История Византийской Империи. Том 3

Успенский Федор Иванович

Указанные пять категорий семейных, родственных, финансовых и административных отношений не суть явления только X в., а действуют в течение всего времени существования Византийской империи. Следовательно, где встречается указание на , там мы можем видеть следствие или влияние славянских учреждений. Но участие славянской общины заметно не только в гражданском строе Византии, но и в военном устройстве империи. Иначе и быть не могло. Славянские колонии в М. Азии были организованы таким образом, что они обязаны были выставлять отряд войска в византийскую службу. Быть не может, чтобы население, доставляя такой важный контингент военных сил, не оставило следов своего устройства и быта в военных законах Византийской империи. Поэтому в тесной связи с крестьянским землевладением должна быть изучаема и организация военных участков; а последняя может быть изучаема, между прочим, из рассмотрения новелл ее de fundis militaris X и XI вв. Любопытно, что организация военных участков в Византии была копией участков гражданских, т. е. военное землевладение было организовано по типу крестьянского землевладения. То обстоятельство, что в истории военного землевладения Византии мы усматриваем

аналогию с крестьянским землевладением, весьма важно как само по себе, для военной истории, так и для нашего вопроса. Если славянская община обязывалась выделять из себя отряды военных людей, то спрашивается, как же было организовано это дело? В способе этой организации мы находим прямой источник для изучения бытовых славянских отношений и а рriori должны полагать, что беда, посетившая в XI в. крестьянское землевладение, не могла не коснуться и военных участков. Динаты, посягавшие в X в. на крестьянские мелкие участки, скупали в свои руки и военные участки. Следовательно, для устранения опасности с этой стороны императоры должны были прибегать к тем же мероприятиям, какие приложены были для охраны крестьянской общины вообще. В одной из новелл Константина Порфирородного есть такое место:

«Если у внесенных в списки стратиотов есть наследники, то они сообразно со степенью родственной близости имеют право преимущественной покупки (т. е. военных участков). Если же ближайшие родственники не могут или не хотят этого сделать, то право переходит на более отдаленных родственников. Если же их нет, то на складчиков и сокопейщиков, за отсутствием же и таковых на недостаточных стратиотов-соплательщиков, дабы они могли восполнить недостаток средств и оправиться. Если же и таковых не окажется, то право выкупа переходит к соплательщикам-крестьянам, чтобы не пропадала, по крайней мере, поземельная подать».

Если теперь вспомнить 5 прежних категорий общинных отношений и сопоставить эти разряды, то увидим, что военная община была организована по образцу крестьянской, что византийское правительство предохраняло военные участки от возможности попасть в руки чуждых общине людей тем же, чем предохраняло прежде крестьянские участки, — словом, что военная община растворяется в конце концов в крестьянскую. Один рекрут приходился на определенное количество семей и дворов, это были складчики и сокопейщики — военная и финансовая единица.

На чем же основывается заключение о падении мелкой крестьянской собственности в Византии? Ответ один: на недостаточной оценке и понимании объема и содержания понятия общины и на преувеличении значения тех разрушительных сил, которые подкапывались под ее благосостояние. Исследователи считали категории случайными и не видели тут градации отношений. Древняя община не представляла такой мелкой единицы, какую мы видим в русских памятниках XVI–XVII столетий. Все ходячие представления об общине созданы из наблюдений над общиной уже искалеченной. Община раздробилась, значительные части отпали от нее, 5-й категории уже нет; но в тип крестьянской общины, изучаемой по византийским источникам, входили все категории. Таким образом, получаются следующие выводы: 1) земельные отношения очень строго организованы; община поставлена в возможность держать земельную собственность в своих руках, 2) экономически община поставлена так, что при ослаблении одной деревни экономические недостатки ее поддерживаются другими. Эти общины со всеми подразделениями представляются телами очень широкими и организованными различно. По памятникам видно, что иные общины заключали от 30 до 40 деревень, поселков и даже городов — комитуры (жупы). Значит, они не могли сделаться жертвами алчности динатов; такую общину нелегко было сломить. Неправильный вывод о падении общинной земельной собственности нужно приписать еще преувеличенному мнению о разрушительных силах, действовавших в X в., — о динатах. Византийское правительство резко вооружалось против динатов, которые откупали крестьянские земли. Но эти динаты были в сущности сродни крестьянской общине: в X в. замечаются экономические неравенства и появление богачей-кулаков среди самой общины, которые во имя экономического перевеса в качестве старшин получали возможность одерживать и экономический и политический верх над общиной. В новеллах упоминаются даже имена таких разбогатевших кулаков. Это начало живуче всегда, во все века, но оно не может угрожать полным разрушением общины; оно результатом своим имеет выделение из крестьян крупных сил, которые, однако, при известных условиях могут разлагаться в ту же крестьянскую общину. Собственно говоря, относительно X и XI вв. должно прийти к тому выводу, что византийское законодательство обставило крестьянскую общину и земельные отношения в ней законами нормальными, подвело их под действие государственного права и тем облегчило возможность продолжать нормальное развитие.

Удар крестьянской общине нанесен был византийскими императорами из дома Комнинов (в конце XI и начале XII в.). Эта династия отнеслась иначе, чем македонские цари, к земельному и крестьянскому вопросу. Она стала отдавать земли в кормление военным людям (о). Чтобы иметь для этого средства, Комнины отбирали земли у крестьянской общины, частью поселяли среди них новый элемент, чуждый общине. Эта-то прониарская система должна была нанести ущерб крестьянской общине. Императоры не уничтожали совсем общины, но поселяли среди нее служилых людей, что должно было раздроблять общины. Этот вывод не мог быть сделан на основании только византийских памятников X в., но он основывается и на изучении памятников последующих (XII, XIII и XIV вв.). Не только юридические памятники, но и писцовые книги ясно рисуют византийские земельные отношения и положение крестьянского вопроса и его историю.

