в ее пределах. Сожаление писателя-патриота о том, что димократия мешает славянам соединяться в значительные союзы под верховной властью одного князя, было бы для нас не совсем понятно, если бы здесь не шла речь о славянах, близко знакомых Византии, бывших или соседями, или колонистами имперских областей, которые трудно мирились с имперскими порядками и не подчинялись законам Византии. Таким образом, подходя к тому периоду, в который славяне оказываются одним из составных элементов истории Византии, мы находим возможным свести к следующим выводам наше предыдущее изложение. Во время Великого передвижения народов славяне расселились по Средней и Восточной Европе до Вислы и Днепра и Черного моря. В это время выделились из первоначального общего имени венеды, или венеты, две большие ветви: западная — славян и восточная, и сильнейшая, — антов. Хотя уже в V и VI вв. славяне были многочисленны и занимали обширные пространства в Европе, но политический и культурный их быт был на довольно низкой ступени. Большинство их жило в родовом быту, в каковом состоянии они не могли образовать политических союзов для успешной борьбы с соседями.