Писцовые книги имеются от XIII и XIV ст., их сохранилось немного — из М. Азии и европейских владений Византии; однако по ним можно составить понятие о земельных отношениях в Византии до самого турецкого завоевания.

Сила крестьянских общинных отношений X, XI

и XII вв. заключалась в том, что община образовалась при весьма выгодных земельных условиях. Только часть общинной земли разделялась на подворные участки, с которых шли подати. Оставался громадный излишек земли, в несколько раз больше того, что разделено на участки, который составлял, таким образом, общинный экономический ресурс про черный день. Этим объясняется постоянное движение населения. Масса охотников могла всегда находить прием в общине в качестве захребетников или бобылей, вкупаться в общину, снимать в аренду ее земли, платить общине известный доход — и все это благодаря избытку, излишеству общинных земель.

Выше мы пытались раскрыть совокупность понятий, входящих в термин «община». Эти понятия извлекаются из рассмотрения устройства крестьян в М. Азии от VII до XV в. Добытые нами выводы тем важнее для истории славянства, что ни одно славянское племя не имеет ни летописей, ни других письменных памятников, восходящих к той поре, к которой относятся византийские известия; в особенности, как известно, бедна первоначальная славянская история известиями о внутреннем быте и административном устройстве славянских племен. Позволю себе поэтому остановиться еще несколько на выяснении понятия об общине. Главные элементы, составляющие древнюю общину, суть: 1) общинность семейно-родовая, не исключающая, однако, возможности наплыва и пришлых людей, как чужаки, припущенники и т. п.; 2) общинность по владению землей (земельная). Общинная земля частию делилась на подворные участки, вся же остальная, и притом в гораздо большем количестве, оставалась в свободном распоряжении всей общины, как свободный экономический ресурс; 3) общинность по отбыванию военных и финансовых повинностей. Поэтому в общину входили целые группы деревень и поселков, составляя одно административное и финансовое целое — с выборным или назначенным от правительства старшиной во главе. Но мы бы недостаточно оценили известие об общине, если бы не вспомнили и следующее место Прокопия: «Славяне не управляются одним человеком, но из древности живут в демократии, потому у них как обыкновенные, так и особенной важности дела решаются на вечах ». Подразумеваемый здесь политический элемент общины — именно вече — несомненно так же присущ древнейшему славянскому быту, как и самая община. Византийские памятники не сохранили имени этого учреждения, кроме описательных фраз, обозначающих сходку, хотя о том, что бывало на этих сходках, можно и в них находить указания. Ссылаюсь на некоторые места Морейской хроники, занимающейся описанием завоевания греческого полуострова крестоносцами IV крестового похода (18). В хронике описывается, как крестоносцы завоевали одну за другой различные греческие общины, и притом как вступали в соглашения с различными народцами в Пелопоннисе.

крестьянской [92] общине; далее в византийском праве нашли черты, по которым оказывается возможным воссоздать древнейшие общинные славянские отношения; в византийском военном устройстве оказались черты, напоминающие казацкое устройство. 2) Древнейший, так называемый доисторический период славянской истории, предшествующий эпохе образования государств, не может быть понят и начертан с достаточной полнотой, если мы не обратимся за наблюдениями к славянам, находившимся под византийским господством.

[92] Возможно, отсутствует страница рукописи: в начале этой страницы слово со строчной буквы, нижеследующий пункт 2) свидетельствует, что был и 1). (Ред.)

Как бы ни были преувеличены выводы Фальмерайера насчет греческого [93] элемента в Греции, присутствие славян в Пелопоннисе даже в XIII в. подтверждается бесспорными источниками. В Морейской хронике можно найти известие о племени милинги; в ней описывается, как это племя боролось с крестоносцами за независимость, как вступало в переговоры с французами и как старейшины созвали вече, на котором разделились мнения: одни стояли за подчинение французам, другие — за борьбу до конца. Это и подобные места из хроники о колонии милингов в XIII ст. в Пелопоннисе несомненно имеют важное значение для слависта — ибо милинги характеризуются такими чертами в их общественной жизни, о которых мы находим мало известий в византийских источниках. Для самой славянской общины византийцы употребляют различные выражения, напр, , , , , , , последнее по-славянски всего правильней передать посредством жупа, как административная и финансовая единица. Эти выводы об общине, насколько они извлекаются из византийских известий, само собою разумеется, должны представляться нам очень любопытными на том основании, что по другим источникам нет никакой возможности выделить в понятии общины и поставить в связь семейно-родовой, общинно-земельный, общинно-финансовый и административный и общинно-политический элемент в общине.

[93] Возможно, нужно читать «славянского». (Ред.)

Можно сделать следующие выводы на основании этой экскурсии в область византийского права и земельных отношений.

1) Изучая законодательные памятники, относящиеся к мелкому землевладению, мы пришли к выводам о [94] /

Глава XI

СЕВЕРНАЯ ГРАНИЦА ИМПЕРИИ. ПЛАНЫ СИМЕОНА БОЛГАРСКОГО

ОТНОСИТЕЛЬНО ИМПЕРИИ. СЕРБЫ И ХОРВАТЫ [95]

[94] Фраза обрывается, следующий за ней текст написан на отдельном листе как вставка.

[95] Глава восстанавливается по рукописи. (Ред.)